Вильгельм Завоеватель. Викинг на английском престоле

Что касается белого духовенства, то было бы естественно предположить, что, отдавая все силы на разрешение текущих проблем, оно не находило времени для занятий наукой и литературой. Однако это не совсем так. Архиепископ Руана Маурилиус заслуженно пользовался репутацией одного из самых эрудированных людей Нормандии. А труд епископа Авранша Джона «De Officiis Eclesiasticis» теологи считают существенным вкладом в развитие литургии западной христианской церкви. Конечно, Маурилиус и Джон Авраншский – фигуры исключительные. Но и другие епископы были небезразличны к науке и считали себя обязанными способствовать ее развитию. Наиболее широкую известность на этом поприще получила деятельность Жофрея Котанского и Одо Байеского. О щедрости Жофрея в средневековой Нормандии вообще слагали легенды. И хотя рассказывают в основном о богатейших пожертвованиях, сделанных им после 1066 года, есть все основания полагать, что и до завоевания Англии он потратил немало средств на развитие церкви. Более того, достоверно известно, что часть их пошла на приобретение культурных ценностей. Согласно источникам, он купил для церквей своей епархии огромное количество служебных книг, в числе которых значились редчайшие манускрипты. Среди дарений, полученных кафедральным собором Котанса до похода в Англию, числятся великолепные алтарные сосуды из золота и серебра и драгоценные церковные одеяния. Конечно, летописцы склонны преувеличивать подобные деяния современников. Но даже со скидкой на это ясно, что епископ Котанса Жофрей немало сделал для того, чтобы превратить главную церковь своей ослабленной епархии в собор, достойный великого герцогства.

Помощь, которую оказывал епархиальной церкви епископ Одо, была не менее, а в ряде случаев даже более значительна. Он был щедрым меценатом, поощрявшим искусных ремесленников. Одно из наглядных тому доказательств – великолепное внутреннее убранство кафедрального собора Байе и орнаменты, украшающие это прекрасное здание снаружи. Известно, что он выделял средства и на развитие созданной при этом соборе школы. Есть основания полагать, что идея создания знаменитого гобелена из Байе принадлежала ему лично. Более того, по некоторым (к сожалению, точно не подтвержденным) данным, епископ Одо являлся, как бы сейчас сказали, спонсором издания «Песни о Роланде» в ее самом раннем из дошедших до нас вариантов. Он постоянно контактировал с прелатами соседних областей, в частности с Марбодом, епископом Рене, и, возможно, Хильдебертом Турским, по вопросам, связанным с обучением нормандцев за рубежами герцогства. Помощь способным молодым людям – еще одна отличительная черта его деятельности. Одо регулярно отправлял за свой счет молодых людей на обучение в ведущие научные центры Европы, прежде всего в Льеж. Многие из тех, кто получил образование благодаря ему, заняли впоследствии высокие посты в англо-нормандской церкви. Например, на средства Одо Байеского в Льеже обучались Турстан, будущий аббат Гластонберийский, и Вильгельм из Ротса, ставший по возвращении деканом Байе, а затем аббатом Фекана. Но самым ярким примером является судьба неких Томаса и Самсона. Сыновья никому не известных Осберта и Мюреля, эти два юных клирика были отправлены своим епископом в Льеж, окончили его и сделали блестящую карьеру. Томас одно время был казначеем Байе, а с 1070-го по 1096 год – епископом Йорка. Самсон сначала также стал казначеем Байе, а затем, с 1096-го по 1115 год, занимал епископскую кафедру Вустера. По-моему, фактов достаточно, чтобы признать, что епископ Байе Одо был не только политическим деятелем, но и одним из самых щедрых меценатов своего века.

Некоторые ученые связывают расцвет церковной и особенно монастырской жизни Нормандии с общеевропейскими тенденциями культурного развития. Действительно, большинство выдающихся представителей монашества не были нормандцами, а пришли из других стран, в основном с севера Италии и из Рейнской области. Однако в герцогстве они встретили самый теплый прием и обрели там вторую родину. Впрочем, ренессанс нормандской церкви XI века не был изолированным явлением. По сути, мы наблюдаем здесь начало процесса, который в XII веке стал повсеместным.

