Ветхий завет

— Почему ты так спокоен? Мы вот-вот пойдём ко дну.

Муж выхватил меч и приставил его к горлу своей возлюбленной. Она не шелохнулась.

— Почему ты не боишься? Ведь клинок у твоего горла!

— Как я могу бояться? Этот меч в твоих руках — нет причин для опасений.

Самурай вложил меч в ножны.

— Этот меч в моих руках, а эта лодка — в руках моего бога.

Об этом и речь.

Иов выслушал своего друга.

— Я всё это понимаю. Но терпеть уже мочи никакой нет. Да сколько же можно! Больно! Я ж не каменный, не железный. Тело — слабая штука и очень уязвимая. Вам, друзья мои, легко говорить, но мне очень тяжело слушать.

Что вы меня утешаете! Я хоть раз просил вас о чём-то низком — заплатить мои долги, защитить меня от разбойников? Ни разу! Я чист! Никогда не врал, и сейчас не совру. Что вы слова красивые говорите! Что вы совестите меня! Попробуйте моей каши, а потом посмейте мне сказать хоть слово.

Взвесьте мои речи и ваши, только честно.

Увидите — правда за мной.

Взгляните на нашу жизнь.

Чем человек отличается от наёмника? Ничем.

И тому, и другому назначен его срок.

И тот, и другой ждёт конца этого срока.

Что мне осталось? Суетные дни и бессонные ночи.

Моё тело стало одним сплошным гнойником.

Моя жизнь подобна дуновению ветра.

Пух! — и нет меня. Вы даже моргнуть не успеете.

Поэтому — не нужно меня останавливать, понятно?

Я буду ругаться, потому что мне больно, чёрт возьми!

Что я, зверь дикий, что вы тут меня сторожите?

Лягу на смертное ложе и уплыву потихоньку —

И вы меня не удержите!

Надоела мне жизнь, особенно, такая.

Достало уже всё!

Не надо меня подбадривать.

В разговор вступил второй дружок.

— Что ты пылишь, Иовушка? Прямо вентилятор, а не человек. Ничего в этом мире просто так не происходит. Если на твоих детишек беспутных кровля обвалилась — значит, было, за что.

Если же ты сам чист душой, то молись — и всё у тебя будет хорошо. Хорошему человеку ничего не грозит. А вся возня вокруг него — суета сует. Нет ничего постоянного.

Обопрёшься о дверной косяк, а он возьмёт и развалится, ещё и сверху балочкой пристукнет. Не опирайся, мил человек, не доверяй опорам — самому стоять надо.

Доверяй опыту предков твоих, ибо личного опыта не хватит — наша жизнь слишком коротка, чтобы понять происходящее. Они тебе скажут, что трава без ветра не колышется, а тростник без влаги не растёт.

У всего есть своя причина. Кто от бога отворачивается, тот подобен растению с подсечёнными корнями — засыхает.

Даже на камнях растут деревья — сплетаются корнями с валунами так, что трактором не вырвешь это деревцо, хоть оно и маленькое. Таков и человек, с которым бог, ибо вера и есть наши корни в этом мире.

Гм. Иисусовы притчи о зерне при дороге и доме на песке, оказывается, тоже имеют длинную историю. У Иова, между прочим, образы более сочные. Продолжим.

Иов и на этот раз ответил, не стал молчать.

— Кто переспорит бога? Есть ли в этом смысл? Он делает многое, он делает всё, и сразу же забывает о сделанном. (Это уже даосизм чистой воды, но, до чего прекрасен!)

Бог пройдёт передо мной, и я его не увижу, не замечу, не услышу. Он делает, что хочет. И никто не сможет спросить с него за содеянное. Ему нет нужды сдерживать свой гнев — перед кем бы то ни было. Тем более — я ему не истец. И всё-таки…

Он превратил мою жизнь в муку. Довёл мои страдания до предела. Бомбит меня раз за разом — не даёт передохнуть. За что? Я обижен на него. У нас междусобойчик. Но как нам разобраться? Силой, дуэлью? Моя сила против его мощи — смешно говорить.

Судом? Кто сведёт меня с ним? И что это будет за суд? Если я начну оправдываться, то окажусь виновным, ибо оправдываюсь. Если я невиновен, то ему ничего не стоит сделать меня виноватым.

Глупые разговоры. Я невиновен, моя душа чиста. Мне не в чем себя упрекнуть, и страдаю я без вины. Поэтому и проклинаю эту жизнь и плюю на неё, ибо она несправедлива.

Так не должно быть, но так есть. А я не согласен! Не могу с этим мириться! Поэтому — хулю бога, и буду хулить!

Я правду говорю — Он губит невиновных, мучает праведных! И смеётся над их страданиями! Вот, гад!

А кто правит суды, кто соблюдает справедливость на земле? В судах заседают подлецы. И кто в этом виноват? Он и виноват, больше некому!

Жизнь моя приближается к концу, и бег её убыстряется. Что мне терять?

Вот, что я мог бы сказать богу прямо в глаза. И что, он признал бы меня невиновным? Да никогда в жизни! Но он не человек, которому я могу предъявить иск. Как мне с ним судиться? Нет такого посредника — не о чем говорить.

Отвлечёмся. Сегодня посредников хватает. Не то, что в былые времена. Сегодня есть, кому представлять наши интересы перед Хозяином. Это крепкие, упитанные, жизнерадостные мужички. Быть посредником — их профессия.

Они изучают умные книжки, они говорят, что мы можем на них положиться. Мы приходим в последней чистой рубахе, зажав в кулаке горсть последней меди — с надеждой в сердце. Надежда — всё, что у нас есть. У этих ребят есть немножко больше.

Они приезжают на иномарках, заходят в храм, сыто отдуваясь, благосклонно берут у нас наши медяки и снисходительно слушают нас, наклонив голову. И говорят, чтобы мы отчитались перед ними о своих грехах. Грехи должны быть, ибо человек грешен по природе своей.

Но ничего — эти ребята за нас помолятся. Каяться — не перед богом, а перед попом. И молиться будет поп, а не мы. Наше дело маленькое — сдать пожертвование. Об остальном есть, кому позаботиться.

Да. Христос был мягким человеком — он всего лишь использовал бич. Вот интересно, что бы сделал Иов с любым из сегодняшних попов? Или, предположим, Иоанн Креститель?

Вернёмся к Иову.

А Иов продолжал говорить.

— Мне такая жизнь опротивела. Я скажу богу так: «не надо меня обвинять, лучше скажи, за что ты так прессуешь меня? В чём моя вина? За что ты позволяешь, чтобы меня судили плохие люди? Разве ты не видишь, что творишь? Или глаз твой замылился?