Винделор

Так как выбор был скромным, а работающие павильоны можно было пересчитать по пальцам, Винделор быстро совершил свои покупки и хотел было двинуться в сторону гостиницы, как заметил знакомое лицо.

Женщина, которую ранее они встретили возле кофейни, уже в одиночестве, где-то оставив своего спутника, приставала к прохожим.

— Вы не видели эту девочку? — показывая старую фотокарточку, обращалась она к каждому, кто попадался ей на глаза.

— Вы не видели её? — повторяла она из раза в раз.

Её глаза были полны ужаса и печали, словно она прекрасно знала, где и что стало с её ребёнком, но продолжала хвататься за мнимую иллюзию, что всё еще может быть не так печально.

— Вы не видели её? — продолжала она, но полные безразличия взгляды лишь вгоняли её в ещё большее уныние.

— Пойдем, — сказал Саймон. — Нам тут делать больше нечего.

— Да, — ответил Винделор, — пойдем.

Серые улицы разрастались в стороны, словно водоросли в море, поглощая свет и всё свободное пространство. Каждый шаг по асфальту напоминал о бесплодии, о вечном унынии, которое окутывает этот город и сдавливает в своих тисках.

Горожане, словно тени, блуждают по этим мрачным аллеям, не живут, а существуют, увлеченные рутиной серых будней. Их лица лишены выражения, а глаза утопают в бездне бессмысленности, отражая недостижимые мечты о яркой жизни, которая обошла их стороной. Каждый день — однообразная панорама: работа, дом, и так по кругу. Чувство бесконечности похоже на тягучий смог; чем больше они дышат, тем тяжелее становится воздух.

Серый город дышал холодом, улицы сжимались вокруг, словно тиски. Винделор шагал к гостинице, тень Саймона тянулась рядом — лёгкая, почти призрачная. Ветер гнал обрывки бумаги по асфальту, их шорох смешивался с гулом в его груди. Он поднял взгляд — и мир замер.

Девочка шагала по улице, платье — зелёное, с заплаткой — лёгкими складками ложилось на худые плечи. Русые волосы, оплетённые выцветшей красной лентой, едва уловимо светились в сером воздухе, как пламя, что угасало в его кошмарах. Она шла медленно, почти беззаботно, но напряжённые плечи выдавали груз, который она несла. Винделор остановился, дыхание сжалось в горле, и тогда он увидел его.

Тень, за ней двигался — широкоплечий силуэт, его лицо терялось в сумраке. Мужчина шагал следом, его взгляд — тяжёлый, выжидающий, цеплялся за девочку, словно когтистая лапа.

Винделор сжал кулак, пальцы врезались в ладонь, оставляя красные полосы. Сердце стукнуло резко, как выстрел в тишине. Он видел её снова — сестру, уведённую в ночь, её крик гас в пламени города шестнадцать. Лента в волосах девочки качнулась, и прошлое навалилось на грудь тяжестью пепла. Он шагнул вперёд, но ноги не слушались — холодный асфальт сковал их, будто тина.

Револьвер под плащом казался бесполезным грузом. Он не мог двинуться, не мог крикнуть — только смотреть, как прошлое ускользает вновь.

Мужчина замедлил шаг, его взгляд метнулся к Винделору — острый, испытующий. Лицо сморщилось, словно зверь учуял угрозу, и он метнулся в сторону, растворяясь в переулке. Девочка свернула за угол, ленту на секунду подхватил ветер, прежде чем она исчезла, как угасающий свет.

Винделор стоял, дыхание разбивалось о воздух редкими облачками пара. Глаза жгло, но слёзы не пролились. Она ушла — снова, и он остался с пустыми руками. Он видел её в ту ночь, когда соседи, уводили её прочь, а он, еще ребенок, был слишком мал, мог лишь кричать в пустоту

— Какие планы на завтра, друг мой? — голос Саймона прорезал тишину, лёгкий, как дым его самокрутки. Он прищурился, улыбка скользнула по губам, но в глазах не было света.

Винделор моргнул, отбрасывая призрачный жар в груди. Рука легла на компас в кармане — ледяной, как обещание, что он не смог сдержать. Он отвернулся от переулка, где исчезла девочка, но её образ остался перед глазами.

— Никаких, — отозвался он, голос был хриплым, как ветер над пустошами. — Думаю, пора двигаться дальше.

Саймон хлопнул его по плечу, ухмылка стала шире.

— О, так ты через двадцать седьмой пойдёшь? Давай вместе, брат. Так будет удобнее.

Винделор кивнул, но взгляд всё ещё искал в серости улиц мелькнувшую тень. Плащ качнулся, словно опустившийся занавес. Он шагнул к гостинице, и дверь закрылась за ним с глухим стуком. Но тень сестры осталась — горящая, ускользающая, вечная.

— Договорились, — кивнул Винделор, его голос звучал ровно, но в глазах мелькнуло легкое любопытство.

— Хороший ты парень, Вин, — Саймон хлопнул его по плечу, широко улыбаясь. — Угрюмый, правда, немного, и неразговорчивый, но я тебе вот что скажу. Когда будем в двадцать седьмом, я покажу тебе все возможные радости жизни, и ты еще скажешь спасибо.

— Ладно, — отмахнулся Вин, его взгляд скользнул в сторону переулка, где скрылась девочка. Он еще раз окинул улицу взглядом, затем развернулся и вошел в гостиницу, плотно закрыв за собой дверь.

Глава 3

Глава 3

Тихий холод поднимался с горизонта, словно пытаясь затянуть город в серую пелену. Приближалась зима. Небо, затянутое облаками, напоминало выцветший платок, потерявший былые яркие краски. Солнце, едва пробивающееся сквозь дымку, походило на гаснущую лампочку, неспособную разогнать пелену тумана. Улицы, покрытые трещинами и глубокими ямами, вели в закоулки, где давно не обитали надежды, скрытые тенью запустения.

Окна домов, запылённые и безжизненные, смотрели на мир с печальной тоской. Каждый звук — будь то редкий смех подростка или шаги стариков — вырывался из безмолвия, подчёркивая одиночество и разочарование. Пара бутылок медленно катилась по асфальту, издавая жалобный стук и звон, будто сами были частью этого тоскливого утра.

В воздухе витал горьковато-сладкий запах дождя, не успевший исчезнуть после прошедшей бури. Утро тянулось, словно старая книга, исписанная чернилами печали, создавая атмосферу безысходности, где каждый новый день — копия предыдущего, страница за страницей.

За окном медленно танцевал моросящий дождь, словно природа завершала суровый разговор с миром. Капли, будто стеклянные бусины, скользили по стеклу, оставляя мутные следы. Каждая, падая на землю, издавала едва уловимый, но мелодичный звук — словно музыка, почти неслышная, но ощутимая всем телом. Серое небо, затянутое тонким слоем облаков, мрачно пряталось, создавая полутень.