Жизнеспособность нормандской церкви и ее стремление к единству прекрасно отражаются в решениях архиерейских соборов провинции Руан. Достоверных сведений об организации такого рода мероприятий в X веке нет, но в годы правления герцога Вильгельма они собирались. Известно, что епископы регулярно проводили синоды своих епархий. Судя по источникам, советы на уровне всей метрополии также были довольно частым явлением. К сожалению, информация о том, что на них происходило, носит отрывочный характер, даже точные даты проведения большинства из них не известны. Тем не менее, до нас дошли сведения о наиболее значительных из них.

В октябре 1047 года на совете нормандских епископов, состоявшемся в окрестностях Кана, было провозглашено признание Священных перемирий. В самом начале своего понтификата, то есть до 1048 года, архиепископ Може созывал совет архиереев провинции Руан, документы которого частично сохранились. В 1054-м или 1055 году собор в Лизье утвердил смещение архиепископа Може, а уже следующий совет епископов метрополии провел архиепикоп Маурилиус. Более точные сведения имеются о двух других соборах, созванных им 1 октября 1063 года в Руане и в 1064 году в Лизье. В июле 1066 года состоялось расширенное синодальное заседание в Кане по случаю освящения аббатства Святой Троицы.

Изучение этих важных для Нормандии событий ограничено сравнительно небольшим количеством дошедшей до нас информации. Но имеющихся документов достаточно, чтобы составить представление о проблемах, которые волновали деятелей реформируемой церкви, и о том, как к ним подходили в Нормандии времен Вильгельма Завоевателя. Первый собор, созванный архиепископом Може, осудил симонию. При архиепископе Маурилиусе нормандские епископы на своих советах приняли ряд не менее важных решений. Они выступили за введение для священнослужителей обета безбрачия и создание свода обязательных для духовенства молитвенных правил, а также осудили учение Беренжара, как сомнительное с точки зрения религиозных догматов. Перечень обсуждавшихся вопросов говорит о том, что нормандская церковь шла в ногу со всей католической Европой, а иногда и опережала ее. Например, архиепископ Може уже в 1047 году (а возможно, даже раньше) утвердил решение собора нормандских иерархов о запрете торговли церковными должностями и отдал соответствующее распоряжение всем подчинявшимся ему клирикам. Аналогичное правило было утверждено папой Львом IX только в 1049 году вместе с другими реформами, предложенными Реймским собором. Важно отметить, что архиепископ Маурилиус, несмотря на смещение Може, считал себя его законным преемником, и проводившиеся при нем соборы подтвердили ранее принятые решения. Такая преемственность оказалась очень полезной в будущем. Опираясь на акты, регламентирующие деятельность нормандских священнослужителей, Вильгельму Завоевателю в 1066–1087 годах было сравнительно легко проводить церковную политику, которая дала такие впечатляющие результаты не только в Англии, но и для Западной Европы в целом.

Кстати, о решениях нормандских епископов герцог Вильгельм имел не только теоретическое представление. Известно, что он лично участвовал в соборах, на которых были приняты наиболее важные из них. Правда, на первом совете прелатов Руана, проведенном архиепископом Може, Вильгельм в силу своей молодости присутствовать не мог. Но уже на Канском соборе 1047 года он, судя по всему, был. А о его поездке 1054–1055 годов вместе с папским легатом на заседание церковного совета в Лизье, равно как и об участии в Руанском соборе 1063 года, имеются абсолютно достоверные сведения. В документах следующего важного епископского совета, состоявшегося в 1064 году в Лизье, прямо говорится, что он был проведен под председательством «Вильгельма, славнейшего герцога нормандцев». После ознакомления с подобными документами уже не кажется спорным утверждение Вильгельма Пуатьеского, который писал, что церковные соборы Нормандии того периода проводились «по распоряжению герцога и при его непосредственной поддержке». Вильгельм Завоеватель, согласно этой точке зрения, старался не только лично присутствовать на епископских советах, но и играть роль «арбитра» в происходящих на них дискуссиях. Очевидно, что герцог считал решения, принятые епископатом, крайне важными для Нормандии, и узнавать о них из вторых рук для него было неприемлемым.

