Вид с метромоста (сборник)
Шрифт:
Один раз я был у Боба в гостях, там было много народу, и была одна девушка, Галя. Худая, с большими серыми глазами. Тоже с третьего курса. Она мне сразу понравилась, но мы с ней буквально двумя фразами обменялись. Потому что я не знал: а вдруг это его девушка?
Потом Бобу кто-то позвонил, и мы все поехали на другой конец Москвы, в другие гости. Не все, конечно. Четыре человека. Боб, я, еще один парень и эта Галя. Ну, думаю, это явно его девушка, раз она с нами в такую даль потащилась.
Там была какая-то странная компания. Нам с Бобом не понравилось.
Приехали. Втроем сели на кухне, выпили чуть-чуть, закусили яблоками. Боб вышел из кухни позвонить. Потом вернулся и сказал, что у него срочное дело, надо бежать.
И пошел в прихожую. Я пошел за ним. А Галя осталась.
Я спросил его, когда он надел плащ:
– А как же Галя?
Боб развел руками, усмехнулся и ушел.
А я вернулся на кухню.
Мы с ней долго болтали. Потом она сказала, что устала на табурете сидеть. Пошли в комнату, в папин кабинет. Она села на диван и сказала, что не любит яркого света. Я выключил люстру и зажег настольную лампу. Она сказала, что лампа светит ей прямо в глаз. Сняла ботиночки и забралась на диван с ногами.
Я погасил свет и сел рядом. Взял ее за руку. У нее были горячие тонкие пальцы. Я поцеловал ее руку. Потом щеку. Она придвинулась ко мне. Я стал целовать смелее. Но при этом продолжал что-то рассказывать. Про греческую философию. Вдруг она перебила меня:
– Я хочу рассказать тебе один секрет.
– Давай, – сказал я.
Она прошептала мне прямо в ухо:
– Мне очень нравится один человек. Я разрешаю ему делать всё, что он хочет.
Я ошарашенно спросил:
– Это Боб?
– Нет, – сказала она.
– А тогда кто? – спросил я.
– Ну, всё тебе рассказать… – протянула она. Помолчала. Спустила ноги с дивана. В темноте я услышал «вжик, вжик» – это она застегивала молнии на своих ботиночках. Потом сказала: – Зажги свет. Пойдем чаю попьем. Или нет. Я лучше домой поеду.
– Поздно, метро не ходит, оставайся, – вежливо сказал я.
– Я поймаю такси. У меня есть деньги.
– Ну, смотри, – сказал я.
Посадил ее в лифт.
Не хотелось ее задерживать, а тем более провожать. Ну, зачем она мне в такой момент сказала, что ей «очень нравится один человек?» И что она ему «всё разрешает?»
Дура!
Дом с излишествами
В Москве, почти в самом центре, но в тихом переулке, стоял дом. С гранитным цоколем, колоннами, эркерами и прочими излишествами.
Генеральский дом, как говорили в те времена.
Конечно, в этом доме жили не только генералы, но и разные другие начальники. Так вот, в одной из квартир жил довольно крупный начальник со своей супругой и не очень молодым – лет тридцати – неженатым сыном.
Начальник ездил на черной «Волге» к себе в ЦК КПСС, а его супруга вела светскую жизнь. То принимала гостей, то ходила в гости. И часами щебетала по телефону с подругами – женами замминистров, генералов и народных артистов.
А
сын был журналистом. Фотографом в одной газете.Один раз он поехал в командировку в город Вязники Владимирской области. И привез оттуда жену. В смысле, невесту. Ткачиху девятнадцати лет. Потому что они делали материал о передовых работницах текстильной промышленности.
Вот так взял и привез.
Поздно вечером открыл дверь своим ключом, втащил в прихожую большой кривобокий чемодан и сказал: «Лен, заходи давай!» И объяснил своим маме с папой, что это его жена. В смысле, невеста.
Лена была очень хорошенькая. Просто красавица. Но ужслишком простенькая, как сказала сыну мать, пока будущая невестка принимала душ.
Сын на это сказал:
– Ничего. Вы обязательно подружитесь.
Мать поджала губы. Она не собиралась дружить с юной ткачихой. И вообще она была уверена, что это ненадолго. В крайнем случае на неделю. У ее мальчика уже были такие приключения. Раза четыре. Или шесть. Потом жена-невеста исчезала, а он говорил: «Мама, как ты была права!»
Она хотела было напомнить об этом, но он поцеловал ее в щеку и ушел в свою комнату. Тем более что Лена уже вышла из ванной и позвала его.
Утром мать зашла на кухню.
Лена возилась у плиты. Сквозь тонкий халатик видна была ее яблочная попка. Матери стало горько, и она сказала своим низким голосом:
– Деточка! Чай надо наливать в чайные чашки, а не в кофейные.
Лена застыла, не оборачиваясь.
– Деточка, ты меня слышишь? – повторила мама.
Лена обернулась. В руке у нее была скалка.
– Ну ты, вша, – сказала она. (Не вошь, а именно вша.) – Не нарывайся.
Мать ахнула, выскочила из кухни и наткнулась на своего сына.
– Она сказала мне «вша»! – закричала она. – Не «вошь», а именно «вша»! Я же тебе говорила!
Сын шагнул в кухню, побыл там совсем недолго и вышел.
– Мама! – сказал он. – Ты ослышалась. Лена сказала: «Садитесь, я вам чаю налью. Идем, идем, а то чай остынет!»
И стали они жить-поживать и добра наживать.
Черная «волга»
Отдельные молодые читатели спрашивают: а что такого крутого в черной «Волге»? Для них черная «Волга» – это разбитое дребезжащее левое такси. Почему начальник ездит на этом рыдване, а не на «Мерседесе»?
Конечно, таких вот внеисторических молодых людей очень мало.
Но и они заслуживают уважительного разговора.
Итак. О черных «Волгах».
Молодому жителю России не худо бы знать, что в СССР (даже в Москве) до середины 1980-х было ну очень мало иномарок. Полпроцента, наверное. Или даже меньше. Умоляю не придираться к цифре. Но очень, очень мало. Они были сразу видны в потоке машин и на парковке тоже. В основном это были машины посольств и торгпредств. Иномарки в личном пользовании были у отдельных знаменитостей.