Викториада
Шрифт:
Маленький торговый зал магазинчика возле дома, наверное, никогда не был забит таким количеством народа. Кости хрустели под ногами, как утренний снег. «Чего же вас сюда всех принесло. Тут же лежит человек двадцать, если не больше».
Мысль о бренности судьбы перебила продавщица. Она появилась за прилавком, как чертик из табакерки. Вот только что ее там не было, и в следующую секунду толстая «добродушная» тетка возникла за кассой, уставившись в меня мутными зрачками. Синий передник был порван по всей длине, но сохранившийся бейджик гласил, что меня намеривается обслужить торговый работник первой категории Мария Федоровна.
– Мне бы попить?..
– Растерянно произнес я, совершенно забыв про самодельное копье в своих руках.
Первое впечатление о приветливости торгового работника было явно ошибочным. Мария Федоровна заметалась вдоль выставленного товара, ища способ попасть ко мне, но высокий прилавок и холодильные витрины превратились для нее в настоящий лабиринт,
– Ферзь: Е1 - Е7 - Пат!
– Констатировал я ситуацию. «Весь магазин в моем распоряжении, кроме маленького закутка, в котором и спрятан желаемый приз, под охраной огнедышащего дракона». Я сделал пару шагов в сторону - продавец тенью переместилась параллельно мне за стойкой, не сводя с меня глаз. Скрюченные пальцы противно заскрежетали по пластиковому прилавку.
– Но-но-но… - Я продемонстрировал Марии Федоровне клинок, - видишь, я вооружен. И вообще - это ограбление (всю жизнь мечтал это сказать) и тебе придется отдать свой товар.
Моя речь продавщицу не впечатлила, и она ринулась вперед, чуть не перевернув тяжелый прилавок. Со страху, я выставил перед собой копье, и клинок с хрустом вошел в левую грудь работника торговли. Мария Федоровна с удивлением посмотрела на торчащий в ее впечатляющем шестом размере острый предмет и возмущенно зарычала. Женщина была явно была не готова к незапланированной мамопластике и, вцепившись в древко обеими руками, потянула на себя и мое импровизированное оружие, и меня. Когда ее безумные мертвые глаза оказались в опасной близости я отчаянно взвизгнул и, упершись ногой в прилавок, со всех сил оттолкнулся. От неожиданности я отлетел в самую гущу костей, раскидав их по всему залу. Схватив валяющееся рядом копье, я вскочил как на пружинах, позабыв про больную коленку. Мария Федоровна стояла за прилавком, наклонив голову и широко расставив руки. Из зияющей раны проделанной моим широким лезвием сочилась какая-то черная дрянь, но это не доставляло продавщице хоть кого-то дискомфорта. Её скрюченные пальцы скрежетали по поверхности пластиковой столешницы, а из горла доносился зловещий клокот, похожий больше на львиный рык, чем на звук, который может издать человеческое горло.
Я откину ногой от себя какую-то большую кость, мешающую устойчивой позе, и нацелил на продавщицу лезвие.
– Это ты, чудовище, их всех сожрала? Но я тебе так просто не дамся.
– Дама не возражала на обвинение, а только вскинула голову и оскалила ровные и удивительно белые, зубы. «Ну и черт с тобой». Я уже забыл, зачем сюда зашел, хотелось только одного - разобраться с этой плотоядной продавщицей. Перехватив свой дротик поудобней, я со всей силой метнул его в эту ухмыляющуюся или оскалившуюся (тут, честно говоря, не разберешь) рожу.
Лезвие вошло точно над переносицей. Мария Федоровна, отлетев на стоящие сзади полки, сползла на пол. Сверху на нее посыпались упаковки с заплесневелым печеньем и бутылки с напитками. Одна полулитровка, отскочив от ее головы, перелетела через прилавок к моим ногам. Подняв честно заработанный боевой трофей, я открыл крышку и залпом выпил всё содержимое, даже не почувствовав вкуса.
Я осмотрел поле боя, которое досталось в мое полное распоряжение. Куча костей и рассыпанные бутылки. Адреналиновый выброс выжег в организме все запасы, и чувство триумфа сменилось полным опустошением. «Отдыхать будем чуток попозжее». Почивать на лаврах и сидеть на попе ровно нельзя. Я выбрал кость побольше (Судя по размеру, эта бедренная кость принадлежала, скорее всего, баскетболисту) и заблокировал входную дверь. Нашествия посетителей сейчас я точно не переживу. После чего попытался разобраться с механизмом поднятия прилавка, но, так и не поняв, где находится фиксатор, просто перемахнул через столешницу. Поскользнувшись на рассыпанных бутылках, в обилии валяющихся на полу, чуть не уткнулся носом в сидящую продавщицу. Мария Федоровна не подавала признаков жизни, хотя, какая жизнь у мертвых, она и во время наших разборок была не особо живая. Впервые у меня появилась возможность рассмотреть внимательно противника. До этого: и с Зоей Ивановной, да и с Марией Федоровной мне было как-то не до этого. Я не много в жизни видел трупов, но, на мой взгляд, труп, как труп. Ничего особенного. Ну, может зубы чуток поострее и маникюр… (я вздрогнул, представляя как эти когти впиваются в мое тело). Но, честно говоря, я Марию Федоровну при жизни не помню, может быть, у нее всегда так было. Моё оружие наполовину лезвия вошло в череп, возвратив справедливость в мир - мертвое должно быть мертвым. А это значит, не двигаться, не рычать и уж точно не пытаться меня сожрать. Мертвым этого не положено…. Не по статусу. «Интересно, а если я выну своё копье из этой бестолковки - оно не оживет?» Хороший вопрос. Оружие хотелось бы вернуть. Конечно, можно сделать новое, но как-то я к
этому прикипел. Я взялся за древко и медленнопопытался вынуть лезвие. Где там! Нож засел намертво. «Вот гадство!» Вытерев руки о свитер, я уперся ногой в грудь продавщице и дернул изо всех сил. Лезвие с хрустом и чавканьем вышло из черепа, а я замер над трупом, готовый вогнать копье обратно, если зомби решит вдруг вновь ожить. Простояля так, с занесенным оружием, наверное, с минуту. Все обошлось. Мария Федоровна сползла на пол, и голова со звуком пустого ведра гулко стукнулась о кафельный пол. Я даже не заметил, что всё это время не дышал и шумный вдох прозвучал в пустом торговом зале как кузнечные меха в огромной кузнице.«Сделаем вывод: в результате похода в магазин я оказался обладателем несметного количества бутылок различных напитков (включая алкогольных) и знания, что бить этих гадов надо в голову. Не так уж и плохо для офисного планктона. Пережить две встречи с зомби и даже одного уконтропупить, а сам даже ни царапинки. Кстати?..» Я внимательно себя осмотрел. Кроме больной коленки, на которой уже проявился огромный кровоподтёк, никаких повреждений я не обнаружил. «То есть я молодец - герой, можно сказать».
