Виновник торжества

— А худой бомж кто? Он ведь больной…

— У него своя трагедия. Его жену бандит зарезал. В Свердловске дело было. Милиция бандита не нашла, а он нашел и убил. Кстати, не скрывался, так что его-то милиция сразу вычислила. Показательный суд устроили и на семь лет за решетку отправили. Вышел, а его дом снесли — новую улицу проложили. О нем все забыли, пока срок мотал. Вот он и бродяжничает. Он мужик рукастый — и сторожил, и что-то строил по мелочам: то беседку, то сараюшку… Сердобольные хозяйки подкармливали… Но болеть начал, долго не протянет. Знаешь, сколько таких? Конечно, жалко их. А что с ними делать? Отбросы общества, деклассированные элементы… Люди, потерявшие ориентиры в жизни. Ну ладно, пошли, я тебе еще одно местечко покажу.

Гоголев сидел в своем кабинете, поджидая Крупнина и Салтыкова. Полчаса назад Салтыков позвонил ему с мобильного телефона. Голос у него был взволнованный, звуки уличного шума врывались в эфир и мешали разговору.

— Мы уже едем, скоро будем, есть новости! — скороговоркой выпалил Юра и отключил телефон.

Прошло минут сорок, наконец дверь распахнулась и ввалились возбужденные опера. Видок у них был тот еще — на затрапезных куртках пятна от побелки, у Валеры с шапки, надвинутой низко на глаза, свисала паутина. Лица у обоих красные, потные, но зато глаза радостно блестели. Гоголев, не терпящий непорядка, осадил их:

— Сначала приведите себя в порядок, умойтесь, потом доложите.

— Сейчас, сейчас, — торопливо бросил Валера, и они умчались переодеваться.

Зашли уже умытые, причесанные, уселись на стулья, предложенные Гоголевым.

— Мы тут агентуру подключили, Виктор Петрович. Она нам здорово помогла. В общем, есть ориентировка. Нашли мы хозяина бескозырки! — не удержавшись, хвастливым тоном добавил Салтыков.

— Ну-ка, ну-ка! — Гоголев повернулся всем своим массивным корпусом к Юре. — Что вы там нарыли?

— У нас есть сведения о человеке, который носил бескозырку. Тридцать первого декабря в первой половине дня его видели еще в ней. А второго января он своему корешу жаловался, что потерял ее. Подтвердить это могут по крайней мере два свидетеля.

— Юра, — укоризненно заметил Гоголев, — ну ты прямо как Валера! Не тяни резину, выкладывай уже все сразу!

— Некто Карагодин Игорь, старшина в отставке, проживает по адресу: Транспортный переулок, дом 11, квартира 45. Родился в 1959 году. Служил в Балтийском флоте. Вышел в отставку. Работал на гражданке охранником в районной поликлинике Центрального района, потом уволился. Работал ночным сторожем на мебельной фабрике, тоже уволился. Устороился консьержем в жилом доме на проспекте Бакунина, после увольнения — дежурным в музучилище, опять охранником где-то… В общем, нигде больше трех месяцев не задерживался. Последнее время нигде не работает. Постепенно деградирует — друзья у него такие же. Мы вышли по наводке на его приятеля Виктора Белякова, дворника в ЖЭКе. Прижали маленько, в милиции на него несколько жалоб от его мамаши и бывшей жены. Пригрозили сроком — сразу раскололся. Узнали кое-что интересное о Карагодине. Он, оказывается, большой любитель женщин. Беляков с ним ходил на охоту. Как говорится, группа поддержки. Так Карагодин клеился ко всем подряд, в том числе и к совсем юным девочкам, лет по шестнадцать-семнадцать. Ну, кто с ним соглашался провести время, сами догадываетесь. Хоть морячок-то наш старался пыль в глаза пустить — в морской форме всегда на охоту выходил. По два часа чистился, брился. Одним словом — готовился к свиданиям очень тщательно. Накануне Нового года они с Виктором тоже шатались по городу, но тут Карагодина постигла неудача. С горя они напились вусмерть, подрались с кем-то в баре и разошлись по домам. А на следующее утро, тридцать первого декабря, Виктор отправился прямо с утра к сестре в гости — мы проверяли, он там точно был. Вечером пришел ночевать к своему корешу Александру Симакову, он в бойлерной работает. Ну тот и сказал ему, что его разыскивал Карагодин. Как всегда — весь при параде. Поскольку Виктор уже был хорош, в ЖЭКе с сантехниками приложились, он никуда больше не пошел. Новый год встречали с Александром. Первого января весь день отсыпались. Карагодин к ним не заходил. А второго января пришел какой-то пришибленный. Морда исцарапана, на башке шишка. И в зимней шапке. Он ее сроду не носил. Говорит, бескозырку потерял в новогоднюю ночь. За какой-то красоткой пытался приударить, а она мало того, что спортсменкой оказалась — избила его, так еще по башке чем-то тяжелым треснула. И когда он очнулся, ее и след простыл, и бескозырку его сперла. Он говорит, плохо помнит, как домой возвращался, поскольку сильно выпивший был. Да еще голова очень болела. Первого января весь день спал. К вечеру проснулся с головной болью, да еще бескозырку не нашел — толком ничего не вспомнил и от огорчения опять уснул. И только второго января решил навестить дружка, пожаловаться…

