Ветлуга поёт о вечном

Твой теперь он, возьми. Конь бывалый в боях.

– Ты, отец, извини за горячность меня.

Горе там у людей. За коня же тебе

Вот мой низкий поклон. Как же имя твоё?

– Я и сам уж не помню. Зовут все меня

Вещим Дедом. Скачи ж по дороге вперёд

И деревню увидишь. Мальчишка уж пусть

Твою лодку пока стережёт без тебя…

– Как же звать скакуна? – Фёдор тут уж вскочил

На лихого коня. Дед ответил ему:

– Конь не мой. А хозяину имя – Бакмат.

После встретишься с ним. И коня ты ему

Непременно верни! А пока же его

Сам, как хочешь, зови. Лишь бы слушался он.

– Ну, спасибо, отец! – и, пришпорив коня,

Полетел по дороге Шарьинец вперёд.

Вот уж скоро деревню увидел, а там

Бой жестокий кипел у мари и татар.

Бились насмерть марийцы, деревню сдавать

Не хотели, чтоб в плен дочерей их и жён

Злой татарин забрал. Вилы взяв, мужики

Защищали дома. Только стрелы татар

Доставали сердца их не в ближнем бою.

Но тогда от погибшего мужа жена

Вилы те поднимала и шла на татар.

Словно воины, женщины дрались в бою,

Смерть им краше была, чем неволя и плен.

И другие мужчины, увидев, как в бой

Рвутся жёны погибших мужей, не могли

Биться хуже, чем каждый за семь человек.

Всё же силы неравные были у них.

И теснили татары сильней и сильней.

Но деревня погибнуть готова была.

Приготовили девушки косы, ножи,

Чтоб в последнюю битву вступить и принять

Как спасение смерть от татар ли в бою,

От себя ли самой, лишь бы в плен не попасть.

Фёдор тут же пришпорил коня и влетел

Прямо в гущу татар, меч Олегов достал

И как мельница начал мечом он махать

Влево, вправо, везде, где ему на глаза

Попадался татарин на резвом коне.

А марийцы, увидев такой оборот,

Подбирали мечи, луки, стрелы татар,

И пускали всё в ход. Вот татарин один

Натянул тетиву, чтоб в Шарьинца стрелу

Запустить, чтобы ей крови русской испить.

Но ему на глаза с неба брызнуло вдруг

Чем-то едким, вонючим; стрела у него

Сорвалась и со свистом вонзилась в бревно

У венца, что под крышей горящей избы.

Только сокола крик прозвучал вышине.

В тот же миг и татарин нашёл свою смерть

От марийской руки, от татарской стрелы.

– Не давайте уйти им! – Шарьинец кричал.

Он летал, как орёл, и татарам нёс смерть.

Мужики окружили деревню свою,

Не пускали татар никуда отступить.

Всюду стрелы и вилы, как чёрта рога,

Их встречали, и негде уж было спастись.

Вот последние встали вокруг вожака,

Чтоб его защитить. Говорили они:

– Прошлый тот богатырь предвещал, что придёт

За него отомстить и другой богатырь.

И сбылось предсказание: смерть к нам пришла. –

И тогда закричал предводитель у них:

– Погоди, богатырь! Вижу, как ты силён!

Но с тобой говорит ханский евнух Катрус!

Набираю я девушек в ханский гарем.

Если нас ты убьёшь, нам на смену придёт

Преогромная сила из ханской Орды;

Все деревни пожжёт, города разорит.

Будет то для марийцев и русских беда

Не сравнимая с этой. Подумай о том!

Если будешь за нас, князем сделаю здесь.

И убитых батыров тебе я прощу…

– Мертвецам не служу! Ну а ты уж – мертвец! –

Так ответил Шарьинец и, меч свой подняв,

Полетел на Катруса. Охрану он смёл,

Словно сор со стола. И Катрусу мечом

Тут же голову ссёк. Полетел тот с коня;

Загремел на Катрусе доспех кузнеца,

Что велик был ему, и не в пору сидел.

Ликовала деревня. Спасителю все

Воздавали хвалу. Но и горечь была

О погибших в бою за деревню свою.

А спасителю все угощенье несли

И подарки, и много добра, кто что мог.

– Как тебя называть нам, спаситель ты наш? –

Вопрошали марийцы. А Фёдор сказал:

– Фёдор я, сын Ивана Вершины, что жил

В Соколово. Шарьинцем меня все зовут,

Потому что река там, Шарья, и на ней

Днями я пропадал. Берега у Шарьи

Будто рай на земле… Ну а это мой друг! –

Фёдор свистнул слегка и ему на плечо

Сокол с неба слетел. Все дивились тому.

– Это Финист, мы с ним неразлучны всегда. –

Из всего, что Шарьинцу теперь нанесли,

Фёдор разных припасов в дорогу набрал,

От подарков же он отказался совсем:

– Вы мне дайте-ка лук бусурмана того,

Что последним сразил. Лук хорош у него.

Да колчан полный стрел. Пригодится, авось.

Да доспехи его. Вижу я, что они

Не его: велики по размеру ему.

Сам он, видно, с кого-то, паршивец, их снял.

И рисунок на них не татарский совсем.

Ну-ка, дайте мне щит. – Щит подали ему,

На котором по кругу струится река,

Над рекой ясный сокол летит в облаках,

Задевая крылом своим солнца лучи,

Солнца, что посредине большого щита

Яркой медью горит. А под солнцем, внизу

Деревенька у леса стоит над рекой –

Символ русской земли. Парень с девушкой там

В лёгкой лодке плывут по спокойным волнам.

Изумившись, Шарьинец на это сказал:

– Глянь-ка, Финист, тебя мастер выковал тут…

Нет, доспехи-то русские! Где ж он их взял?

Ну-ка, дайте мне меч. Он тяжёл для него.

Русский меч, сразу видно. – Подали и меч,

А на ножнах меча бой кровавый кипит:

Бьются русичи с силой татарской Орды,

В середине летит на буланом коне

Впереди своих войск предводитель лихой.

Изумился опять богатырь и сказал:

– Эти ножны достойны великих князей.