Ветер моих фантазий
Шрифт:
— Прости, Каньян. Ты мне дороже. Ты будешь жить. У нас будут другие сыновья.
Хритар успел заметить на расчлененном теле плода, что там был уже сын.
***
Он, внутренний, отчаянно бился в стенки нового помещения, в которое его запихнули. Тесного… холодного…
Он снова был один. Такой слабый. Беспомощный. И снова ничего не понимал. Он… стал другим?.. Но почему?.. Зачем?..
***
Ее кожа и одежда горели. Ее распахнутые глаза были рядом с ним. Он видел их, пока еще волосы несколько мгновений спасали их глаза и взгляды от лавы и последнего проблеска боли и сознания. Они падали…
***
Было
Это было страшно. Отсюда было не вырваться.
Хотя иногда приходили люди — и становилось светло. Но свет искусственных светильников не грел. Только пугал. И кого-то с темницей уносили. А кто-то рассыпался вместе со своей темницей в пыль.
Это было также страшно, как и лезвия, разрезающие тело. Тело… он уже начал забывать те ощущения. Ту мать. Тот внутренний уютный мир, где он и мать были вдвоем, вместе… Хотя боль осталась. Когда их связь разрезали. Когда его маленькое тело разрезали на куски. О, как это было больно! И ту боль он еще помнил.
И бессилье. Бессилье преследовало его.
И так часто хотелось рассыпаться! Ведь кому-то из них удавалось рассыпаться вместе с их холодной тесной тюрьмой! Для тех, кто рассыпался, ничего не было. Сознание меркло насовсем. И их больше не было.
А он и другие несколько еще были. Зачем?.. Зачем им не дали уйти от их растерзанных тел?..
***
Однажды вошел мужчина. Тот самый мужчина. Он его почему-то сразу узнал. Сегодня тот человек выглядел еще более несчастным. И почему-то ему, запертому, от этого даже стало радостно. Эта мелкая радость — единственное, что у него было хорошее за время долгого плена. Плена… Время… Что такое время?..
«О, нет!» — вскричали рядом.
И он впервые узнал, что у его соседей есть голоса. Хотя вошедший человек их не слышал. Только нахмурился, от внезапной боли в сердце.
«Только не это!» — вопили с другой стороны.
«А что будет?» — спросил Он.
Вот эти, другие пленники, они его слышали! И он мог говорить с ними! Мог с кем-то говорить! И кто-то еще знал, что он существует! Он… еще существует?.. Но зачем?..
«Они нас используют, — пояснили с верхнего ряда, — Так я понял. Они отбирают часть нашего сознания и заставляют слушаться кого-то из них. И дают нам тело. Похожее на них»
«Так это… хорошо?..» — кажется, Он обрадовался.
«Нет! — возмутился тот, напуганный, — Я там уже был. У них в плену. Я не сразу выбрался. Я шел между звезд… Ты когда-нибудь видел звезды?..»
«Я не знаю, что это такое» — признался Он.
«А я раз их увидел. Потом опять мог родиться, но…»
«Родиться? А что это такое?»
«Это когда мы появляемся внутри женщин, наших матерей. А потом выходим наружу. Но иначе. И у нас тела растут. И мы становимся как они. Как вот этот, который вошел. Как человек. Потом живем. Жить — это так прекрасно! Это столько вкусов, форм и ощущений! — чуть помолчал общительный пленник, но потом грустно сказал: — А, ты же еще не рождался по-нормальному. Ты не знаешь, каково это: жить, когда делаешь, что хочешь и не служишь другим. Когда у тебя вся твоя воля. И ты не игрушка в чьих-то руках, а целый человек!»
«А что такое игрушка?..»
Другие загомонили, проснувшись в своих темницах:
«Так что там?!»
«Что?!»
А человек, выпрямившись, медленно шел между рядов, внимательно
вглядываясь в кристаллы-артэа и надписи на табличках под ними.Несколько артэа рассыпались. Вместе с одной полкой.
«Слабые» — грустно отметил Знающий.
«Что с ними будет?» — спросил Он.
«Не знаю. Вроде после того, как рассыпается само артэа, уже ничего нет. Я не пробовал. А вот если мы живем, как люди, то потом тела умирают, а мы потом опять снова живем»
«А для чего мы живем?..»
«Любопытный, спроси чего-нибудь полегче! — возмутился Знающий, — Я не так давно появился, поэтому мало вообще знаю»
«А мне иногда хочется, чтобы нас поставили иначе, — вдруг сказал другой пленник, прежде молчавший.
А мужчина, на которого Ему было больно смотреть, шел между шкафов.
«А как?» — заинтересовался Он.
«Да, как?!» — спросили еще несколько из них.
«В форме наших темниц. Вот, мы можем видеть их на полках напротив»
Какое-то странное чувство появилось у Него. Ему тоже вдруг захотелось, чтоб их темницы как-то иначе расставили. И казалось, что тогда случится что-то. Он… что тогда будет?..
«О, точно! — Знающий приободрился, — Я чувствую, что это отличная идея! И… может, то, что нам нужно сделать?»
Все помолчали. А потом подтвердили, что им тоже хочется.
«Надо попробовать!» — и он оживился.
Что-то манило его в контурах чужих темниц-артэа, которые были напротив. И вот если бы их всех соединить…
А мужчина двигался к нему.
«Нет! Не приближайся! — вскричал Он, — Не хочу, чтоб ты был близко! Ты… ты меня убил! Это был ты!»
«Значит, твой родственник пришел, — задумчиво заметил Знающий.
«Кто такие родственники?»
«Это тела, имеющие связь, — серьезно объяснил Знающий, — Между ними сильная связь. Иногда на несколько жизней бывает»
«А если… если мы его отпустим с ним?.. Если…»
Мужчина приблизился к из шкафу — и голос собеседника замолк. И его артэа пылью рассыпалось, вместе с краем полки, на котором были таблички.
«Пожертвовал собою ради тебя, — грустно заметил Знающий.
«Что значит пожертвовать?..»
«Отдать что-то взамен чего-то. Иначе нечто не получить»
А мужчина остановился перед полкой без табличек.
— Вроде здесь?.. Или ниже?..
И еще несколько артэа рассыпались. Двое разрушили края полок с табличками, не желая отдавать ученому и одному из мучителей те знания, которые он желал получить. Но три разрушились вместе со шкафом.
Мужчина рванулся в кучу пыли. И едва успел поймать два артэа.
Его лицо болезненно исказилось. Ему казалось, что одно артэа он уже знал. Ведь он его в этот шкаф положил! Но… или не оно?..
«Любопытный! — сказал вдруг знакомый голос.
И он обрадовался, что того еще слышно.
Но еще несколько десятков артэа распались в пыль. Ученый зубами заскрипел от злости. Проворчал:
— Что ж вы такие хрупкие-то?!
«Слушай… — задумчиво сказал Знающий, — А ты, Любознательный, кажется, сильный. Вот, выдержал столько боли и еще не распался. Может… ты уйдешь с ним?»
«Но ты сказал, что тогда меня заставят подчиняться кому-то! Я не хочу подчиняться тем, кто разодрали мое тело на куски!»
«Но, может… может, ты когда-нибудь вспомнишь? Как тебя убили? И этот наш разговор? И тех, кто не выдержал всей муки — и ушел в небытие?»