Ветлуга поёт о вечном

Голод, жажда, усталость измучили их.

В тёмной яме три инока третий уж день

Как сидят. Им еды не дают уж два дня.

Только воду теперь получают они.

Но без дела монахи не могут сидеть.

В яме Тихон из глины фигурки лепил,

На стене барельефы выделывал он

По мотивам Писаний. Другие же два

Письмена выводили в стене земляной

О себе и о Боге, о том, как они

В путь далёкий пустились, и как их сюда

Посадили разбойники, как здесь живут…

И хотя покидали их силы уже,

Дух у них был не сломлен. Усталость едва

Сладкий сон подарила им, сон этот был

Грубым окриком прерван. Проснулись они.

– Ну, ещё не решили письмо написать? –

Слышат сверху. Над ямою Ворон стоял. –

На воде и на хлебе здесь будете жить…

– Так хоть хлеба нам дай, – попросили они.

– День, другой и без хлеба не сдохнете тут.

Может, в разум придёте. Пишите письмо!

Да просите, чтоб выкуп мне дали за вас.

А не будете: здесь и окончите дни.

Здесь мы вас и зароем. Считайте, что вы

Уж в могиле своей. Нам и дел: лишь зарыть.

Дали вам бересты, дали нож, чтоб писать,

Есть вода, а еды не просите пока.

Может, голод немного очистит мозги.

Так что думайте. Время играет на нас.

Трое вас, пусть один, и другой тут помрёт,

Третий всё же напишет. Куда нам спешить.

– Есть же крест на тебе. Ты же веришь в Христа, –

Говорил ему Тихон. – Ведь время придёт

И тебе умирать. Как же душу свою

Ты губить не боишься? Ей вечно страдать…

– Ты меня не пугай! Я уж пуган сто раз.

Здесь, в ветлужских лесах, дьявол Бога сильней!

Где ему там, с небес, через лес-то густой

Рассмотреть, что творится на грешной земле?

Дело тёмное – лес! Много в чащах своих

Он скрывает от мира и зла, и грехов.

На свету все мы – люди, и все без греха.

А как в тёмный-то лес забредёшь, да кругом

Видишь только убийство, да страх перед ним,

Так душа-то и чувствует: страх-то сильней

И добра, и любви, и всего, что ни есть.

Всяких видел я здесь. Сила силушку гнёт…

– Ты вот главный у них, а душой-то ты – раб,

Потому что тобой страх владеет, не ум, –

Отвечает из ямы Варнава ему. –

Можешь ты нас и голодом тут заморить,

А письма в монастырь не напишем тебе.

– Ничего, подождём. Голод вас вразумит. –

И сказав это, Ворон от ямы ушёл.

Приуныли монахи. Что делать теперь?

На воде они долго не смогут прожить.

В яме сумрачно, холодно, сыро сидеть.

Солнца днём закрывает над ямой шалаш.

– Братцы, есть-то охота, живот весь свело.

Я бы съел хоть сапог, – грустно Тихон сказал.

– Да, сейчас бы попасть нам опять в монастырь,

Очутиться бы в трапезной! Вот уж где рай

Для голодных желудков, – Макарий сказал.

– Брат Макарий, не надо! Ты этим ещё

Аппетит лишь сильнее растравишь себе.

Да и нам заодно, – так Варнава сказал.

Замолчали монахи в подземной тюрьме,

Лишь урчанье утроб было слышно в тиши,

Да над их головами в лесной вышине,

Где-то там, – щебетание птиц, ветра шум.

– Что же делать нам, братцы? – Макарий спросил.

– Что тут сделаешь? Знаю я только одно,

Что письма мы писать не должны ни за что! –

Вновь Варнава ответил. А Тихон сказал:

– Здесь, в лесу, Тихомир нас не сможет найти…

– Ничего, есть у нас пастырь лучше него.

И ему мы должны доверяться во всём, –

Так Варнава ответил. А Тихон сказал:

– Что ж, помолимся, братья. Теперь нам одно

Остаётся: на Бога во всём уповать.

Мы и раньше не думали, будто наш путь

Будет лёгок и весел. Чего же теперь

Унывать нам? Мы вместе, мы живы, и есть

Хоть немного воды. Воздадим же хвалу

Богу мы и за это. Откуда нам знать,

Что Он нам приготовил на этом пути…

– Мудро слово твоё, – брат Макарий сказал. –

Что бояться разбойников, если за нас

Тот, кто выше всего. Он их нам и послал,

Чтоб проверить на крепость, на веру, на дух.

Что бояться нам смерти, когда для неё

Мы всю жизнь и живём, и готовимся к ней?

Кто родился героем, вождём, мудрецом?

Лишь детьми мы рождаемся слабыми все.

А потом крепость духа и веры, и Бог

Нас выводят в герои, в вожди, в мудрецы.

Только даже герой, даже вождь и мудрец,

Если к смерти своей не готовят себя,

Могут в час свой последний, в последний свой миг

Зачеркнуть все деяния жизни своей,

Если слабость проявят, хотя бы лишь раз.

Смерть венчает людей, весь их путь, всю их жизнь.

Как-то книгу читал я о древнем царе.

Был велик и могуч он. Держава его

Процветала, он многими повелевал

Городами и странами. Только потом

На него вдруг войною пошёл царь другой,

Молодой, сильный, смелый, и он смог в бою

Победить столь могучего прежде царя,

Разгромил его армию и самого

Захватил его в плен. А потом никого

Не хотел оставлять он в живых и казнил

Всех, посмевших войною пойти на него.

Всех солдат, воевод. А потом и царя.

И тогда старый царь на колени упал,

Стал пощады просить, согласился он быть

Хоть рабом, только б жить. И оставил его

Победитель в живых, чтобы падал он в прах

У его колесницы: чтоб царь молодой

По нему заходил в колесницу свою.

И ведь падал же в прах старый царь, чтобы жить!

Так окончил он жизнь свою грязным рабом,

Потому что о смерти не думал своей,