— Виктор Петрович! — Валера все это время сидел как на иголках и только дожидался паузы, чтобы вставить свои соображения. — Чую сердцем, это он! Я же говорил — моряк срочной службы в грязной бескозырке не ходит. Этот Карагодин — одинокий мужик, за ним нет никакого женского пригляда. Но раз он такой любитель женского пола, да к тому же бескозырка пропала в новогоднюю ночь… Ну не может быть такого совпадения! Брать его надо! Мы спросили у Виктора, как выглядит Карагодин. Он его и описал: рост сто восемьдесят, волосы темно-русые, жидкие… Проведем комплексную медико-криминалистическую экспертизу и прищучим гада! — Глаза Валеры светились вдохновением, и всем своим видом он показывал, что немедленно готов арестовать убийцу.

Гоголев некоторое время молчал, обдумывая полученную информацию. Потом решительно придвинул к себе лист бумаги:

— Что ж, у нас есть все основания просить санкцию прокурора на обыск в квартире Карагодина.

В десять часов утра опера стояли под дверью квартиры № 45 и ждали, когда хозяин соизволит открыть дверь. В том, что он был дома, сомнений не возникало, в глубине квартиры слышались какие-то звуки — что-то гремело, иногда с грохотом падало. Потом мужской голос с кем-то заговорил. Может быть, и с самим собой, потому что ответных реплик не слышалось. Валера нажал кнопку звонка еще раз и не спешил убрать с нее палец. Наконец шаги послышались уже у самой двери и злой мужской голос спросил:

— Чего надо?

— Откройте, милиция, — придав голосу побольше твердости, требовательно произнес Валера.

— Вот еще, разбежался! Какая такая милиция? Может, вы жулики, обманом хотите ко мне проникнуть! Хрена вам!

— Откройте, Карагодин, — подал свой голос Салтыков. — Некогда нам тут шутки шутить!

Услышав свою фамилию, Карагодин открыл дверь и нехотя посторонился, пропуская следователей в прихожую.

— Чего надо? — нелюбезно встретил он незваных гостей.

— Пока поговорить. А там видно будет, — спокойно ответил Салтыков и пошел в комнату. Карагодин, недовольно бурча, двинулся вслед за ним. Маленькую процессию завершали Крупнин и Гоголев.

— Что это вас так много? — поинтересовался Карагодин, независимо разваливаясь на диване. Дескать, мне бояться нечего, я человек честный.

— Несколько вопросов надо задать. — Салтыков не посчитал нужным объясняться с Карагодиным.

— Валяйте, — согласился Карагодин, придвигая ногой к себе черепаху. Она замерла, высунув из-под панциря голову и медленно поворачивая шеей из стороны в сторону, будто пыталась что-то разглядеть. Валера с детским изумлением взирал на нее. Он никогда еще не видел так близко черепаху. Увидев ее маленькие злобные глазки, он покачал головой и подумал: «Вот страхолюдина, и на фига держать такую? Небось, еще и кусается…»

— Вы Игорь Карагодин? — Уточнил Салтыков, открывая блокнот.

— Ну, да! — невозмутимо ответил Карагодин, почесывая проплешину на голове.

Валера уже забыл о черепахе, которая на мгновение отвлекла его внимание, и теперь сосредоточился на происходящем.

— Год рождения?

— 1959, город Петербург.

— С кем проживаете?

— Один…

— А с кем разговаривали?

— Когда?

— Когда мы звонили, а вы долго не открывали дверь. Мы слышали ваш голос.

— А, понял. Я гантели поднимал. Уронил одну. Она покатилась, а тут Поручик выполз. Я его и заругал, чтоб не шлялся под ногами. А то зашибу ненароком…

— Странное имя для черепахи, однако… — удивился Валера.

— Моя черепаха, как хочу, так и называю, — не слишком вежливо ответил Карагодин.

— Где вы были тридцать первого декабря с двадцати двух до двадцати четырех часов ночи?

Карагодин помрачнел и задумался.

— Я тогда выпимши был… Гулял по Питеру, искал себе компанию на Новый год. Ну, с девушкой хотел какой-нибудь познакомиться, чтоб не скучно было.

— И как, нашли?

— Нет, одиноких не было. Либо с подругами — а на кой мне две? Либо с мужиками.

— Так-таки и не было одиноких? — уточнил Гоголев, строго глядя на опухшую помятую рожу Карагодина.

— Не было, — замялся Карагодин. — я потом замерз и домой пошел.

— В каком районе вы гуляли?

— Cначала по Лиговскому проспекту, дошел до Площади Восстания, потом завернул на Невский, оттуда на Литейный…

— А в чем вы гуляли?

— Понятно в чем — как обычно. В шинели и бескозырке, — бесхитростно ответил Карагодин, не чувствуя подвоха.

— Вы можете нам показать свою одежду, в которой гуляли?