Винделор

Винделор оттянул край плаща, показав кобуру. Револьвер Уэбли лежал на ремне — старый, с потёртой рукоятью, металл тускло блестел в утреннем свете.

— Вот, — его голос был хриплым, словно натянутый канат. — С переломной рамой. Знаешь такой?

Саймон замер, дым повис в воздухе. Его глаза сузились, потом он расхохотался — громко, резко, и эхо отразилось от серых стен.

— Боже, северянин, это же рухлядь! Где ты патроны берёшь? Таким уже лет пятьсот, как место на полке в музее! — Он хлопнул себя по колену, будто услышал лучшую шутку за неделю. — Выбрось его, Вин. Купи что-то, что не развалится в руках.

Винделор остановился. Рука сжала рукоять револьвера, пальцы на мгновение побелели. Его взгляд стал твёрдым, как сталь, что резала его кошмары. Тень прошлого шевельнулась в груди — голос отца, крики в огне, треск горящих стен. Этот револьвер был с ним тогда, в городе шестнадцать, когда он не успел выстрелить. Когда не успел спасти. Челюсть напряглась, но он ответил ровно:

— Он был с моим отцом. Пока работает, я его не брошу.

Голос его дрогнул, и на мгновение в глазах мелькнула боль — острая, как осколок стекла, вонзившийся в память.

Саймон замолчал, дым развеялся, оголяя выражение его лица. Он смотрел на Винделора, прищурившись, будто видел его впервые. Улыбка сползла с губ, сменившись чем-то более задумчивым.

— С отцом, значит, — протянул он, голос стал ниже, суше. — Ну, дело твоё. Только не жди, что эта железка вытащит тебя из могилы. В дороге такие игрушки — как память: греют, пока не ломаются.

Винделор не ответил. Пальцы скользнули в карман, сжали компас — ледяной, как обещание, что он дал у башни. Возможно, его сеьмя была где-то там, у Чёрного моря, и этот револьвер — не просто оружие, а нить, ведущая его через гниль и серость. Один из уцелевших жителей павших городов, однажды шепнул о слухе: у Чёрного моря, много наших, парень, многие идут туда в поисках нового дома.

Он шагнул вперёд, и плащ качнулся, скрывая кобуру.

— Мы почти пришли, — сказал Саймон, указав на неприметную вывеску, выцветшую от времени. Его голос стал мягче, но в глазах ещё тлела насмешка.

Туман сгустился, закрывая за ними улицу, пока их шаги не растворились в серой дымке

Неприметный ломбард расположился в закутке за пределами центральных улиц, его серый фасад сливался с городом, а окна, завешенные пыльными занавесками, хранили тишину. Внутри время текло иначе: полки ломились от хлама — антикварные часы, ржавые приборы, поблёкшие украшения, каждый предмет нёс на себе шрамы чужих историй. В углу, стоял старый граммофон, его игла скользила по потёртой пластинке, выпуская занудную, завывающую песню — тоскливый голос пел о потерянных днях, растягивая ноты, как ветер над полями. Винделор замер, звук царапнул память: такие мелодии гудели в ночи, когда город шестнадцать ещё дышал.

Мужчина средних лет и мальчишка лет двенадцати лениво перекидывались фразами за прилавком, не замечая гостей. Над ними, на облупленной стене, висела выцветшая карта — пожелтевшая, с рваными краями. Глаза Винделора невольно зацепились за неё: среди россыпи номеров городов, выведенных чьей-то дрожащей рукой, алела отметка — «16». Чёрная точка рядом с ней, будто пепел, упавший на бумагу, жгла его взгляд. Он сжал кулак, пальцы врезались в ладонь — тот самый город, где огонь забрал всё.

— Доброго дня! — начал Саймон, поглаживая свои усы с легкой улыбкой, словно пытаясь расположить к себе собеседника. — Есть ли у вас что-нибудь из коллекции ретро-техники?

— Увы, нет, — равнодушно ответил мужчина за прилавком, даже не подняв головы, будто этот вопрос он слышал уже тысячу раз.

