Видессос осажден

Видессийцы вышли на берег реки и начали оттеснять передовые отряды макуранцев. Это привело ряды макуранской пехоты в еще большее расстройство, чем они уже знали, и позволило видессианцам захватить еще больше территории. По приказу Маниакеса еще больше имперцев проехало по почти достроенному мосту, чтобы помочь своим товарищам. "Ты подлый", - крикнул Гориос. "Они решили, что мост должен быть закончен, чтобы мы могли им пользоваться".

"Ты не хочешь делать то, чего они ожидают", - ответил Маниакес. "Если они знают, что грядет, они на пути к тому, чтобы узнать, как это остановить. Однако, если они не видели этого раньше..." Он жадно наблюдал, как его люди создают плацдарм на западном берегу Тиба. Всадники, израсходовавшие свои дротики, рубили макуранцев мечами. Кто бы ни командовал этой вражеской армией, ему не хватало присутствия духа генерала пехоты, который несколько дней назад сражался с видессианцами. Когда он увидел, что его войска колеблются, он отвел их от противников. Это заставило их дрогнуть еще больше. Видессиане, чувствуя победу, напирали все сильнее.

Мало-помалу макуранские пехотинцы начали спасаться бегством, кто на север, кто на юг, кто на запад. Как только серьезное сопротивление прекратилось, видессийцы не преследовали его так упорно, как могли бы. Вместо этого они образовали периметр, за которым инженеры закончили сооружение лодочного моста. Маниакес переправился на западный берег Тиба, не позволив ни себе, ни Антилопе промокнуть.

"Машиз!" - закричали солдаты. "Вперед, к Машизу!" Они знали, что сделали, и знали также, что хотели сделать. Если бы Машиз был всего в часе галопа от нас, он мог бы пасть. Но до него оставалась пара дней пути, и солнце опускалось за горы Дилбат. Маниакес решил, что он достаточно рисковал, а может быть, и более чем достаточно. Он приказал армии остановиться на ночь.

Сделав это, он задумался, не следует ли ему обойтись без оставления гарнизона для защиты лодочного моста. Он испытывал искушение не беспокоиться, в конце концов, магия показала, что его армия благополучно вернется через Тиб. Однако, немного подумав, он решил, что идиотизм может быть сильнее магии, и поэтому защитил то, что явно нуждалось в защите.

"Наконец-то на дальнем берегу", - сказал он Лисии, как только его павильон был установлен. "Не приблизился два года назад, приблизился, но не сделал этого в прошлом году. Теперь - мы видим, что мы можем сделать ".

Она кивнула, затем сказала: "Я бы хотела, чтобы ты не заставлял Багдасареса накладывать это заклинание. Я была бы более оптимистична, чем я есть. Сможем ли мы взять Машиз так быстро? Если мы это сделаем, почему мы повернем назад так скоро? Что может пойти не так?"

"Я не знаю ответов ни на один из этих вопросов", - сказал он. Вот почему мы идем вперед и продвигаемся к Машизу: я имею в виду, выяснить, что может пойти не так".

Лисия скорчила ему рожу. "Что, если ничего не пойдет не так? Что, если мы войдем, захватим город и захватим Шарбараза, или убьем его, или заставим бежать?"

"Во-первых, Багдасарес будет очень смущен", - ответил Маниакес, что заставило Лисию поискать, чем бы в него швырнуть. Он поймал сильный кувырок в воздухе и продолжил: "Я не знаю, что тогда, кроме того, что я был бы рад. Я пытался идти вперед, как будто думал, что именно это и произойдет, но это нелегко. Я продолжаю задаваться вопросом, заставит ли то, что я делаю, что-то пойти не так, пойти не так ".

"В таком случае лучше было бы не владеть магией", - сказала Лисия. "Я знаю", - ответил Маниакес. "У меня и раньше была такая мысль, время от времени. Знать будущее или думать, что ты знаешь будущее, может быть скорее проклятием, чем благословением. Он криво пожал плечами. "Я не хотел знать столько, сколько показало мне заклинание; оно сделало больше, чем я просил. И, конечно, не знание будущего тоже может быть скорее проклятием, чем благословением ".

