Вильгельм Завоеватель. Викинг на английском престоле

Гарольд Годвинсон в первую очередь надеялся на собственные силы. И все же он пытался представить свою коронацию как естественный и необходимый для Англии шаг и тем самым заручиться как можно более широкой поддержкой. В какой-то степени это ему удалось. Некоторые из живших позже хронистов без тени сомнения утверждали, что он был законным королем. Флоренс Вустерский даже приводит доказательства этого. «Гарольд, – пишет он, – был назначен Эдуардом Исповедником, избран главными сеньорами Англии, и власть его была освящена на проведенной по всем правилам церемонии». «Более того, – подчеркивает Флоренс, – он на практике доказал, что является настоящим королем, очень много сделав для защиты своего королевства». Весьма лестная оценка, тем более что дана она была свергнутому монарху уже после его смерти. Похоже, что Гарольд действительно обладал талантом правителя. При нем был сохранен и действовал достаточно эффективно прежний аппарат управления. Но, несмотря на это, с моральной и юридической точек зрения его положение было небезупречным. По сути, одна из старейших королевских династий была оттеснена представителем семейства, которое в недалеком прошлом ничем не брезговало ради достижения власти. Об этом постоянно вспоминали то в одном, то в другом районе Англии. Поэтому у Гарольда, как пишет его современник, «было очень мало спокойных дней, когда он правил королевством».

О том, кто присутствовал на собранном сразу же после смерти Эдуарда Исповедника съезде, который провозгласил его королем, практически ничего не известно. А торопливость, с которой он был проведен, позволяет предположить, что участниками его были в основном уэссекские вассалы великого графа, спешно собранные для утверждения решения, принятого их сеньором. С другой стороны, в связи с тяжелой болезнью короля Эдуарда в Лондоне могли находиться влиятельные феодалы из других графств. Вряд ли кто-нибудь из них, попав на съезд, осмелился высказаться против кандидатуры Гарольда (хотя намеки на такие выступления в некоторых источниках имеются). Нет ничего удивительного в том, что решение было принято единогласно. На севере Англии явно были недовольны тем, что произошло в Лондоне. Известно, что одним из первых шагов короля Гарольда была поездка в Йорк, где он попытался договориться с представителями оппозиции. Сделать это ему удалось при помощи епископа Ворчестерского Вулфстана и архиепископа Алдреда. Однако всем было ясно, что это временное примирение. Новый король ощущал постоянную угрозу со стороны своего изгнанного брата, а также короля Норвегии, которые особо не скрывали своих планов вторгнуться в Англию.

Благородный образ графа Уэссекса Гарольда Годвинсона – последнего англосакса, ставшего королем Англии, который создали его апологеты, – имеет право на существование. Подлинного уважения и даже восхищения заслуживают мужество и искусность, которые он проявил, ведя в течение девяти месяцев неравную борьбу за Англию с самой судьбой. Обстоятельства оказались сильнее его.

Для герцога Вильгельма поступок Гарольда был личным оскорблением и политическим вызовом. Ведь всем было известно, что уже давно именно его Эдуард Исповедник назвал своим наследником, а сам Гарольд совсем недавно поклялся ему в верности. Первым делом герцог распорядился незамедлительно направить в Лондон официальный протест. Он понимал, что сам по себе этот формальный акт вряд ли способен что-то изменить и его политическое будущее зависит от того, сумеет ли он подкрепить свои требования силой оружия. Точную хронологию действий герцога в первой половине 1066 года установить трудно. Но их характер, содержание и цель ясны. В этот критический период Вильгельм Завоеватель укреплял связи со своими вассалами и пытался усилить разногласия своих потенциальных противников. Он не без успеха старался склонить на свою сторону общественное мнение Европы и готовил военную экспедицию, которая должна была обеспечить ему окончательную победу.

В первую очередь он созвал на совет представителей знатных нормандских семейств, прежде всего тех из них, кто непосредственно помогал ему в годы борьбы за власть. Многие, согласно более поздним источникам, поначалу высказывали сомнения в разумности похода в Англию, считая его слишком рискованным. Но Вильгельму фиц Осберну удалось убедить всех в целесообразности планируемой кампании. Позже было проведено еще несколько аналогичных мероприятий. Вильгельм Малмсберийский утверждает, что один из советов прошел в Лиллебонне. Вас сообщает о большом съезде (правда, не называя место его проведения), все участники которого восприняли план герцога с большим энтузиазмом. Когда в Диве началось строительство кораблей для предстоящей экспедиции, было проведено совещание нормандских магнатов в Бонневилль-сюр-Тукезе. Наконец, представители светской и церковной знати обсуждали детали предстоящего похода в июне 1066 года в Кане на совете, собранном по случаю освящения аббатства Святой Троицы. Сколько было проведено подобных встреч и о чем на них говорили, нам уже не узнать. Но и так понятно, что герцог в течение этих месяцев использовал любой удобный случай для того, чтобы заинтересовать своим планом как можно больше знатных нормандцев.

