Вино фей

Никто не отменил из-за его смерти не только светского раута, но даже партии в бридж.

Но если мистер Крайтон был достаточно быстро забыт, то куда более долговечной оказалась обида. Бенджамин Кассиди из-за расторжения помолвки заявил, что не примет никаких приглашений в дом Хейвудов и другим того не советует. И не то, чтобы соседи особо прислушивались к мнению сэра Бенджамина, но исключительно из любви к приличиям, к которой, возможно, примешивалось и желание досадить "этим выскочкам, возомнившим о себе невесть что", но в субботу на званый ужин к Хейвудам практически никто не приехал. И это - несмотря на то, что там ожидался его сиятельство милорд Клэверинг.

Глава 12. Комья глины на гончарном круге

Пропетые мелодии нежны,

А непропетые - ещё нежнее.

Звените же, свирели тишины,

Чем вы неслышней, тем душе слышнее!

Ты, юноша прекрасный, никогда

Не бросишь петь, как лавр не сбросит листьев...

Джон Китс "Ода греческой вазе"

Впрочем, "никто" - это сильно сказано. Пожаловали Марвеллы, приехали кое-кто из Финли, была среди гостей и супруга пастора, извинившаяся, что мистер Стэнбридж занят в соборе. Был и мистер Крайтон.

Черити решила лишний раз не мелькать в свете, и осталась было у себя в комнате, но вынуждена была по настойчивой просьбе леди Дороти одеться и выйти к гостям, ибо не только среди танцующих, но и за столом из-за остракизма соседей образовались трудно устранимые бреши.

Когда в залу вступил его сиятельство милорд Клэверинг, он, казалось, немало удивился полупустой гостиной и даже, вынув часы и щёлкнув крышкой, в недоумении поглядел на циферблат. Поняв, что приехал вовремя, чуть пожал плечами и поприветствовал хозяев.

Черити заметила, что милорд скрупулёзно выполняет данное ей обещание и никак не выделяет её среди других девиц. У него завязалась беседа с хозяином дома, оживлённая и непринуждённая.

Сэр Тимоти был совсем неглупым человеком, много повидавшим на своём веку и умевшим забавно поведать об увиденном. Граф же в большой гостиной заметил комод с инкрустацией латунью и мраморной столешницей и бюро красного дерева с декоративными панно из черепахового панциря.

– Это Франция?

– О, да, - уверенно кивнул Хейвуд, - это настоящий Анри-Огюст Фурдинуа, а бюро создано Франсуа-Оноре Жакобом-Демальте. Он работал для самого императора. Практически такой же он сделал для кабинета Наполеона в Компьене.

Они разговорились об антиквариате, знатоком которого был сэр Тимоти.

– Антиквариат вошёл в моду, - посетовал граф.
– В результате подделывают абсолютно все - от ювелирных изделий и картин до мебели и фарфора. Вы способны их различить?
– спросил он Хейвуда.

– Есть дешёвые, а есть качественные подделки, - кивнул баронет.
– У дешёвых всегда дурно выполнены детали. Что же касается качественных подделок, много усилий тратится на то, чтобы скопировать тонкости стиля и имитировать старину. Их трудно отличить от оригинала. Но все выйдет наружу, когда Вы попытаетесь продать такой предмет.

– Высокая цена не является гарантией подлинности?

– Увы, нет, - улыбнулся сэр Тимоти.
– Не нужно гнаться за модой и громкими именами, чаще всего подделывают именно известные марки. Не полагайтесь и на мнение экспертов: нередко они сами участвуют в изготовлении подделок. Солидный аукцион дорожит своей репутацией, старается проверять выставляемые лоты, но и он ненадёжен.

Клэверинг удивился.

– Господи, так как же поступаете вы, чтобы отличить подлинную вещь от стилизации?

– Я доверяю своему вкусу, - ответил Хейвуд.
– основанному на знании истории. Детально изучив стили создания, вы легко определите подлинность вещи. Чем больше вы будете знать о предмете, тем труднее вас обмануть. Узнайте характеристики драгоценных камней. Изучите клейма на фарфоре и ювелирных изделиях. Будьте в курсе, может ли быть на предмете конкретного времени определённая проба. Необходимо всегда быть в курсе дела, интересоваться последними аукционами. Но все равно, мало кто знает более чем об одной области антиквариата, - горько улыбнулся Хейвуд.
– Я сведущ в мебели и немного в живописи, но в литье и ювелирных изделиях я почти профан.

Тут появилась дочь хозяйки в столь роскошном платье, что все почувствовали себя неловко. Марвеллы начали перешёптываться, а девицы Финли - фыркать. Так разодеться на обычном званом ужине? Граф, однако, заслышав музыку, тут же пригласил мисс Хейвуд на танец, а Винсент Хейвуд, под недоброжелательным взглядом брата Энтони - мисс Клэверинг, снова пришедшую в тёмном платье - на этот раз, винного оттенка.

Черити изумилась: этой девице шло всё. Она снова выглядела красавицей.

Но в итоге набралось жалких семь пар, причём девиц было больше, нежели кавалеров, а танцующих меньше, чем музыкантов, и об этом зло судачили Марвеллы и Финли.

Черити не собиралась танцевать. Она присела в углу, и к ней вскоре подошла миссис Стэнбридж, от которой узнала, что Остин Стэнбридж уехал в Лондон за сестрой в пансион, потом выслушала её рассказ о последней выставке картин в местной галерее, которая имела большой успех. Особенное внимание публики вызвали натюрморты Вербрюггена-младшего, но Черити, которая вместе с тётушкой Марджери посетила в Бате эту выставку, была не в восторге.

– Но почему, Черри, в "Ежеквартальном обозрении" была хвалебная статья, - удивилась миссис Стэнбридж.

Черити пожала плечами.

– Его картины слабы и претенциозны, а критика хвалит, следуя моде и прихоти, - отмахнулась она, не заметив, что музыка уже смолкла, и рядом с ней стоят леди Рэнделл и Клэверинги.

– Но почему, Черри? Там всё как живое, такое буйство красок...

– "Как живое" - это мёртвое, миссис Стэнбридж, - поморщилась Черити, вспомнив, как они с тётушкой потеряли два часа на вернисаже, - а искусство призвано создавать оживляющее нас вечное, и творить не искусственные цветы, а неувядающее впечатление от давно увядших цветов. А тут ничего этого нет и в помине. Помните шкатулку, в которой вы держите свечи? На ней неброский букет полевых цветов: васильки, маки, девясил да простые ромашки, но от этого букета и зимой тепло, а тут всё пахнет лаком, - Черри подняла глаза и, заметив Клэверингов и леди Рэнделл, сразу умолкла.