Винчестер
Шрифт:
- Пошли, покажем тебе твою новую хазу!
- А я там никого это самое…не напрягу?
- Не парься, коммуналка расселенная, у нас там типа штаба. Наша банда там раз в неделю собирается, газету свою делаем, пьем, ну и все в таком духе.
Компания нырнула в метро. Расталкивая плечами настороженных обывателей, парни погрузились в электричку.
- Кельт, нам до канала Грибоедова! – крикнул Ерш.
Просторная комната с высоким лепным потолком была обклеена немецкими плакатами – копиями гитлеровских листовок времен войны.
Кельт тайком взглянул на себя в лицо старого зеркала, сверяя мужественность своих скул со скулами нарисованного арийца в стильной фашистской форме.
- Круто! – с чувством сказал он, оглядывая свое новое жилище.
- Я знал, что тебе понравится! – крикнул Ерш и зазвенел бутылками в холодильнике. – Предлагаю отметить новоселье как следует. Кстати, завтра на капище наши славяне будут 9 мая отмечать. Мы тоже подтянемся. Тебя туда твой кореш отведет, он уже знает. Буба! Сгоняй-ка в лабаз еще за ящиком пивца.
Буба заторопился в прихожую. Хлопнула дверь.
- Камрады! В наши славные ряды вступил новый достойный боец! – покачивался с бутылкой в руке Ерш. – Посмотрите на эти шрамы на храбром кельтском табле! Подобно спартанцу Леониду, этот кекс противостоял банде вооруженных оккупантов, и дух его не сломлен! Слава! Зиг хайль!
- Зиг хайль! – выбрасывали в воздух руки камрады.
- Смерть! – орал пьяный от пива и славы Кельт и бил кружкой в бокалы новых товарищей, обливаясь пеной. – Кил эм ол!!
- КИЛ ЭМ ОЛ!!! – скандировали камрады.
- Держи презент! – Ерш протянул ему новенькую бритвенную машинку. – Тебя забривают в армию национального фронта!
Братва быстро организовала парикмахерский табурет, под который постелили газеты.
Машинка заурчала, посыпались светлые пряди.
- А теперь – дискотека! – Деловой наколдовал что-то у музыкального центра. Колонки взорвались главной темой из саундтрека «Ромпер-Стомпера».
Рыжий глотнул пива и прыгнул в потную кучу полуголую танцоров.
- Слава роду, смерть уроду!
Люди на холме неподалеку от новостроек выбрасывали в небо сжатые кулаки. Кельт уставился на столб, выкрашенный темно-красной краской, у которого сошлись в театральном поединке парни в самодельных кольчугах.
- Это что?
- Это языческое капище. А столб – статуя Перуна. Вон, видишь здорового мужика в расшитой рубахе?
- Они все здесь здоровые. И в рубахах.
- Да вон, бородатый в красном плаще…Это Верховный жрец.
- Время!- вдруг крикнул жрец, обратясь с вершины холма к новостройкам.
- Время! – повернулся он к ним спиной и загудел в охотничий рог.
- А кто эти в шлемах? У столба? – спросил Кельт.
- Ну это типа воины. Они сражаются за право принести священную требу Перуну.
- А где треба?
- Вон, котел, видишь, на треножнике стоит?
Один из толкинутых вдруг растянулся на земле, а второй провел по его горлу тупой железкой своего меча. Люди на холме приветственно загалдели.
- Во славу родичей наших в
сей светлый день приносим требу богу нашему Перуну, - объявил жрец, - пали предки наши 9 мая, в день когда много веков назад царь рода славян Словен соединил все края словенские от Архангельска до Белграда, основав первое государство Северной Европы.- Слышь, чо он несет? – толкнул Кельт Бубу, но тот отпихнулся:
- Заткнись и слушай. Он стучит молотом во врата сердец.
- Чо?
- Белые предки наши сошлись в неправедной войне и бились люто, много жизней загубив. А виноваты в распре не они были! – жрец возвысил голос. – Нечего белым людям меж собой враждовать и делить им нечего! Повинны в сечах многих колдуны были черные, смешанная кровь: Сталин и Гитлер…
- Потому собрались мы здесь, на этом священном холме, чтобы почтить память праотцов наших. Слава роду – смерть уроду! – выбросил вверх кулак жрец.
- СЛАВА РОДУ, СМЕРТЬ УРОДУ! – подхватила толпа.
- За мной, братья! – сказал жрец и снова продудел в рог, спускаясь с холма.
Толпа переместилась к другой площадке, обозначенной несколькими бревнами, лежащими на земле. Кельт с Бубой остались на холме.
- А что там за камень лежит?
- Ну, типа ритуальный. Видишь, венок на нем сверху? Сейчас надо коснуться его правой рукой и сказать «Помню».
- Что – «помню»?
- Все.
- Слушай, откуда ты все это знаешь?
- А я со жрецом разговаривал. Интересный мужик. Он жрец уже в котором поколении. Все эти обряды и былины у них от отца к сыну передаются. Еще с тех времен.
- Буба, ты…скажи, ты правда во все это веришь?
- А во что мне еще верить, Кельт? – Буба подошел к деревянному Перуну и коснулся рукой бороды идола. – Меня задолбало жить просто так. И почему мне не верить в то, что моим предком была не обезьяна, не соблазненный еврей, а охренительный ариец из Арктогеи? Меня прет это, Кельт, врубаешься? Меня прет.
- А теперь гонцов пошлем с венком этим, чтоб возложил он память нашу к стопам тех, кто голову за свой род сложил, на Площадь Победы, - объявил жрец. – ну, а мы во славу Перуна и предков игрища затеем, пусть молодые нас ратными забавами потешат.
- Пошли поприкалываемся! – потянул за рукав Кельта Буба. – Сейчас типа «стенка на стенку» будет!
Майское солнце припекало. Некоторые парни стянули футболки. С их тел на Кельта глянули орлы и жирные свастики.
- По команде «Коловрат» бойцы сходятся, - предупредил невысокий угрюмый парень и махнул подобием алебарды в своей руке. – Коловрат!
С веселым ревом молодняк бросился на сшибку. Кельт тут же получил от кого-то по носу.
- А что, весело! – крикнул он Бубе и со смехом повис на каком-то двухметровом увальне.
- РА-СИ-Я! РА-СИ-Я!! – кричали Ерш, Буба, Кельт и камрады, гуляя по перекрытому в честь Дня Победы Невскому.
Под ногами звенели пустые пивные бутылки. Ветер носил по асфальту мятые пластиковые стаканчики. Группа подростков в балахонах с группой «Кино» горланила песни своего кумира. Мимо пронеслась стайка студентов на роликах.