Вигил

Въехав под сень деревьев и обогнув купу колючего кустарника Мария оказалась на узкой поляне, у края которой находился обложенный камнем круг выжженной земли с остатками углей. Костер она разводить не планировала, но все равно спешилась, ослабила подпругу на седле своей лошади и пустила их обоих объедать позеленевшую от близкой воды траву. Изображать расслабленное утомление, одновременно не упуская из виду облюбованное в качестве потенциального укрытия бревно и закрепленную на седле длинностволку было нетривиальной задачей. Она не питала самодовольных иллюзий насчет своих умений ориентироваться в дикой природе и старалась гнать подальше мысли о том, что Умбра на самом деле не затаился невидимым где-то в зарослях, а благополучно свалил, оставив её тощую тушку на съедение дикарям. Вот будет деликатес для какого-то шамана тиккануа!

За имитацией отдыха прошло еще полчаса. Мария даже позволила себе показательно подремать, привалившись к стволу дуба, опознать который удалось только по знакомым желудям. Нападение началось, когда она рассматривала ярко-зеленые листья совершенно не похожие на знакомые с детства резные дубовые. Двое дикарей с голыми торсами вылетели на поляну верхом на пятнистых лошадях с копьями наперевес. Слева послышались воинственные крики и она увидела бегущих сквозь заросли троих, справа тоже окружали. Бревно уже не казалось таким замечательным укрытием, особенно когда эфир завибрировал от выстрела армэфы. Один из конных вскинул Пи-10, очевидно, позаимствованную у мертвого легионера. Живые, как правило, с уставным оружием так просто не расставались.

Времени на размышления не было, адреналин пошел в кровь. Забыв об отряде прикрытия и Умбре, Мария приготовилась подороже продать свою жизнь. Неумение дикарей как следует целиться и отсутствие тренировок, которое заставило его поморщиться от эфирного волнения, спасли её и первую пулю словила кобыла, за осевшее тело которой она и забилась выхватывая Дэльту. Для начала следовало избавиться от конных и урода с ружьем, потому как не известно, сколько пуль у него осталось. Она резко высунулась и всадила две пули, одну в вооруженного длинностволкой, вторую в его лошадь. Удовлетворенно увидев как та сначала взвилась на дыбы, а потом рухнула, девушка поспешно выцелила второго всадника и выстрелила ему в грудь. Нырнув обратно за кобылу всмотрелась в заросли. Сейчас справа её удобно прикрывало бревно и самое время воспользоваться этим преимуществом, благо напуганная выстрелами заводная лошадь рванула налево и наводила шорох среди пытавшихся окружить ей дикарей.

Нападающие не были идиотами и почувствовали, что жертва решила огрызаться. Троица притаилась в зарослях так, что Марии не стоило и надеяться их заметить, зря потратит время. Тратить драгоценные пули на попытку спугнуть засевших не хотелось. Выругавшись про себя, она все же выстрелила два раза, больше, чтобы создать видимость угрозы, чем действительно кого-то потревожить или задеть. Вроде тихо. Осторожно, стараясь не высовываться из-за еще дышащего укрытия, девушка ругаясь подлезла под теплый бок, откуда торчал край приклада её собственной Пи-10. Достав ружье, сразу приподнялась и положила дуло на хрипящую кобылу.

Оба дикаря были как на ладони. Лошадь первого лежала на земле, вторая ускакала в лес, оставшись без седока. Сами наездники хрипя и стоная ворочались в траве. Один уже добрался до армэфы и Мария выстрелила в него, отметив, что второй затих. Выпустив еще одну пулю на всякий случай, повернулась к тем, что остались за бревном. Вовремя. Перелезающий через упавшее дерево дикарь с криком прыгнул прямо на неё, замахиваясь копьем. Успела только выстрелить и отклониться, чтобы удар прошел вскользь. Наконечник копья пропорол левое плечо и вошел в уже почти испустившую дух кобылу. Выругавшись сквозь зубы и помянув сраного трибуна Мария пустила еще две пули в извивающегося и булькающего кровью дикаря, отбросила бесполезную теперь Пи-10 и снова вытащила Дэльту.

