Ветер моих фантазий

— В час ночи уже, — прозвучал из трубки невозмутимый голос Виталия.

— Урусээ! — сонно приподнялся на постели Ки Ра.

— К-Ки Ра? — робко спросили из упавшего мобильника, — Ты, правда, там?

— Снова злой русский девушка? — парень зевнул, — Изыди!

— Ч-чего?!

— Изыди, нечистая сила! — проворчал кореец.

— Дайкирай!!! — пробурчали из трубки какую-то азиатскую гадость.

— Орэ мо! — проворчал Ки Ра, стягивая у меня подушку и надевая себе на голову.

А потом послышался треск. И возмущенный вопль Виталия, оборвавшегося на полуслове.

— Че это? — недоуменно покосилась на притихший мобильник, все еще не веря своему счастью. Счастью, что моя подруженция наконец-то заткнулась. Но… Какая муха ее сегодня укусила?!

— Злой русский девушка убил мобильник, — насмешливо отозвались из-под подушки.

— Выходит, разбила. И в правду… — зевнула, — Минуту… она звонила с мобильника Виталика?.. Она у него сейчас, что ли?..

Подушка упала на пол. Ки Ра резко сел.

— Чужой мобильник звонить?

— Ага, — кивнула растерянно, — Значит, Лера у него сейчас…

Внимательный взгляд на меня. Нет, уже в сторону. На подушку, упавшую на пол. Ки Ра полез ее доставать. Спросил по ходу:

— Они… спят? Она… его девушка?

— Да нет вроде, — растерянно лоб потерла. И переносицу.

— Но они ночью вдвоем.

— Да мы давно друг друга знаем. Мы друзья, — зевнула, — А почему тебе это интересно?

— Мне насрать, — тихо сказал парень и повернулся спиной ко мне.

Блин, как они меня оба достали! Ладно, они друг друга не переносят, но почему меня надо в их вражду втягивать?!

А мои предки так и не заглянули. Будто верили в нашу добродетель. Или заранее со всем смирились. Ки Ра, впрочем, опять заснул, напрочь игнорируя мое существование в одной и той же постели. А мне уже не спалось. Достала меня подруженция с ее ПМС.

Я не сразу решилась. Осторожно сползла с дивана. Обошла его. И остановилась возле лица Ки Ра. Наклонилась над ним.

Прости, Ки Ра, но мне очень хочется это сделать.

Глава 9.4

Он спал. Во сне его лицо разгладилось. И было в его лице что-то милое и даже красивое. И даже в этом носе с горбинкой. Хм, у него нос был когда-то сломан?..

Долго стояла, вслушиваясь. Но он дышал размеренно. И лежал неподвижно. Все-таки, спал. И я тихо, босиком, пошла к столу. Одела наушники, чтобы не пропустить писк уведомления. И нажала на кнопку пуска на ноутбуке.

Заветное время ночной тишины. Осознание дальнейшей бессонной ночи и творческого похмелья поутру. Этот очаровывающий долгий полет с ветром моих фантазий и это утреннее бессилье, и дневная удушливая сонливость — это моя расплата за то, что я в очередной раз отдалась фантазии. Это моя слабость. Это моя боль. Это моя болезнь. Но, кажется, болезнь эта неизлечима.

Взгляд мой упал на окно — и с ужасом заметила, что еще кто-то завял. Мда уж, с такой занудой как я только кактусы заводить — они самые терпеливый из зверей. И мстят, если их заденешь, основательно. Хотя… А я знаю, что есть кактусы, которые можно гладить. Просто если их гладить по шерсти — ничего руке не будет. Но если против шерсти… В общем, рука станет грустным зрелищем. Разве что в среде лесных или зоопарковых ежиков уже можно будет как-то сойти за своего.

Но что-то я отвлекаюсь…

А, цветы!

Воды в бутылке у батареи не осталось. Но в бутылке, заныканной под моим рабочим столом, в углу, подальше от моих ног, чтоб подальше от батареи — там что-то уцелело.

Хм, из окочурившихся жертв красоты и моего искусства в частности оказался, хм, вроде Щучий хвост. Научного его названия не помню. Но вроде про него или кого-то другого бабушкина подруга говорила, когда мы были у них в гостях, что тот самый Щучий хвост — вон то. Вон те вроде розетки зеленых листьев со светлыми полосочками и крапинками.

В общем, этот страдалец почти весь то ли обмерз от сквозняков, то ли подгнил. И какой мерзавец сказал, что красота требует жертв?! Смотреть на несчастную жертву книжной красоты… Ну, эхм, я все же надеюсь, что… В общем, удручающее это было зрелище. Хотя при реанимационных действиях садиста от искусства выяснилось, что две розетки островерхих листьев все-таки сохранились. Живые от самого корня до верха. А все прочие — прежде такие бодрые и сочные остроухие мохнатики, густо-густо торчавшие из белого горшка — загнили. Они осыпались отдельными листьями. И пачками отваливались до земли. Гнилые. Эх. Печальное зрелище.

Чтобы никого не будить, трупики растений оставила временно на подоконнике. А уцелевших последних могикан поставила на рабочий стол возле себя. Они были самые крупные, кажется. Сейчас-то точно уже не выяснишь. Но выжившие двое явно были из самых крупных, толстых и сочных.

Я какое-то время смотрела только на них, подперев подбородок ладонью.

Или эти мерзавцы сами всех других выжили, самых слабых?..

Или все злосчастная неуемная эволюция, в которой выживают самые сильные, телом или головою? Хм, или рогами?.. Нет, конечно, у этих конкретных рогов нету, не завелись за сколько-то лет или веков их бодрой зеленой жизни. Но все же…

Потом, шумно вздохнув, вернулась к монитору.

Руки почти сами собой прошуршали в папку моих произведений.

Неопознанный файл? «Первым делом» что-то там. Это откуда такое вылезло? Хм…

«Первым делом в парке расцветали группки шашлычников. Потом — мусор, оставленный ими на земле»

А, цитата для чего-то, наспех записанная. Так, ее в папку идей — и идем дальше.

Оттуда лапки мои как-то вдруг открыли папку с циклом историй иной цивилизации. Одна повесть была только в блокноте и потеряна. А, нет! Ее же мне вернул Ки Ра!

Торопливо прошуршала к заветному блокноту. Зацапала. И торопливо ушуршала носками по линолеуму к столу, как коршун, благополучно приземлившийся сверху на добычу и торопливо уволакивающий ее, беспомощную и белую, в небо, на завтрак. Почему белую?.. Да фиг его знает! Просто у меня сегодня ассоциации такие странные!

Однако «Последнего влюбленного» вбить в цикл приключений и драм иной цивилизации меня нынче как-то не тянуло. Но лапки-то уже открыли папку с циклом. Хм… А, да. История кианина и его аини. Почему-то последние недели я в основном пишу именно об этих двоих братьях. Э… Не, постой! Мадам, да ты совсем рехнулась? Они ж не братья. Ну, не родные. Так, искусственные. Названные. Второй вот поддельный сын того известного ученого…