Ветер моих фантазий

Я погладила экран. И девушку, танцевавшую по льду у границы иного мира. Погладила по морде коня, одного из четырех коней, которых укрощали на Аничковом мосту.

Картина… та самая! Я смогла еще раз взглянуть на нее! Какая же она красивая! Даже несколько лет спустя еще не потеряла своего очарования! Но…

Растерянно посмотрела на него.

— Это… твоя картина? Ты ее нарисовал?!

— Нет, — он как-то торопливо мотнул головой, — Художник другой.

— Но… ты его знаешь?

— Чуть-чуть, — парень показал крохотное пространство между указательным и большим пальцем правой руки — у кого-то из русских жест подсмотрел, — Я знал его имя. Инъэй Ноото. Он известный художник. В Японии. Но никто не знал его лицо. Никто не знал, где он жить. Это… Этоо… Какой слово? Аноо… — задумчиво руку в волосы свои запустил, встрепал их, — Аноо… какой слово?..

Он… Ки Ра опять говорит японские междометия, задумавшись?!

— Какой слово?.. — повторил парень растерянно, потом оживился. — Вспомнить! Брат Тени. Инъэй Ноото. Японец художник.

Инъэй Ноото. Японский художник. Но…

Внимательно посмотрела на Ки Ра. Тот слишком внимательно и серьезно посмотрел на меня.

Но Ки Ра, волнуясь, сам иногда использует японские слова.

Его мобильник выпал из моей руки. Но парень молниеносным движением его подхватил, прежде чем шлепнулся на промокшую скатерть.

— Саша, ты что портишь чужую технику? — грозно буркнул дед.

Сильно ему кореец приглянулся — уже сам за него заступается!

Но… если Ки Ра сам непроизвольно использует слова японские… Значит, он в Японии хотя бы несколько лет жил. Раз привык их использовать, когда задумчив, эти междометия?.. Или… Ки Ра сам… японец?.. Или…

Растерянно смотрела на него. А он — внимательно на меня.

Или… не Инъэй Ноото — автор этой картины? А Бездушный? Так Акира сказал про стиль Ки Ра, после того, как видел его рисунок в кафе. Но… стиль же другой?..

Взмолилась:

— Покажи еще раз, пожалуйста!

Парень мрачно взглянул на меня. Но все же отдал опять мне мобильник, который едва не утопила только что.

Я долго разглядывала картину. Очень долго. Даже экран вдруг погас, так как телефон уже перешел в спящий режим. И я торопливо пальцем двинула по экрану. Так, кажется, Виталий и Лера включали свои?.. Мой-то древний, старый.

Но вместо картины включился текст. Так, иероглифы, а еще такие значки маленькие, круглые. И точки как кружки полые, крупные. Японский, значит! Хотя бы отличать умею. А, вот, картина мелкая, та самая. О, я смогу увидеть ее еще!

Но не так пальцем двинула. Случайно попала на следующий текст с красным заголовком, кажется, другой поисковой запрос. И там вылезла другая картинка. Но…

Кажется, это тоже был Аничковый мост. Тоже девушка, которая то ли танцевала, то ли летала за ним. Но по поверхности воды. И далее гряда гор. И там то ли дома причудливые, то ли растения. Или все-таки кристаллы?..

Но… эта картина и та… они были чем-то похожи. Стиль похож.

— Ки Ра… — взгляд на него подняла растерянный, — Еще у кого-то была похожая картина?

Он потянулся, заглянул на экран. Пальцем крутанул к статье, вгляделся. Нахмурился.

— Да, две картина. Похожий. Тут человек ругаться. Говорил, Инъэй Ноото украл картину, — пальцем провел дальше по строчке с иероглифами, — Другой говорит, что не он украл. Что украл Най Кокоро… — нахмурился, — Эээ… другой художник. Какой слово?.. А, человек, у который нет душа.

— Бездушный?

— Вроде… — Ки Ра серьезно щелкнул по статье, повел кончиком пальца по следующим открывшимся строчками, — Большой скандал. Чей идея? Кто первый думал? Най Кокоро? Или Инъэй Ноото?

Ээ… Бездушный?! Най Кокоро — это переводится как Бездушный?! Уж не тот ли самый Бездушный, о котором упоминал Акира? Когда в кафе сказал, что стиль Ки Ра ему напомнил картины некого Бездушного?..

Ки Ра дальше статью промотал, скользя взглядом по строчкам.

По японским строчкам.

По японскому тексту.

Он… он все-таки знал японский язык! И спокойно читал статью с японского сайта. Да и… это из корейского интернета его на сайты японские перекинуло? Или… Или поисковик у Ки Ра изначально был настроен на японском языке?..

Но… Лера как-то начиталась статей. И заявила, что для того, чтоб спокойно читать японские книги и газеты, надо знать хотя бы две тысячи иероглифов! А Ки Ра так увлеченно читал японский текст… Он как будто все понимал! Часть так точно! Но… чтобы выучить две тысячи иероглифов надо много времени потратить на учебу! Да даже если только на пятьсот-шестьсот основных! Сколько-то там базовых, я не запомнила, хотя Лера вроде что-то такое тоже говорила. Мол, дети японские в начальной школе за шесть лет пятьсот или шестьсот базовых иероглифов учат. Но и пятьсот иероглифов выучить непросто!

— Что случилось? — поинтересовался Ки Ра, оторвавшись от телефона и спустя минуту-полторы, когда ему надоело, что я сижу, подперев щеку ладонью, и в упор смотрю на него.

— Ки Ра, ты… жил в Японии? Или учился там?

— Зачем мне Япония? — нахмурился тот, — Я ненавижу японцы!

Еще и ненавидит японцев?.. Интересно, с чего бы это? Так… а если он и в правду там был? Ну, хотя бы учился? Но японцев ненавидит. Пытается врать, будто в Японии не был и японского не знает. Хотя явно читает японские тексты. Может, случилось что-то плохое, когда он был в Японии? Такое гадкое, что ему даже вспоминать не хочется?..

— Но ты читал текст на японском языке! Спокойно читал! Понимал!

Взгляд его упал обратно на экран. На японский текст. Потом он на меня покосился. Нахмурился. Ага, попался! Так спокойно сунулся читать статью японскую!

— Вообще, это мое дело, — вдруг сказал парень жестко — и выключил мобильник, — Если я хочу, я говорить. Я не хочу.

У-у, блин! Так нечестно! Заинтриговал и ничего не объяснил!

Ки Ра мрачно посмотрел на меня. Жестко. Хотя… он прав. Ну, не хочет рассказывать — и имеет право молчать. Вот только…

Осторожно его за рукав потянула.

— Ки Ра…

— Что? — спросил он резко, отвернувшись.

Достала я его.

— Не хочешь рассказывать — не надо. Твое право.

— Именно, — проворчал кореец, не поворачиваясь ко мне.

— Но, пожалуйста, ответь только на один вопрос!

Он все-таки посмотрел на меня. Своим тяжелым невыносимым взглядом. Но я его рубашку не выпустила. Хотя и голос мой звучал робко.

— Другой вопрос. Без тебя и Японии.

Ну, почти.

И мои родственники застыли заинтригованно. Даже откуда-то взявшийся папа, уже снявший верхнюю одежду и разувшийся. Всем было интересно, прислушается ли парень к моей просьбе или не прислушается. И, особенно, если я уже его успела достать, затронув тему, о которой говорить не хочет.