"Жизнь не проста", - сказала Лисия. "Интересно, почему вселенский патриарх не проповедует по этому тексту в Высоком Храме. Все получается не так, как ты думаешь. Неважно, сколько ты знаешь, ты никогда не поймешь столько, сколько думаешь ".

"Это правда", - сказал Маниакес. Он взглянул на нее. Она тоже смотрела на него. Большую часть своей жизни они никогда не ожидали, что будут женаты друг на друге. Многое было бы намного проще, если бы они не поженились друг на друге. Единственная проблема заключалась в том, что жизнь не стоила бы того, чтобы жить. "Как ты себя чувствуешь?" он спросил ее.

Она знала, что он имел в виду, когда задавал этот вопрос; сама собой ее левая рука потянулась к животу. "Довольно хорошо", - ответила она. "Мне все еще хочется спать больше, чем хотелось бы, если бы у меня не было ребенка, но на этот раз я не очень сильно болела, за что я благодарю Господа от всего великого и благого разума".

Маниакес позволил своей фантазии увлечь его. Он знал, что делает это; он думал, что это не было похоже на то, как если бы он обманывал себя. "Разве не было бы прекрасно, если бы мы изгнали Шарбараза, Царя Царей, из Машиза, и если бы Багдасарес оказался неправ? Мы могли бы провести там остаток сезона кампании и, возможно, даже зиму. У нас мог бы родиться принц - или принцесса - из видессианского императорского дома в столице Макурана ".

"Нет, спасибо", - сразу же ответила Лисия резким голосом. "Я знаю, это звучит очень величественно, но мне все равно. Я хочу вернуться домой, чтобы родить этого ребенка. Если мы вернемся домой после того, как победим макуранцев, это замечательно - даже лучше, чем замечательно. Но победа над макуранцами не является достаточной причиной для того, чтобы я захотел остаться здесь. Если ты решишь это сделать, что ж, отлично. Отправь меня обратно в город Видесс".

В браке, как и на войне, умение вовремя отступить было не последним достоинством. "Я сделаю это", - пообещал Маниакес. Он почесал бороду, размышляя. "Тем временем, однако, я должен придумать, как организовать триумф, после которого я смогу отправить тебя домой". Он щелкнул пальцами. "Должно быть легко, не так ли?" Лисия рассмеялась. Он тоже.

В течение следующих нескольких дней Маниакес задавался вопросом, обладает ли он магическими способностями, чтобы посрамить Багдасареса. Казалось, одного щелчка пальцев было достаточно, чтобы разгромить все сопротивление, которое макуранцы оказали его людям. Пехотинцы, которые так долго вели упорную борьбу, теперь начали таять, а не сопротивляться, как раньше.

Время от времени некоторые из них пытались сдержать видессиан, в то время как другие прорывали каналы. Но эти люди редко стояли на месте, как это часто делали другие, более крупные силы к западу от Тиба за последние пару лет; казалось, что его переход через реку лишил их присутствия духа.

И открытие каналов было менее эффективным к западу от Тиба, чем в сердце Страны Тысячи городов. Как и в действительности к востоку от Тутуба, за пределами той земли, которую орошала сеть каналов, была земля. Вместо того, чтобы тащиться по полям, ставшим почти непроходимыми из-за воды и грязи, видессийцы просто выжидают вокруг них, и один или два раза в процессе наткнулись на крупные отряды врагов.

Гораздо легче, чем Маниакес мог себе представить, его люди приблизились к подступам к Машизу. Там их продвижение замедлилось. Узурпатор Смердис укрепил эти подступы к Шарбаразу. Как только Шарбараз выиграл гражданскую войну между ними и сам стал Царем царей, он перестроил и улучшил укрепления, хотя явный враг не угрожал его столице.

"Однажды мы помогли разрушить эти укрепления, - сказал Маниакес Ипсилантесу, - но они выглядят намного сильнее, чем тогда". "Да, это так, ваше величество", - сказал главный инженер, кивая. "Тем не менее, я ожидаю, что мы справимся. У Смердиса, вот, у него были всадники, которые сражались за него, и это осложнило нам жизнь, если вы помните. Стены и тому подобное сейчас лучше, я не стану отрицать, но что с того? Войска в нем и вокруг него значат больше; люди важнее вещей ". <