Ветры империи

— Кто ты есть? — внезапно рявкнул Медведь, так что девчушки разом подскочили и тут же прыснули, словно на очередную стариковскую выходку.

— Призрак,— откликнулся Горн.— Невидимка, бесплотный дух.

— Эдакий верзила? — не поверил Бур.— Ври толще!..— Помолчав, он предупредил: — Стоит мне крикнуть, и тут станет тесно от моих Медвежат.

— А он не слишком огорчатся, обнаружив свежий труп своего Главы? — поинтересовался гигант.— К тому же вряд ли они сюда поспешат — ведь бодаться с Телятами куда веселей!

— Ах, стервецы,— проворчал Глава,— опять сцепились!..— Сдвинув мохнатые брови, он пробуравил пришельца сердитым взглядом.— И как для тебя кстати, верно? Уж не ты ли и заварил эту бучу?

— А если и так?.. Ничего, пусть разомнутся.

Раздувая ноздри, старик посопел, затем буркнул:

— Ладно, зачем пожаловал?

Все же насколько проще иметь дело с Истинным, да еще таким искусником в дворцовых дрязгах, одобрительно подумал Горн. Ни тебе истерик, ни натужной бравады. Это — профессионал, уважаю.

— Да уж не затем, чтобы потискать девчушек за сдобные попки,— еще надерзил он для пробы и развалился в гостевом шезлонге, будто его и в самом деле сюда звали.— Разговор есть.

— Может, еще и разденешься? — спросил Бур.— Ну давай, выкладывай… Или не навыпендривался?

Горн пошуровал длинной рукой в холодильной тумбе и удовлетворенно хмыкнул, наткнувшись на залежи подслащенных орехов. Поделившись лакомством с хихикающими девочками, он зашвырнул в рот первую порцию и только затем произнес:

— Речь пойдет о дворцовом перевороте.

Насторожась, Медведь грузно заворочался под ублажающими ручками. Со смехом малышки гонялись за ускользающими мохнатыми конечностями, точно разыгравшиеся котята.

— Кыш, шалуньи, довольно! — проворчал старик.— Идите-ка лучше поплещитесь.

Радостно повизгивая, девочки наперегонки кинулись в дальний конец парилки, где от стены к стене струился, призывно журча, обрывок прохладного ручья. Дождавшись, пока юные прелестницы с разбега попрыгают в воду, Глава нехотя оторвал от них взгляд и уперся им в Горна, сразу посуровев.

— А с чего ты заявился именно ко мне? — напористо спросил он.— Это же прямая забота Дворцовой стражи!.. Обращался ты к Лоту?

— Вы угодили в самую точку, почтеннейший,— со смешком отозвался гигант.— Как раз Лот все и затеял.

— Что, у тебя есть факты? — живо отреагировал старик.— Или опять сплошные подозрения?

— Есть все, кроме времени. Вы ведь знаете, что Ун отправился на переговоры?

— Дурацкая затея,— раздраженно проворчал Медведь.— О чем можно договариваться с Низкими?..

— Вот Лот и затопил их — вместе с Уном. А теперь наверняка примется за Избранных, пуская в расход всех, кроме самых преданных,— на что ему совет, за которым больше не стоят роды? Отныне он будет делать ставку на беспородных имперцев и сам станет над ними Главой, единственным и непререкаемым… Кончилось ваше время, Бур!

— Погоди,— сказал Избранный.— Насчет Уна — это точно? Ты совершенно уверен?.. Ведь всех известили, что император вернулся еще ночью!

— А вы попробуйте, свяжитесь с ним,— предложил Горн,— а заодно и с Лотом — интересно, чего он скажет?.. Что же до уверенности, так я сам оттуда едва выбрался, а о перевороте слышал лично от Лота, когда тот напоследок смешивал императора с грязью.

— По-твоему, я должен поверить тебе на слово?

— Честно сказать, мне плевать, верите вы или нет,— холодно усмехнулся Горн.— Мое дело было предупредить, снять груз с души. Из всех Избранных я выбрал вас единственно потому, что вы посообразительней прочих и достаточно влиятельны, чтобы попытаться сплотить их против Лота. Конечно, остановить его вы не сумеете, но, может, еще успеете спастись… Впрочем, это уже ваши проблемы.

— Значит, ты нас пожалел? — недоверчиво хмыкнул старик.— А других причин нет?

— Не столько вас, сколько таких вот малышек,— кивнул Горн на резвящихся в ручье девочек.— Представляете, что сотворят с ними имперцы?.. К тому же, если вам интересно, большая заварушка будет мне на руку.— Усмехнувшись, он добавил: — Наверняка ведь вы подготовили пути отхода — чуяли, куда клонится ситуация?

— Все-то ты знаешь,— буркнул Медведь.— Так, по-твоему, Империи конец?

— Вашей империи, почтеннейший, вашей!.. Если Лоту удастся, он покончит с родовыми вольностями, разгонит Совет и станет править единолично. А Избранных он наберет себе новых, прирученных, которые с охотой будут есть из его рук… Может, самой империи это даже пойдет на пользу, только вот вам, прежним соправителям, в ней уже не найдется места.

— И куда ж деваться нам, бедным? — насмехаясь, осклабился Бур.— Неужто вовсе не осталось надежд?

— А попробуйте сдружиться с другим Львом — Тором. Уж он-то еще способен показать всем, кто тут царь зверей, и ладить с ним все-таки проще… Или вы не сообразили еще, кто выручил вас на тракте?

— Черт возьми, тебе бы в советники пойти, а не в убийцы,— проворчал старик.— Откуда взялся ты, умник?

— Я же не спрашиваю, где вы собираетесь укрыться,— возразил Горн.— И кого вы определили себе в союзники… Не хватало, чтобы вы приняли меня за провокатора, верно?

Неопределенно заворчав, Медведь с жадностью припал к кувшину, расплескивая по бороде душистую медовуху. Затем утерся волосатой лапой и стал поливать лысину водой, черпая ковшиком из неподъемного жбана.

— Смотри-ка — сухой! — подивился он на Горна.— Уж на что я жаролюб, а в таком панцире давно б спекся. У тебя что там, холодильник?

— Поспешите, Бур,— сказал тот, поднимаясь.— Похоже, Лот уже подтягивает стражников к вашим секторам — не хотите же вы встретить их здесь?

Сноровисто он смел остатки орехов в громадный карман своего плаща, куда вполне могла уместиться любая из здешних игруний, и отступил за клубы пара. Немного погодя жар Медвежьей парилки уже сменила прохлада каменных коридоров, притихших и почти опустевших к этому времени.

А ведь прав старикан, подумал Горн, я ощущаю температуру, но и только. Словно считываю ее с наружного термометра, отгородившись от среды надежной стеной. Может, и с болью теперь так? Черт возьми, и куда это меня заведет?..

Для проверки Горн ткнул острием ножа в голую ладонь и, действительно, почувствовал лишь умеренный зуд, хотя проколол до крови. Это тревожило, однако страха по-прежнему не было, словно тот атрофировался вместе с болью. Вот уж о чем горевать не стоило — хватит, натерпелся его в прежней жизни… К дьяволу все!