Оказанная широкая поддержка позволяла предпринять экспедицию даже при невысоких шансах на успех. Однако даже в этих условиях оставлять герцогство без правителя и значительной части войск было рискованно. Поэтому были приняты меры, направленные на обеспечение стабильной деятельности администрации в этот сложный период. Вильгельм официально объявил, что замещать его на период отсутствия будут герцогиня Матильда и четырнадцатилетний сын Роберт. Упоминания о Роберте начинают встречаться рядом с именем матери на различных герцогских документах с 1063 года, а с 1066 года эта практика становится регулярной. О том, что он является наследником герцога Вильгельма, написано еще в акте о дарении монастырю Сент-Уан, составленном в 1061 году. Однако в случае гибели отца его положение могло пошатнуться. Чтобы укрепить его, герцог Вильгельм на одном из съездов нормандских магнатов официально провозгласил сына своим наследником, а затем лично присутствовал на церемонии принесения Роберту вассальной клятвы наиболее влиятельными феодалами. Права сына герцога Вильгельма были признаны и за пределами Нормандии. Известно, например, что аббат Мармотье Бартоломео направил в Руан одного из своих монахов для утверждения дара, полученного монастырем от Вильгельма Завоевателя, и дарственная была подтверждена Робертом «от имени его отца, который был занят подготовкой судов для военной кампании против Англии».

Однако собственный опыт подсказывал герцогу, что принесение клятв не означает, что они будут соблюдаться, и нет гарантий, что в случае возникновения кризисной ситуации женщина и ребенок, какими бы правами он их ни наделил, смогут удержать власть над Нормандией. Поэтому он постарался на время своего отсутствия окружить жену и сына надежными советниками из числа представителей новой аристократии, доказавших свою лояльность и административные способности. Главным из них был Роже Бомонский, уже довольно пожилой человек, сын которого Роберт вскоре прославился в битве при Гастингсе. Примечательно, что Роже Бомонский, не принимавший в походе непосредственного участия, после завоевания Англии стал графом Мюлана и Лейкестера. Помогать герцогине остался Роже Монтгомери и Гуго, сын влиятельнейшего виконта Авранша Ричарда и будущий граф Честера. Данные назначения и пожалования были еще одним наглядным свидетельством качественно нового уровня отношений между феодальной знатью и герцогом Нормандии.

В ходе подготовки к кампании не была забыта и церковь. В преддверии похода прелаты стремились получить подтверждение ранее обещанных пожалований. Вильгельм Завоеватель постарался воспользоваться этим для укрепления отношений с монастырями и духовенством. В 1063 году Ланфранк стал аббатом находящегося в Кане монастыря Сен-Стефан, а 18 июня 1066 года состоялась церемония освящения аббатства Святой Троицы, которое получило щедрые пожертвования от герцогини Матильды. Примерно в то же время герцог утвердил пожалование монастырю Фекан земельных владений возле Стейнинга в английском Суссексе. Это особенно любопытно, поскольку реальным это пожалование могло стать только в случае успеха предстоящей кампании. В июне на большом герцогском совете был окончательно решен вопрос о спорных землях епископства Авранш, и грамота, подтверждающая права епархии, была вручена епископу. Аналогичные акции проводились также соратниками Вильгельма Завоевателя. Причем во время его отсутствия это обязательно санкционировалось решением герцогского двора. Такой порядок отражен в монастырской записи, сообщающей, что Роже Монтгомери передал земельный участок в Живервилле руанскому аббатству Святой Троицы, «в то время, когда герцог Нормандии был со своим флотом в походе». Примеру влиятельных сеньоров следовали и менее крупные феодалы. Так, Роже, сын Турольда, «собираясь в заморский поход с герцогом Вильгельмом», предал небольшое поместье Соттевильле-Руан тому же аббатству Святой Троицы, похожие пожертвования сделали Эрчембальд, сын виконта, и «некий рыцарь» Осмунд де Боде, «испросивший благословение на участие в экспедиции». Столь массовые пожертвования церкви – дополнительный штрих к обстановке, царившей в герцогстве перед походом в Англию.

