Вид с холма (сборник)

— Извини, что долго. Ничего не получилось. Тетка старорежимница. У меня и язык не повернулся сказать о разводе, — от Натальи попахивало вином и она выглядела чересчур возбужденной.

Мы заехали на выставку Петрова-Водкина, прошлись по Невскому, перекусили в кафе — пора было собираться в обратную дорогу. На автозаправке на последние деньги я залил бензин в бак и канистру и направил машину к выезду из города.

Уже вечерело. Шоссе было пустынным, транспорт автобаз по воскресеньям не работал, частники в гололед ездить не рисковали; встретились всего два-три грузовика-«дальнобойщика». Наталья откинулась на сиденье.

— Ты, пожалуйста, извини, но меня всегда укачивает в машине. Я подремлю немножко, а ты что-нибудь рассказывай. Я буду дремать и слушать, — на ее лице появилось подобие прежней яркой улыбки.

Меня тоже клонило ко сну, но я крепился.

Когда проехали километров пятьдесят, погода вновь испортилась — сверху посыпалась обледенелая крупа, и видимость резко ухудшилась. А потом вдруг я уловил какой-то стук в двигателе. Сбавил газ — стук пропал, но внезапно раздался страшный грохот — машина дернулась и встала. Я вышел, поднял капот — в поддоне зияла пробоина; стало ясно, сквозь нее вытекло масло — видимо, где-то ударила щебенка. Попробовал ручкой провернуть двигатель, но его заклинило намертво… Вокруг стеной стоял лес, сквозь деревья не проглядывало ни одного огонька, а сверху все сыпало и сыпало.

Закрыв капот, я сел в машину, закурил, стал прикидывать, что можно сделать: дождаться рассвета, когда пойдут грузовики, дотянуть на тросе до ближайшей автобазы и ремонтировать двигатель, но где взять деньги? И это займет не один день. Или утром отбуксировать машину в ближайшую деревню, на попутных добраться до железнодорожной станции, позвонить в Москву, чтобы выслали деньги, но за это время на тросе можно добраться и до дома…

Проснулась Наталья.

— Слушай, в чем дело? Почему стоим?

— Машина сломалась, Наталья. Плохи наши дела.

— Так давай чини. Мне завтра с утра на работу, у нас пропускная система, мне опаздывать нельзя.

— Чини! Здесь нужна мастерская, сутки времени и куча денег.

— Ну знаешь, я не могу ждать.

Она вылезла из машины, стала озираться. До этого ни одной машины не было, а здесь, прямо для нее, катит «Волга». Дверь приоткрыл военный в высоком чине; из салона слышалась музыка.

— Вы не в Москву?

— В Москву.

— Ой, пожалуйста! Прошу вас, довезите меня. Мне нужно…

— Садитесь, садитесь.

— Чао! — крикнула Наталья мне, махнула рукой и улыбнулась.

Только когда «Волга» скрылась за поворотом, я подумал, что Наталья могла бы оставить куртку — в «Волге» мощная печка, а в притихшем «Москвиче» стекла уже затягивались ледком. Поеживаясь от холода, я влез в машину, закурил — меня переполняла обида и злость, и не столько из-за поломки и предстоящих мытарств, сколько от неожиданного предательства: «Ну ладно, случилось непредвиденное, но Наталья могла бы доехать на „Волге“ до ближайшего поселка, дать телеграмму на работу и вернуться на попутной машине или попросить шофера „Волги“ позвонить в Москве в НИИ, но бросить меня одного со сломанной машиной, в глухомани, без денег!..».

С рассветом пошли грузовики.

— Что у тебя? — крикнул из кабины один шофер. — Движок полетел, говоришь? — он присвистнул. — Это, милок, дело долгое. В Чудово тебе надо пилить. Там переберут… Трос-то у тебя есть?

Я замотал головой.

— И у меня нет. Так что лови еще кого-нибудь.

Другой шофер вылез, осмотрел двигатель «Москвича», полез за тросом.

— Я-то здесь недалеко, километров через двадцать сворачиваю. Ну, давай цепляй.

Докатив до Чудова, я решил и дальше добираться на тросе. Помогли местные работники ГАИ — остановили попутную машину, и в полдень я добрался до Валдая.

Дальше меня тянул парень на самосвале. Валдай был в снегу, на дороге появились глубокие колдобины, «Москвич» кидало от одного ледяного желоба к другому — с каждым ударом на крыльях и днище оставались вмятины. Чтобы держать трос натянутым, приходилось работать тормозами — от напряжения затекли руки и ноги; наледь на лобовом стекле закрывала дорогу, и приходилось опускать боковое стекло и высовываться, но тогда лицо обжигал встречный холодный ветер, а из-под колес самосвала летела колючая ледяная пыль.

Ближе к Торжку, когда меня уже тащила транзитная «Колхида», колдобины превратились в снежное месиво, и только после Калинина потянулось чистое и сухое покрытие.

В Москве я очутился около полуночи.

Весь следующий день, вдрызг простуженный, я отлеживался в постели. Вечером появилась Наталья — привезла куртку. Она была как-то неестественно весела.

— Ну, как ты добрался? Хорошо? Я так и знала, — на ее лице появилась наигранная улыбка. — Слушай, ну когда мы пойдем в кино?

— Никогда, — хмыкнул я, глядя ей прямо в глаза.

Смешно, но в тот же вечер из Ленинграда позвонил друг художник.

— Что ж не предупредил заранее?! — закричал в трубку.

— Все случайно получилось.

— А я, понимаешь, день рождения у приятеля отмечал, — объяснил друг. — От души погудели. Девицы какие-то приходили и уходили. К приятелю даже приезжала одна ваша, столичная. На часик, представляешь? Отважная барышня. Наташей зовут.

Пустырь

Моим друзьям, автолюбителям со Светлого проезда

Да вы наверняка и сами там бывали не раз, ведь это одно из немногих местечек, где еще можно по-человечески отдохнуть. Последнее время обжили и захламили все пригороды, прямо негде поваляться на траве, подышать чистым воздухом. Вот только и остались такие клочки. А неплохо бы издать закон о сохранении ландшафтов, ведь когда-нибудь мы дорого заплатим за это варварство, очень дорого. Я имею в виду не нас с вами, а все человечество. Представляете, наши потомки только по картинкам и будут знать, что такое березовая роща, прозрачный ручеек, коза на лугу среди ромашек. Ну а уж дышать, ясное дело, будет нечем.

Известно, что в день с Земли исчезает несколько гектаров леса, несколько видов растений, животных и насекомых. Вас это не тревожит? То-то и оно! Иногда я думаю — это обратная сторона цивилизации, и неужели всякая деятельность человека ведет к его же гибели? Вас не посещают такие грустноватые мысли? Что и говорить, больно смотреть на все это.

Так вот, о том местечке. Оно находится на Открытом шоссе, рядом с платформой. Это небольшой пустырь, который обрамляет окружная железная дорога и телеграфные столбы с белыми чашечками изоляторов. Вспомнили? Через тот пустырь еще тянутся тропы: одна — к лесопарку, к утрамбованной толченым кирпичом аллее, где на скамьях среди цветников восседают старики и влюбленные, а другая — к низине у плотины… В низину не спускались? Напрасно. Там бил родник, около него всегда толпились женщины с бидонами и бутылями, — сами знаете, родниковая вода омолаживает организм. Теперь-то родник уже не бьет — его заглушили заводскими отходами.