Ветер странствий

Вечные танец и смех. Не самое худшее посмертие. Если сердце не сжигает горечь.

— Я уважаю твой народ и его предания, ведунья банджарон. Но знаю и другую легенду о трех братьях — чернокнижниках, под чьим игом стонал подлунный мир. И об отважной героине, что избавила от злодеев этот мир и всех живущих. За подвиг другие боги наградили ее бессмертием и сделали лучшей танцовщицей подлунного мира. И, являясь смертным, она всегда смеется — ибо видит: мир жив. И гораздо счастливее, чем был под властью трех братьев-демонов.

Ничего удивительного.

Кто бы ни была эта Ичедари — героиня или злодейка — общего в двух версиях много. Трое убитых братьев — просто властителей или богов. Уничтожившая их женщина-танцовщица. И то, что отныне ее видели лишь пляшущей и смеющейся. А еще она обрела-таки бессмертие — после смерти своих жертв. Или и так была бессмертной.

Или братья были простыми племенными вождями, а девушка — подсылом враждебного клана. Или мятежницей из того же.

А с какого боку здесь змеиный культ Ичедари — один Темный знает. Это как раз в его компетенции!

И… нашли эти две время спорить. Какая уже, собственно, разница, кто был прав тысячелетия назад?

— И потому на алтарях доброй змеебогини до сих пор приносят в жертву детей, зачатых там же? — недобро усмехнулась Аза. — Это, наверное, от ее особого милосердия?

— Ичедари не отвечает за своих жрецов. Никто не может знать, нравится ли ей кровь на алтарях.

— Дамы, предлагаю на время прекратить ваш теологический спор, — как можно не раздраженнее попросила Элгэ. — К сожалению, времени на него нет. Совсем. Если все остальные готовы пожертвовать детей этой то ли доброй, то ли злой любительнице танцев…

Неприязненно покосились сразу обе спорщицы.

— … переходим к следующему вопросу…

Зелье сгодится и холодным. Даже подернутым льдом. Но вот Поппей — не столь терпелив.

— Я не хочу отдавать ей ребенка! — всхлипнула одна из «принцесс» — хрупкая (но не тощая!) блондинка. — Может, нам просто повезет?

Эта дура правда в такое верит? Воистину, как тот заяц, что равно боялся и волков, и голода. И ждал, что ему травку прямо в норку принесут. И всю жизнь носить будут.

— Я же ни в чём не виновата!

А все прочие здесь — отпетые грешники и грешницы? С головы до ног.

— К тому времени — будешь! — усмехнулась худощавая черноволосая девица, чем-то неприятно похожая на банджарон. Если бы те затягивали волосы в унылый пучок. — В грехе прелюбодеяния!

— Эмилия, зачем ты так? — мягко укорила просившая яда.

Зачем? Затем, что девица Эмилия обижена — обозлена! — до предела. А раз плохо ей — пусть станет и другим!

— А зачем врать самим себе, Сильвия? — пожала плечами Эмилия. — Мы все за участие в этом богомерзком ритуале угодим в Бездну Вечного Льда и Пламени! Даже ты — хоть у тебя и не будет ребенка.

— Очень мило! — усмехнулась рыжая. — Тогда какого демона здесь делаешь ты? Кинжал в сердце — и готово.

— Ах, какого демона?! — вскипела та. — Такого же, что и ты! Змеиного! Я себе — кинжал в сердце, а моя семья — на арену к зверям?!

— К каким зверям? — как мел побледнела Сильвия.

— К диким! Отловленным частично на юге Квирины, частично — в Черной Земле. Была еще идея приволочь из Бьёрнланда пару диких медведей, но они не перенесли бы дороги. Поэтому обойдутся тиграми, львами, змеями и крокодилами. А может, еще носорогами — точно не знаю.

Сильвия побелела еще сильнее. Сама она — здесь, так кто у нее на арене? Отец, мать, братья-сестры, жених, все? Бедная Сильвия, бедные все эти дурехи — даже Эмилия! И бедные бабы в Доме Кровавого Пса.

Кстати, о бабах. Если уж сравнивать с некоторыми из них, то «ритуальщицам» — точно повезло больше.

— Есть ли Бездна Вечного Льда и Пламени — еще вопрос, — нашлась Элгэ. — Но вы не на арене. И не в рабынях у какого-нибудь садиста-патриция.

И даже не родственницы Валериана Мальзери.

— Вроде Кровавого Пса, — усмехнулась еще одна красотка.

Пепельные локоны, кукольное личико.

Эта примет и купленного мужа. И засунет под изящный каблучок.

— Именно.

— Или Андроника — Слащавую Красотку. — Оказывается, Эмилия умеет не только злиться, но и фыркать.

Затравленный взгляд Сильвии натолкнулся на новую усмешку «пучка»:

— А ты думала, он лишь на тебя наложить лапу хотел? Ему вообще нравятся девицы монашеского вида. Так что кинжал в грудь — это потом. После ритуала. И дружно в Бездну. Встретимся там.

Так, или Элгэ — совсем дура, или этот Андроник спихнул в «принцессы» сразу двух отказавших ему девиц. Лишнее подтверждение, что всё повторяется. Еще Кармэн говорила, что некоторые мужчины, получив отказ, готовы на всё — даже отдать желаемую женщину другому. Лишь бы не ее избраннику.

Сейчас девы еще кинутся умиленно сочувствовать друг дружке. На что тоже времени нет.

Хотя… есть. Раз Поппей притащил «ведьм» сюда с этим зельем — значит, ему нужно, чтобы оно было выпито. Ради одного рассудка каких-то четырнадцати жертв он бы волноваться не стал.

Кстати, о бурде. Остывающей. Вкуснейшей в подлунном мире.

— Есть еще одно зелье, — прервала будущую трогательную сцену безжалостная илладийка. — И его должны выпить все. Это — обязательно.

И оборвали уже ее. Потому что дверь распахнулась именно в сей драматический миг.

У садиста-патриция кончилось терпение? Или время? Или он как раз его и выбрал, чтобы поймать и отправить на костер «отравительниц»? «Всем, всем, всем! Только сегодня и только для плебса Сантэи! Сожжение на Главной площади самых страшных банджаронских ведьм!»

А после застенков любая станет страшной… уж палачи постараются.

«А иначе они наслали бы на всех чуму, оспу и насморк! Но доблестный Поппей Август Кровавый Пес героически, с риском для его бесценной жизни разоблачил и схватил злодеек. И этим спас народ Сантэи, Квирины и всего подлунного мира!..»

Вместо стражи в дверь влетела еще одна девчонка. Правда, симпатичнее большинства. Волосы уж точно вьются пышной смоляной гривой, а не забиты в унылый пучок. А в таком наряде некая илладийка дома тренировалась. Кстати, судя по подтянутой фигурке новенькой — та тоже. И весьма часто.