Ветлуга поёт о вечном

Было всё в ней, о чём мог бы каждый грустить:

О любимой своей, об ушедших годах,

Обо всём, что не сбылось, о том, что ушло,

И о счастье, которого жаждет душа…

– Если бабы поют, значит, мирный народ, –

Заключил Тихомир. – Подойдём, поглядим. –

Лишь приблизились, песня умолкла совсем.

Кони фыркали мирно, щипали траву;

Любопытные дети глядели с телег

На пришедших; три девки платками в цветах

Быстро головы кутали; двое мужчин

Встали возле второго костра, подошли.

Тут от них отделилась фигура одна:

– Кто такие? – спросил кучерявый старик,

Весь в расшитой одежде, а в ухе серьга.

– Люди добрые, нам бы лишь ночь провести

Возле ваших костров. Мы наутро уйдём, –

Так Варнава сказал. И добавил ещё: –

Мы монахи Якшанского монастыря,

Я – Варнава. Вот – Тихон, Макарий монах.

Ну а это – охранник у нас, Тихомир.

А другой – наш попутчик…

– Мы знаем его, –

Нынче видели, – мирно ответил старик,

И спросил Спиридона: – А где же дружки,

Что с тобою здесь были? Вы ж вместе ушли.

– Заблудились в лесу, – отвечал Спиридон.

Не поверил старик, но не стал приставать.

Он косился с опаскою на кузнеца,

На доспехи его, да на меч расписной.

– Что ж, ночуйте, – сказал лишь, и снова к костру

Отошёл, чтобы сесть там, где раньше сидел.

Разместились и пришлые возле костра.

Тут один молодец, тоже в ухе с серьгой,

Что сидел возле деда, с усмешкой сказал:

– Я вчера был на ярмарке вашей, смотрел.

Вон, коня продавал, да никто не купил.

А со мной и купцы на подводах пришли.

Во-он, сидят у костра, что у самой реки.

С ними баба вреднющая! Всё ей не так…

С Соколова кажись. Едут нонча назад.

А хотела в Кажирове сына женить,

Да невеста, кажись, им отставку дала…

– Что же вы за народ? – тут спросил Тихомир. –

Спиридон говорит, мол, цыгане стоят…

Кто такие? Откуда? Не знаем таких.

На марийцев с татарами схожести нет…

– Мы – цыгане, то – правда, – старик подтвердил. –

Мы на север, сюда, издалёка пришли.

Наши предки когда-то, давным уж давно,

Жили в Индии, в тёплой, богатой стране.

Дед рассказывал мне, а ему – его дед.

Предки наши прошли много стран и дорог.

А потом у Армении те племена

Разделиться решили. Тогда и пошли:

Кто на юг, к Палестине, к Египту; а кто

И на запад решил, к Византии идти;

Кто – на север, вдоль Каспия. Дед мой потом

Волгой выше поднялся. До этого он

Долго табором жил возле южных степей.

Там в народе цыганами стали нас звать.

Мы ковали подковы, лечили коней;

Наши женщины славно могли колдовать;

Молодые же – танцем смешили народ.

Так и жили. Да табором дальше всё шли.

«Це ж откуды такые?» – хотели все знать.

Мы в ответ говорили, что с Ганга идём.

«Ба, це с Ганка», – твердили повсюду про нас,

В основном-то, про женщин. Да так и пошло.

Так «цыганками» женщин прозвали. И нас

Тоже стали цыганами звать на Руси.

– Говоришь, вы ковали коней? Значит, ты

Сам-то тоже кузнец? – вновь спросил Тихомир.

– Нет. Мой дед был кузнец. А отец уже нет.

Я ж, коней продавал, пока был молодой,

Да лечить их могу, знаю душу коня.

– Тихомир наш – кузнец! – тут Макарий сказал. –

Он и меч сделал сам, и доспехи, и щит.

– Ба-а! – сказал лишь старик, больше он даже слов

Не нашёл, чтобы выразить чувства свои.

Стали все тут рассматривать ножны и меч,

Дивный щит, яркий шлем. Всё пошло по рукам,

Все хвалили да цокали лишь языком.

Тут взяла в руки меч и старуха одна,

Что сидела и слушала возле огня;

Рукоять лишь потрогала, сразу глаза

Устремила она к Тихомиру. На меч

И не глянула, не на красивый узор,

Не на ножны его. Тут же встала она,

Отошла от костра, и сказала: – Цагар! –

Оглянулся старик на неё, тоже встал,

Подошёл к ней. Они на своём языке

Меж собою о чём-то заспорили вдруг.

А вернувшись, старик Тихомиру сказал:

– Отойди. Раджи хочет с тобой говорить. –

Тихомир подошёл тут к старухе, она,

Взяв ладонь у него, да взглянув на неё,

Отвела кузнеца к лошадям от костра

И сказала ему:

– Ох, и грозен твой меч!

Сколько крови людской увидала на нём…

– Что ты мелешь! Он крови ещё и не знал! –

Ей сказал Тихомир. Но старуха в ответ:

– Он напьётся ей досыта, кровью людской.

Но вот будет ли пить из твоих только рук?.. –

Тихомир вновь хотел что-то ей возразить,

Но старуха махнула рукой: – Погоди!

Две дороги, кузнец, впереди у тебя.

Вижу я по руке. Обе к славе ведут.

Но одна, та, что большую славу даёт,

Та – погибель готовит тебе на дубах.

Лучше ты возвращайся немедля домой.

Долог будет твой век… –

Ей сказал Тихомир:

– Не пугай, не боюсь. Есть и долг у меня.

А брехать может каждый. Коль знаешь чего,

Так скажи не загадками. Либо отстань. –

Тут хотел Тихомир повернуться, уйти,

И вернуться к костру, но услышал в ответ:

– Скоро, сокол, увидишь невесту свою,

Только будешь не рад…

– Отчего же не рад? –

Он застыл, ожидая ответа её,

Но старуха, вздохнув, отвечала ему:

– Ах, соколик, судьбы-то уж лучше не знать…

Но и мимо неё не пройти. Я ещё

И другое скажу: братец есть у тебя.