— А компакт-диски с музыкой или кино? — продолжал Саймон, уже приблизившись к старому кассовому аппарату. Его голос звучал с ноткой надежды, словно он верил, что сейчас услышит что-то обнадеживающее.

— Увы, нет, — снова монотонно ответил мужчина, его лицо оставалось каменным, будто он был совершенно равнодушен к тому, что происходит вокруг.

— А может быть, у вас найдется что-то из времен первых городов? — уже без интереса спросил Саймон. Его голос стал тише, а взгляд блуждал по полкам, словно он и сам не верил в положительный ответ.

— Увы, нет, — так же безучастно ответил мужчина, даже не взглянув на Саймона.

— Рейдеры редко у вас бывают? — уже потеряв всякий интерес, уточнил Саймон, его тон стал саркастичным, словно он задавал вопрос просто, чтобы заполнить тишину.

— Редко, — скупо ответил мужчина за стойкой. Его голос звучал так, будто он был готов к тому, что этот разговор никогда не закончится.

Внешне скупщик выглядел уж слишком неприметно, так, словно сотни ничем не примечательных жителей города наложили друг на друга, и получился совсем усредненный обыватель. Казалось, стоит отвести взгляд, и образ скупщика тут же улетучится из головы. Мальчишка в это время лениво листал старый журнал, изредка бросая взгляд на посетителей. Его глаза светились любопытством, но он старался этого не показывать, словно подражал скупщику.

— Мне бы хотелось сдать некоторые вещи и узнать пробу у некоторых металлов, — приблизившись к стойке, сказал Вин. Его голос был спокоен, но в нем чувствовалась легкая напряженность, словно он ожидал подвоха.

— Да, конечно, — лениво ответил хозяин лавки. Его тон был настолько равнодушным, что казалось, ему все равно, останется Вин или уйдет.

Винделор выложил на прилавок из рюкзака некоторые найденные в дороге вещи и поднял взгляд на мужчину. Тот же, совсем неохотно, осмотрел находки. Старые платы и блоки питания он отложил в сторону сразу, переключившись на ювелирные изделия, среди которых были два кулона с тусклыми камнями и слегка деформированная серьга. Граммофон продолжал выть, и каждый звук отдавался в груди Винделора эхом далёких криков. Взвесив на небольших весах каждый из украшений, он принялся через небольшое увеличительное стекло разглядывать их более внимательно. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькал легкий интерес. Затем мужчина взял в руки последний предмет — цифровой накопитель.

— Что на нем? — спросил он, наконец подняв глаза на Вина, в его голосе прозвучал слабый намек на любопытство.

— Он пустой, — ответил Вин, его голос был ровным, но в глазах читалась легкая досада.

— Понятно, — все так же безучастно ответил тот, словно это было именно то, что он ожидал услышать.

Саймон в это время приблизился к мальчишке и, заглянув в журнал, лишь хмыкнул, его лицо выражало легкое презрение, словно он считал чтение мальчика пустой тратой времени.

— Двенадцать грамм золота, — вынес вердикт мужчина за прилавком, его голос звучал так, будто он объявлял приговор.

— Обдиралово! — возмутился Саймон, его лицо покраснело, а глаза загорелись негодованием. — Да я знаю, где за это предложат едва ли не втрое большую цену! Вы что, решили, мы совсем идиоты?

— Это стандартная цена, — ответил мужчина, ни капли не изменившись в лице, его голос был холоден, словно он говорил с кем-то, кто ему глубоко безразличен. — Если вас не устраивает, обратитесь в другое место.

— Да ты совсем обнаглел! — вскипел Саймон, его руки сжались в кулаки, словно он готов был броситься на мужчину.

— Не надо, — придержав компаньона рукой, сказал Вин, его голос был спокоен, но в нем чувствовалась твердость. — Меня устраивает.

Мужчина неохотно сгреб вещи с прилавка и спрятался под прилавок. Через мгновение он достал два небольших слитка серого цвета.

— Вин, — возмутился Саймон, его голос дрожал от негодования. — Да я тебя отведу, где тебе больше заплатят, только до города дойдем!

Винделор взял слитки и, покрутив их в руке, спрятал в карман. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах читалась легкая усталость.