Но герцог Вильгельм стремился заручиться поддержкой не только внутри Нормандии. Он прекрасно понимал, что в предстоящем конфликте дополнительные преимущества будут у того, кто сумеет привлечь на свою сторону мнение Европы. В первой половине 1066 года из Руана в Рим была направлена делегация во главе с епископом Лизье Жильбером, целью которой было убедить папу Алесандра II в том, что герцог Нормандии является законным наследником английской короны, а Гарольд Годвинсон – узурпатор. К сожалению, до нас не дошли записи, позволяющие восстановить ход переговоров в Риме и понять, пытался или нет отстаивать свои позиции перед папой король Гарольд. Впрочем, представить, какие аргументы могли использовать в Ватикане представители Вильгельма Завоевателя, несложно. Суть главного обвинения сводилась к тому, что Гарольд, захватив трон, нарушил ранее данные им клятвы и стал клятвопреступником. К этому могли быть добавлены факты, говорившие о вероломстве всего семейства Годвин. В пользу герцога Вильгельма свидетельствовало его благосклонное отношение к церкви, способствовавшее заметному оживлению религиозной жизни руанской митрополии. Из этого следовало, что победа Вильгельма над Гарольдом принесла бы выгоду Святому престолу. Герцог Нормандии, прослывший твердым сторонником церковных реформ, мог бы оказать противодействие тем, кто поддерживал антиреформаторское крыло церкви. В поддержку Вильгельма выступил архидьякон Гильдер-бранд. В итоге папа Александр II публично одобрил задуманное герцогом Нормандии предприятие.

Полученное высшее церковное благословение придавало походу в Англию характер не просто законной, но и необходимой акции. Это было очень значительное достижение герцога, и его нельзя объяснить лишь удачным стечением обстоятельств или политической изворотливостью Вильгельма. Основная причина заключалась в том, что многие светские и церковные деятели увидели в герцоге Нормандии защитника тех идей, которые превалировали в европейском сознании в третьей четверти XI века. Уже после битвы при Цивитате (1053) и синода в Мелфи (1059) союз с Нормандией приобрел для папской курии первостепенное значение. Нормандцы успели проявить себя самыми активными борцами за чистоту веры, принимая участие в религиозных войнах в Испании, Италии или на Сицилии. Самосознание нормандцев как борцов за интересы христианства в окончательном виде проявилось тогда, когда их герцог стал королем Англии. Очень многие европейцы рассматривали нормандскую военную экспедицию в Англию как своего рода крестовый поход. Заручившись папским благословением, герцог Нормандии стал единственным претендентом на английский трон, нападение которого на Гарольда не могло квалифицироваться как агрессия. Позиции скандинавских принцев были существенно ослаблены.

Герцог Вильгельм вступил в переговоры с юным королем Франции Филиппом I, который, как уже говорилось, находился под опекой графа Фландрии Болдуина V. Согласно некоторым источникам, король Филипп дал официальное согласие на провозглашение сына Вильгельма Роберта наследником нормандского герцогства и лично принимал участие в соответствующей церемонии. Герцог Вильгельм постарался заручиться поддержкой или, по крайней мере, нейтралитетом других европейских правителей, в частности императора Генриха IV. Таким образом, у него появилась возможность призвать под свои знамена не только нормандцев. Причем это был тот редкий случай, когда стимулом к участию в походе был не только грубый расчет на военную добычу, но и стремление помочь справедливому делу. Как показали дальнейшие события, такая двойная мотивация оказалась весьма действенной. С Вильгельмом в Англию отправились добровольцы почти со всей Европы.

Примерно в это же время Нормандия начала пожинать плоды своей политики по отношению к ближайшим соседям. С 1054 года графы Понтьё стали вассалами герцога Вильгельма. Граф Булони считал себя другом и должником герцога Вильгельма, который в свое время помог ему вернуться к власти. Собственные военные кампании позволили герцогу получить надежных союзников в Бретани и присоединить к своим владениям Мен. Благодаря специфическому положению Нормандии в Северной Галлии и ее политическим успехам герцог к 1066 году мог без опаски пользоваться практически всеми французскими гаванями, расположенными между Кюзноном и границами Фландрии. Ситуация для намеченного предприятия скадывалась весьма благоприятно.