Винделор

— Спасибо, — сказал он и, придерживая компаньона за плечо, направился к выходу. — Всего доброго.

— Приходите еще, — пробурчал владелец ломбарда, его голос звучал так, будто он был уверен, что они больше никогда не вернутся.

Выйдя на улицу и не дав возможности Саймону что-либо сказать, Вин пояснил:

— Это в самом деле барахло. Назови он приличную цену, мне было бы что предложить ему еще.

— Раз так, то ладно, — покачав головой, пробормотал Саймон, его голос звучал с ноткой разочарования, но в глазах читалось понимание.

Сквозь серые облака, что нависли над унылым городком, стелился мелкий дождь, смывая последние остатки ярких красок, когда-то заполнявших эти улицы. Асфальт, потрескавшийся и изъеденный временем, печально отражал унылые отпечатки старых зданий, чьи фасады уже успели изрядно облезнуть, а их окна безжизненно смотрели на случайных прохожих, словно пустые глазницы.

Улочки, словно запутанный лабиринт, вели в никуда, пересекаясь и разбредаясь, как мысли потерявшегося человека. Здесь, под тусклым светом фонарей, до ужаса ощущалась атмосфера безысходности, а нудные звуки шагов эхом разносились по невзрачным дворам. Нигде не встречалось улыбок — только лица, полные усталости, и взгляды наполненные тоской.

Старые вывески, едва различимые под слоем пыли, напоминали о забытых мечтах и неудовлетворённых надеждах. Кто-то пытался оживить этот мрачный пейзаж яркими граффити, но цвета меркли, как и все остальное в этом городе. Вечером, когда тьма поглощала всё вокруг, казалось, что кто-то бродит по городу с банкой серой краски, добавляя её всё больше и больше.

На углу стояла старенькая кофейня. Её вывеска со временем изменилась до неузнаваемости, но люди всё равно приходили сюда, не столько ради желания развеяться или насладиться напитком, сколько сохраняя традицию, которую не хотелось или было лень нарушать. Бордюры улиц были потемневшими от дождя, и на скамейках безжизненно лежали намокшие брошенные газеты, будто загадочные письма с другого мира.

Возле кофейни стояли трое человек и о чем-то упорно спорили. Инициатором в их диалоге была женщина, которая то ли возмущалась, то ли чего-то требовала.

— Её никто не видел уже два дня! — едва не переходя на крик, возмущалась женщина. — Вы обязаны начать поиски, это же ребенок.

— Брось, погуляет и вернется, — отвечал мужчина, судя по всему, приходившийся ей супругом. — Куда она из города-то денется? За стену ей не выйти, а в городе безопасно, ей ничего не угрожает.

— Это твоя дочь! — возмутилась женщина. — Тебе совсем плевать?

— Женщина, — вступил в диалог второй мужчина. На нем была черная форма с нашивками, чем-то напоминающая форму пограничника. — Послушайте мужа и не разводите панику. Через неделю сама объявится, сами знаете, молодость.

— Да вы совсем с ума здесь посходили? Ей шесть лет, и она пропала! — закричала женщина, сопротивляясь тянущему её за руку мужчине.

— Пойдем. — продолжал он.

— Мать была права, — продолжала она, убегая от него. — Зачем я только связалась с тобой?

Саймон и Винделор ещё некоторое время наблюдали за этой картиной, а когда пара скрылась в переулке, а мужчина в форме — в здании кофейни, они двинулись дальше.

Через несколько метров Саймон указал на неприметную вывеску, которая настолько выцвела, что уже казалось, не обозначала ничего.

— Не плохое место. — сказал Саймон приближаясь к двери. — Хорошие цены и качество не самое плохое.

— Не плохое? — уточнил Вин.

— Знаешь, в этом городе мало что можно найти хорошего качества. Чего уж говорить, ты пробовал местную кухню. Вот у меня…

— Я понял.- ответил Вин и потянул на себя дверь.

В неприметном углу маленького городка, среди заброшенных зданий и тусклых огней, располагался оружейный магазин, который не внушал никакого доверия. Его вывеска, обветшалая и едва читаемая, обещала клиентам широкий выбор, однако это обещание было явно сделано ни одно десятилетие назад. Переступив порог, неудивительно, что посетители оказывались разочарованными.

Ассортимент в лавке был мизерным: старые ружья, скрипящие на полках, и несколько пыльных пистолетов, которые казались забытыми временем. Каждый предмет выглядел, словно пережил не одну войну, а его невзрачный вид лишь подчеркивал скуку и унылость этого места. Винделор словил себя на мысли, что так нельзя относиться к оружию, но, видимо, владелец был другого мнения. Свет тусклых ламп не мог скрыть обветшалых стен и разбросанных на полу тряпок, которые похоже, когда-то натягивались с большей тщательностью, то ли как часть декора, то ли с другой целью.

Продавец, сидящий за грязным прилавком, лишь нехотя поднимал взгляд, когда в магазин заходили посетители. У него не было ни желания, ни воодушевления, чтобы рассказывать о том, что у него есть на продажу. Чаще всего сюда заходили совсем дети и с интересом разглядывали оружие, задавая вопросы, на которые не получали ответов, и вскоре они тоже перестали сюда заходить. Мелкие детали отдельных единиц оружия затерялись в общей серости, создавая атмосферу безнадежности. Каждый шаг по этому магазину напоминал о том, что здесь не только нет ничего привлекательного, но и нет качеств, которые могли бы вызывать интерес.

Среди неприметного оружия, качество которого было и правда не самым лучшим, Винделор выбрал небольшой пистолет и пачку патронов к нему. Глаза его бегло пробежались по еще нескольким моделям, но он знал — именно этот пистолет с потертым корпусом был лучшим из всего представленного. Его он решил взять как оружие последнего шанса, на случай, если его извечный спутник револьвер даст осечку.

Спустя мгновение он расплатился с продавцом, который не поднимал взгляд, словно был затянут в свои мысли. На улице мужчин встретил ветер, будто предвещая перемены, и шаг за шагом они направились вглубь городских улиц в сторону рынка.

Полупустой рынок, расположенный на краю города возле высоких городских стен, напоминал заброшенный театр, где забыли о радости и смехе. Солнечные лучи прерывались между затрепанными палатками, окутанными паутиной и пылью времен. Прилавки, некогда ломившиеся от разных товаров, сейчас лишь жалобно скрипели под тяжестью пыльного покрова. Молоко, овощи, редкие фрукты — сами по себе они все еще хранили свежесть и аромат, но забытые в этом месте выглядели как никому не нужный хлам.

Покупателей было совершенно немного, словно горожане сошли с ума, предав свойственную этому месту суету. Торговля здесь умерла — караваны обходят город стороной, а местные давно забыли, что такое изобилие.

В воздухе витала тишина, прерываемая лишь редкими звуками шагов и шёпотом уставших продавцов, которые, как и их товары, ждали момента искупления, который, казалось, уже никогда не настанет. Взгляд проходящих немногих горожан был усталым и равнодушным, они скользили взглядом по полупустым витринам, словно искали нечто, что могло бы вернуть им веру в жизнь.

Эта странная атмосфера неопределенности, где-то между прошлым и настоящим, напоминала о мечтах и надеждах, которые когда-то окутывали это место, каждый его уголок, но сейчас остались лишь горькие плоды забвения.