Такое внимание Вильгельма Завоевателя к церковной жизни было вознаграждено еще до 1066 года. Нормандская церковь при нем усилилась настолько, что ее энергетика и стремление к вершинам духа и знаний стали признанным образцом в Западной Европе. Именно при герцоге Вильгельме активное участие в церковной жизни приняло множество выдающихся и совершенно разных по характеру и образу мыслей людей. Удивляет сам факт появления такого количества неординарных личностей в сравнительно небольшой провинции: Одо Байеский и епископ Котанса Жофрей, Маурилиус, архиепископ Руанский, и Джон Авраншский, епископ Лизье Гуго и аббат Ланфранк, Джон Феканский и Херлуин, основатель общины Лебек, Ансельм, юность которого прошла также в Нормандии. Как бы то ни было, все они оказались здесь в одно и то же время, и каждый из них внес свой вклад в возрождение и развитие нормандской церкви.

Глава 6 Правление герцога Вильгельма

В предыдущих главах мы наглядно показали, что усиление власти герцога Вильгельма за два десятилетия, предшествовавшие завоеванию Англии, напрямую связано с ренессансом церковной жизни и развитием новой нормандской аристократии. Его главной задачей было объединить эти процессы и поставить их развитие под свой контроль. В ее решении Вильгельм Завоеватель добился выдающихся успехов. Этим и объясняется резкий контраст между его неустойчивым положением в 1046 году и прочной властью в 1066 году. Более того, в 1035 году вообще не было ясно, выстоит ли герцог и сохранится ли его герцогство, а в 1066-м Вильгельм твердо удерживал в своих руках бразды правления одной из сильнейших провинций Галлии. Какова роль герцогской администрации в столь разительных переменах и какими инструментами она пользовалась для их достижения? Разобраться в данных вопросах мы постараемся в этой главе.

Самым ценным в наследстве, доставшемся юному Вильгельму в 1035 году, были особые права, которыми традиционно обладал герцог. Он мог издавать законы герцогства, осуществлять в рамках своей компетенции правосудие, чеканить монету, взимать определенные налоги и, как «сеньор Нормандии», имел (по крайней мере, теоретически) в своем распоряжении вооруженные силы. Понятно, что в силу молодости он не мог воспользоваться этими привилегиями на практике. Но официально признавалось, что они принадлежали исключительно ему. Не случайно мудрые наставники приводили мальчика в герцогский суд, чтобы объявить составленный ими приговор, а в 1047 году молодой герцог принимал участие в церковном соборе, провозгласившем признание правил Священного перемирия. Даже обладая подобными привилегиями лишь в теории, Вильгельм получал серьезные преимущества, что во многом и помогло ему выжить и удержаться у власти в первые годы правления. По мере укрепления своего положения он все активнее пользовался этими правами, чтобы закрепить за собой подобающее место в трансформирующейся социальной структуре Нормандии.

Немаловажное значение имело то, что герцог имел возможность распоряжаться экономическими ресурсами своей провинции. Правда, некоторые английские исследователи называют Нормандию первой половины XI века «обнищавшим герцогством», но факты говорят об обратном. В то время Нормандия уже была сравнительно густо заселена и имела весьма развитое хозяйство. Скандинавские источники повествуют о том, что эта галльская провинция вела активную торговлю с Северной Европой и нормандские купцы были частыми гостями в тех местах, откуда вышла их правящая династия. Руан был процветающим портом, и благосостояние столицы отражалось на всем герцогстве. Быстро растут Кана и Байе, который превращается в региональный экономический центр. Источники указывают, что как раз примерно в интересующий нас период в Нормандии появляются люди, которых называют представителями «денежной знати». Самым известным из них был Эрнальд из Байе, успевший послужить капелланом при трех герцогах – Ричарде II, Роберте I и Вильгельме Завоевателе. Современные ему хроники сообщают, что это был человек «необычайно богатый, имеющий в городе и за его пределами множество домов и земельных участков, которые он приобрел на накопленные золото и серебро».