По хорошему стоило затаиться и ждать подмоги, где-то же должны лазать проклятые разведчики и не менее проклятый Умбра, однако крики со всех сторон и шелест листвы сообщали — отсидеться не получится. Наконечник копья она осмотрела мельком и вроде не заметила признаков яда, лепаи и тиккануа в отличие от своих собратьев из-за Большой реки редко ими пользовались. Рана болела и кровила, но подвижности руки мешала не сильно. Мария осторожно подползла к бревну и выглянула из-за него, осматривая заросли. Никого. Ветки колышутся вроде бы от ветра, хотя, будь по-другому она бы все равно не заметила разницы. Слева тоже пусто. Вытерев пот и чужую кровь с лица, девушка с тоской вспомнила о потерянной в пылу битвы шляпе. Полуденное солнце пекло сквозь крону и ложилось пятнами на тело дикаря, раскорячившегося так, как могут только мертвые.

Куда же подевались еще двое? В той стороне послышались вибрации в эфире, сообщающие о начале перестрелки. Она пару минут вглядывалась в заросли за бревном, а когда повернула голову, столкнулась взглядом с дикарем, пробирающимся мимо умершей наконец кобылы.

Времени, необходимого на один выдох, хватило Марии, чтобы поднять армэфу и нацелить её прямо в голую смуглую грудь мужчины. Хотя какого мужчины. Юноши. Мальчишки. На вид не больше шестнадцати. В этот момент что-то в ней дрогнуло и она практически опустила пистолет, когда на другом конце поляны из зарослей бесшумно возник Умбра и точным выстрелом прострелил юнцу левую ногу. Застонав, он осел на землю зажимая окровавленную конечность. Лендр бесстрастно посмотрел на замершую с Дэльтой в руке Квинтиус, кинул ей веревку и кусок ткани, после чего также тихо скрылся в листве. Заталкивая кляп в рот стонущему дикарю и связывая того по рукам и ногам, Мария видела перед собой только ледяные глаза легионера и его пустое серое лицо. Неужели она станет такой же?

Ногу она пацану все же обработала обеззараживающей формулой, наложила повязку и занялась своей раной. Судя по все усиливающимся вибрациям эфира, которые постепенно удалялись от места стоянки, разведчики схлестнулись с основными силами дикарей. Тем не менее Мария в компании бессловесного пленника устроилась между бревном и трупом лошади, чтобы встретить тех, кто посчитает их легкой добычей. Таких не оказалось. Спустя практически полчаса к ней вышел Умбра в сопровождении пятерых легионеров. Те вели еще двоих дикарей со связанными руками и заткнутыми ртами, один без царапины, а второй с пулевым ранением в правом бедре.

За решением организационных вопросов прошел еще час. Нашли сбежавшую заводную лошадь, пристроили на неё остатки поклажи Квинтиус. Трупы дикарей стащили в одно место и Мария их уничтожила формулой под яростными взглядами пленников. Тех, посовещавшись устроили на двух лошадях, примотав к седлам так, что они и двинуться не могли. Из разведчиков пострадало трое, одному стрела попала в бок, второму пропороли копьем ногу, а третий получил сильный удар по голове дубинкой и мучался головной болью и тошнотой. Как единственный эфириус в отряде девушка всем сделала обезболивание и, наконец, их нестройная колонна двинулась обратно в Кастеллум.

Кроме Умбры Мария никого не знала и неосознанно оказалась рядом с легионером, поэтому практически сразу заметила круг отчуждения вокруг него. Остальные разведчики переговаривались, кто-то шутил, радовался успешному выполнению задания. Леандра никто в такие разговоры не вовлекал и большинство делали вид, что его с эфириа вообще нет в отряде. По отношению к себе она не удивилась пренебрежению, не понятно, чем заслужил подобное обращение смуглый легионер.

— Почему они все тебя сторонятся? — спросила она, поравнявшись с Умброй.

— Мы редко работаем вместе. Еще и наслушались обо мне достаточно, боятся теперь, — невозмутимо ответил он.

— Боятся? — неверяще переспросила Мария.

Вспомнила сокрушительное впечатление, что производило бесстрастное ледяное нутро легионера, которое он прятал за маской балагура. Не пройди они бок о бок половину земель мексика, возможно, ничем не отличалась от разведчиков, что коротко и опасливо посматривали в их сторону. Каким бы жестоким и подавляющим не был Умбра, она чувствовала странную уверенность, что может на него положиться в любой ситуации, по крайней мере, до того момента, как их цели с трибуном не разойдутся. Мария не обольщалась, Леандр с одинаковым хладнокровием прирежет и дикаря, и её, если так потребуется для дела.