Ветер странствий

Он уже научился не лезть не в свое дело. И даже не возмущаться. Почти.

— Элгэ, я люблю тебя!

— А я совершенно не понимаю, зачем ты мне это сейчас говоришь. Я уже сказала, что и так твоя. И пока никуда от тебя не ушла. Для меня не нужно придумывать красивых сказок.

— Ты не веришь в мою любовь, но веришь в любовь виконта Тервилля к твоей сестре?

— Они хоть обманываются оба. А ты столько раз признавался в любви другим, что, прости — столько любовей в жизни не бывает. Тем более, к двадцати годам. И — хватит ревности, Виктор. Я же не закатываю сцен, когда ты проводишь время в обществе малышки Контэ.

— Только по просьбе моей матери, — поморщился он. Вполне искренне. Потому Элгэ Элениту и упомянула. — Девчонка — еще скучнее, чем твой Витольд Тервилль.

— Вит — не скучен! — заспорила Элгэ.

Юноша ухмыльнулся:

— Ну согласись хоть с этим: кавалер твоей сестры — скучен, как поучительная сказка для благочестивых детишек. И пресен, как постная лепешка. Без соли.

Чем действительно хорош Виктор — с ним весело. Почти всегда…

Глава 6

Глава шестая.

Квирина, Сантэя.

1

Зелье кипит. Для неких четырнадцати невинных, кому без него не выжить. Отвратная на вид бурда получается.

Впрочем, приятными такие напитки бывают редко. Не вишневый компот.

И три ведьмы — как в старой легенде. Осталось лишь бросить в котел крик рыбы, жабью печень, молоко одуванчика…

— Ты знаешь, для кого мы это готовим? — одними губами шепнула Элгэ, улучив миг, чтобы оказаться возле самого уха Азы.

У той не дрогнул ни единый мускул лица:

— Судя по составу — для ритуала Ичедари.

Название самым решительным образом не нравится. От него почему-то веет черными сутанами и кривыми ножами. А еще — мрачной духотой пещер и пятнами запекшейся крови на старинном алтаре. Тысячами жертв, чьи убийцы давно истлели в земле. Или поверх нее — если верны легенды, что она не всех принимает. Брезгует.

Хотя есть еще мерзкие пещеры — они уж точно принимают всех. Даже тех, кто не хочет ни спускаться, ни оставаться там до скончания времен и дольше.

А еще хуже, что само слово «ритуал» — уже не слишком совместимо с Единой Церковью Творца. В Квирине, что официально придерживается именно этого вероисповедания.

В Эвитане жрецы с ятаганами хоть лезли за своими «ритуалами» в глубокие пещеры.

— Прости мое невежество, но что такое Ичедари?

Аза криво усмехнулась уголком рта:

— Ты собиралась бежать в Мэнд и не знаешь столь важной части их культуры?

В Мэнд? Вот так и узнаешь о себе новости. То ты — рабыня, то куда-то к змею на рога собралась.

Но что же получается? Либо интуиция Элгэ подвела, и Ичедари — это что-то абсолютно безобидное. Либо Мэнд — последнее место в подлунном мире, куда следует бежать. Ну и третье — банджаронка лжет.

Зелье пенится, кипит. Молчит. Ему-то что? Оно в Мэнд не собирается…

— Ты будешь загадывать загадки? Для этого — не время.

— Ичедари — полузабытая богиня Древнего Востока. Есть культ Ичедари. Храмы Ичедари. Жрецы и жрицы…

— Ичедари, — закончила Элгэ. — Только какое отношение к этим жрецам и жрицам имеет Поппей Август? С милой кличкой «Кровавый Пес»?

Религиозный фанатик может быть еще и сумасшедшим садистом, но вот наоборот — совсем необязательно. Зачем квиринскому генералу культ языческой богини — когда у него и так есть армия и власть? А для удовольствия — сундуки денег и прекрасные рабыни, чья жизнь — дешевле медного лу.

— Ты ходила по улицам? Видела новый Храм Солнца?

— Видела. Издали.

Ближе не тянуло. Красивый храм. Просто великолепный. И неприятный. Скользкий и холодный, как змеиное тело. Оно ведь тоже — красиво. По-своему.

Как же здесь жарко! Распахнуть бы раму — да тогда толком не поговоришь. Под окнами — псы Поппея. Те, что двуногие.

— Центральный Храм Творца?

— А он — не Творца. И, судя по всему, император Аврелиан наконец перестал скрывать свои пристрастия.

Чудесно. И очень умно. Священный Поход на Квирину теперь — дело времени.

— Император — сумасшедший? Тогда почему он до сих пор на престоле? В Квирине с этим быстро…

Как интересно — зелье решило сменить цвет с бурого на болотно-зеленый. Здания тоже со временем зеленеют. Очень старые, каменные. Таких в Сантэе много…

— Он — не сумасшедший, а на редкость расчетливый. И на престоле до сих пор держится исключительно с помощью Ичедари.

Прекрасно. Просто великолепно. Для Сантэи и вообще Квирины. Аврелиан какой-то там по счету не захотел умирать один и предпочел потянуть за собой всю страну. Элгэ-то на это собственно плевать, но для правителей какая-то забота о родине должна существовать или как?

Или как. В Эвитане — король Карл с Регентами, в Квирине — император Аврелиан… с Ичедари. Эдак единственным приличным правителем останется дядюшка Кармэн. За то его и не любят. Арно Ильдани тоже не любили.

— Это зелье — для кого?

— Оно должно помочь людям, участвующим в ритуале Ичедари. Помочь не сойти с ума. Сохранить себя.

Мило. Просто восторг. Зелье — для очередных служителей культа.

Но хоть не младенцев из приюта. Или с рабского рынка.

— Кровавый Пес говорил о четырнадцати невинных жизнях.

— А еще о чём?

— Что если я что-то напутаю — пострадают именно они, — усмехнулась Элгэ. Скопировав Азу.

— Кровавый Пес, — банджаронка, не дрогнув, повторила стоившее многим жизни прозвище, — забыл упомянуть, что пострадать они могут, даже если мы ничего не перепутаем.

— То есть?

— Зелье — экспериментально. — Аза может говорить и так. Когда не с соплеменниками-дикарями. — До сих пор в ритуалах такого рода принимали участие лишь сами жрецы и жрицы. А они не сходят с ума и без зелья.

2

Привычно-наглые откормленные рожи, гербовая карета, свежевыбритая гладкая харя Поппея Кровавого Пса. Он что, по пять раз в день бритвой орудует? То есть не он, конечно, а рабы.

Мерно трясется возок в родовых цветах Августов. Забавно — генерал предпочитает карету седлу. До того забавно, что аж тошно. Хотя да — во всадника попасть проще (что пулей, что камнем), чем в окно трясущейся колымаги.