Теперь, когда в относительном покое сидел среди коробок и ящиков в подсобке магазинчика и попивал бутылочку лимонада, я задавал себе два исконно русских вопроса. «Кто виноват?» и «Что делать?». Правда, в моем варианте они выглядели не столь эстетично, как у классика. Да и с первым вопросом было вроде бы все ясно. В эту задницу залез я сам лично без посторонней помощи. Конечно, может быть, так звезды сложились, но сложились то они для меня и при моем непосредственном участии. А, по большому счету - это было и не важно. Я уже здесь, и хотя изначально для меня все сложилось относительно неплохо - мне в этом мире не нравится. Исходя из этого умозаключения, и возникал второй вопрос: «Как мне из этого дерьма вылезать?». И идей не было. Вообще. То есть совсем, то есть абсолютно. Трюк с ящиком, кроме синяка на коленке, результатов не принес. А я чувствовал, что вернуться в свой мир смогу только сам. «Сам! Я и не против и сам. Только вот вопрос: где это «сам» расположено? Это уже третий вопрос. Что-то многовато вопросов, а ответов нет».
Я тяжело вздохнул и поперхнулся газиками лимонада. Откашлявшись и отрыгнув остатки газов, я поставил бутылку на стол и решительно встал. Сняв с крючка спортивную сумку, покидал туда несколько бутылок питьевой воды, газировок и вышел в торговый зал.
– Действительно, а куда идти?
– Я почесал затылок. В конце концов, изначально, я пошел на работу. Что мешает мне продолжить свой путь? Офис ничем не хуже какого-то другого места. Вдруг именно там и находится отгадка, как мне попасть домой. Когда появилась цель, настроение значительно улучшилось. Все-таки цель для гармонично развитого человека - великое дело. Цель в жизни делает из особи индивидуума.
Глава 3
Троллейбус… и снова троллейбус .
«Все-таки общественный транспорт - это великое дело». Больная коленка, да и просто отсутствие опыта в прогулках на свежем воздухе, позволили мне пройти только пару остановок. Да и вообще, я пришел к выводу, что пеший туризм - это не моё. Подумал я и расположился в мертвом троллейбусе, который в слепой надежде ещё цеплялся токоприемниками за провода. Я не меньше оного мечтал, что где-то в его чреве загудит электромотор, весело сверкнет сноп искр, и меня с ветерком домчат до самого центра города.
– Да… мечты, мечты… - Я с ненавистью посмотрел на спортивную сумку, полную пластиковых бутылок.
– Вот нахрена я набрал полную сумку тяжелых бутылок и не захватил ни одной консервы! Жрать хочется!
«Так, оно и понятно, тогда пить хотелось». Достав бутылку сладкого просроченного, что меня совсем не беспокоило, «Байкала», я поднял её в тосте в сторону кабины водителя: - За твоё здоровье.
Водитель уже не бесновался в кабине, как первые пять минут, когда я зашел в салон троллейбуса, а просто прилип к стеклу купейной двери, не сводя с меня мутного взгляда. Вообще, все две остановки пока я тащился по дороге, на меня мало кто обращал внимания. Наверное, хромающий тип, опирающийся на черенок от швабры с привязанным к ней большим кухонным ножом - это для этого мира вполне обычное явление. По крайней мере, те одинокие фигуры, что бродили во дворах, не сделали ни одного шага в мою сторону. А по дорогам, кроме меня, никто не ходил, все старались соблюдать ПДД. Правда, надолго меня не хватило, и поскольку сидеть на грязном асфальте я посчитал негигиеничным мероприятием, то и расположился в салоне общественного транспорта. Стоит признаться, я порядком струхнул, когда устраивался на переднем сиденье, и в этот момент в дверь врезалось тело водителя, а по стеклу заскрежетали его толстые синие ногти. Еще свежи были в памяти манеры общения у обслуживающего персонала в магазине, но мертвяк за стеклом вскоре затих, ограничившись «пожиранием» меня вожделенным взглядом. Чтобы открыть купейную дверь в салон, соображалки у него явно не хватало, а подсказывать ему я не собирался. Так и остались мы с ним мирно сосуществовать: я в салоне на двойном сиденье, а он в своей кабинке.