ВИНА
Шрифт:
– Не трогай меня!
Мужчина отстранился и сел, ощутив жгучую несправедливость. Как будто ужалила оса или обожгла австралийская медуза.
– Родители знают? – спросил Равиль.
– Нет. Не знают.
Татарин заулыбался.
– Ничего! Вот узнают и обрадуются! Будет у вас праздник!
Министр шикнула на него, показывая знаками, мол, замолчи! Балабол! Нужно подумать, прежде чем сказать!
Равиль не думал. Он говорил от сердца.
– Порадуются, конечно! А как же! Иначе быть не может! У меня самого дочка растёт. Родители
Лера жалобно всхлипнула, плечи её затряслись, и она разрыдалась.
Глядя на неё, Раиса Ивановна расчувствовалась и тоже прослезилась. Позабывшись, она сняла с головы парик и почесала поражённую алопецией голову.
– Вот вам и традиция! Хорошо мозги прочищает!
Растрёпанная и зарёванная, с искривлённым ртом и трясущимися руками, Лера даже отдалённо не напоминала холёную красавицу, какую встретил Пётр, когда пришёл на банкет.
Лучше бы он сюда не приходил. Лучше бы ничего не видел!
– Пётр! – донеслось издалека. – Вы меня слышите? Пётр!
Он очнулся.
– Да, Раиса Ивановна. Я вас слушаю.
– Отвезите Леру домой.
– Хорошо. Отвезу.
– Только заберите девочку с дачи.
Пётр кивнул: да, конечно. Он заберёт.
– Что с вами происходит? Пётр! Возьмите себя в руки. У всех есть винА. Разве у вас нет винЫ?
– На что вы намекаете?
– Я не намекаю. Просто говорю: у всех есть винА. У меня, у Равиля. У всех есть винА. Только не все в этом признаются. А Лера нашла в себе силы и призналась.
– Зачем?
– Как зачем? Она честна перед самой собой. И перед людьми честна. А это дорогого стоит!
Пётр недоумённо глянул: кому это надо? Кто поймёт её поступок и разделит горе матери? Только осудят и посудачат.
Однако возражать он не стал. Посадил Леру в Maserati и повёз за город, где на даче бывшего супруга проживала её дочь. Двенадцатилетняя девочка Соня. Двенадцатилетняя винА.
Глава 2. Сложно быть женщиной Лерой
Соня сидела на заднем сиденье Maserati и смотрела в окно. Милая, воспитанная, очень симпатичная девочка.
Она кого-то напоминала. Пётр не мог вспомнить.
Льняные волосы, синие глазки и милые ямочки на щёчках напоминали кого-то близкого и хорошо знакомого. Кого?
Пётр наклонился к Лере и под литой шум Maserati задал сакраментальный вопрос:
– Чей это ребёнок?
Женщина вскинула палец к губам и яростно зашипела.
– Тише!
Кого она скрывала? Кого она боялась назвать?
И вдруг он вспомнил!
Maserati рванул, подрезал Nisan и нервно встроился в ряд. Мужчина сжал зубы, чтобы сдержать бранные слова. Он вспомнил школьного товарища, своего закадычного дружка, который также имел льняные волосы, синий взгляд и широкую улыбку.
Этот ребёнок Димки. Это его дочь!
В душе похолодело.
Безоблачное детство и радужная юность, какими он себе их представлял, в один миг обратились в иллюзию,
за которой пряталась грязь, цинизм и распутство. Его предал лучший друг. Ему изменила любимая девушка.А ведь он их любил и верил им обоим.
Он вспомнил, как с Димкой спасали скворца. Это было во втором классе. Димка всегда любил птиц и животных. Приносил домой драных кошек, больных собак и желторотых птенцов. В третьем классе они стащили сигареты и выкурили в подворотне. В четвёртом нашли порнографический журнал и долго хихикали над картинками. В пятом поклялись в дружбе. Клятву скрепили кровью: порезали пальцы и соединили раны. В выпускном классе оба влюбились в Леру. Она выбрала Петра. Они гуляли вечерами, держались за руку и целовались. А Димка в свободное от Петра время занимался с его любимой сексом и делал ребёнка!
Maserati опять рванул, подрезал Audi и нервно встроился в ряд.
Лера молчала. Он её не спрашивал. И так всё было ясно. Весь ужас состоял в том, что это была одна и та же Лера. И с Димкой, и с Петром. Как она могла?
Он покосился на неё. Женщина была бледна: ни кровиночки в лице. Потухший взгляд и синие губы. Ей предстоял непростой разговор с родителями: она везла домой дочь, о существовании которой раньше никто не знал.
– Хочешь, я зайду к вам домой?
– Зачем? Возьмёшь на себя винУ?
Взбрызнув ядом, она отвернулась. И он отвернулся, утиревшись и сглотнувши обиду. Так и молчали до самого дома. А когда приехали и выставили чемоданы, заговорила девочка, словно прошелестела тихим голосом.
– Могу я вас попросить об одолжении.
Пётр вскинул бровь. Лера оцепенела. Девочка виновато улыбнулась.
– Чемодан тяжёлый. Помогите донести до квартиры.
– Софья, – с укором произнесла Лера, и скулы её порозовели. Она встретилась взглядом с Петром и, чуть тушуясь, проговорила:
– Правда, не поможешь нам с багажом?
Пётр кивнул. Понятно, что обе боялись встречи с родителями. Посторонний человек хоть как-то мог оттянуть на себя внимание. Он подхватил чемодан и проводил их до квартиры.
Сара и Израиль очень обрадовались, заохали, заахали и, конечно же, не отпустили Петра. Проводили его в гостиную и организовали Шаббатнюю трапезу со свечами, халами и вином.
Сердобольная Сара сидела рядом с Соней и пополняла её тарелку.
– Кушай, детка, кушай. Ты такая худенькая!
Седовласый Израиль сидел рядом с Петром и расспрашивал его о прожитых годах.
– Ай, молодец! Таки устроился! С деньгами-то не так хорошо, как без денег плохо!
Лера в разговорах не участвовала. Её мысли были далеко. Она продумывала финал, каким закончится этот день.
После ужина все устроились на диване и стали рассматривать фотографии: вот свадьба Сары и Израиля, а тут родилась Лерочка, а здесь она первоклассница… А это Пётр. Лера и Пётр – самые красивые выпускники местной школы. Оба учились на отлично и успешно устроились в жизни.