Vip-зал

– Есть и другие подозрения против нее.

– Какие?

Эмили вкратце рассказала, что Тедди говорил с девушкой, с которой пыталась связаться Каролина. По какой-то причине она не углублялась в детали, она сама точно не знала почему, но ей казалось неудобным все это рассказывать Магнусу.

– Я понял, – он почти перебил ее. – Займемся этим по очереди. Сейчас я звоню Карлу-Юхану и говорю с ним.

– Мне остаться здесь?

– Как ты сама думаешь?

– Возможно. Я же все сама видела.

– Но я думаю, что мне лучше это сделать без тебя. Он может почувствовать давление, если нас будет несколько. И скажу начистоту, Эмили, мне придется подать это под таким соусом, чтобы получилось это рассказать, и при таком раскладе тебе не стоит участвовать в разговоре.

Интересно, что он имел в виду.

* * *

Патрик Эрн пообещал перевести деньги на этот раз на британский счет. Филип узнал название банка. Он своими ушами слышал в трубке, как Патрик постучал по клавишам и ввел данные для транзакции. Шестнадцать миллионов его денег. Они должны быть довольны. Теперь деньги придут через несколько часов.

Наверное, сейчас середина дня. У него все еще жар. Чувствительность в ногах не вернулась, и в нескольких пальцах тоже.

Его бросили здесь на бетонном полу, привязанным к стулу, как отмороженную шлюху.

Шлюхи, подстилки… сколько он их видел. За границей было проще достать по-настоящему молоденьких, таких, какие ему нравились. В Швеции нужно быть внимательнее, и просто по соображениям безопасности, и еще потому, что они всегда готовы тебя нагреть. Наказание за покупку девки в этой стране бесчеловечное, просто дико, что это вообще считается преступлением. Что за гребаные феминистские бредни. И эти кидалы-сутенеры думают, что ты идиот и не видишь разницы между четырнадцатью и двадцатью двумя.

Он вспомнил ту черную шлюху, которую ждал в квартире, когда они ворвались и забрали его. Сначала он подумал, что это ее дружки пытаются его ограбить. Но те, кто повалил его на пол, оказались не черные, и он ни разу не видел, чтобы ее привозил белый водитель.

Хани Роуз – так она себя называла. Конечно, не настоящее имя, хотя у них и могут быть самые дурацкие имена там, откуда она приехала. Но она была подходящего возраста, в этом он уверен.

Она и раньше была у него несколько раз.

Он вспомнил самый первый.

– I like you. You handsome [22] .

Конечно, ее научили так говорить. Но у него сил не было на пустую болтовню.

– Shut up [23] , – сказал он и уселся в кресло. Он не хотел, чтобы они слишком здесь шумели, хотя стены и толстые. – Раздевайся.

Она это не так часто делала раньше, это было заметно.

Неловкость и неуверенность его привлекали.

22

Ты мне нравишься. Ты великолепен (англ.).

23

Заткнись (англ.).

Она стояла голая перед ним. Грудь такая маленькая, что едва заметна, кое-где проглядывают ребра. В теле было много детского. Как раз как он любил.

Она снова это начала. Попыталась погладить его по голове.

– You big boy [24] .

Он встал и толкнул ее на кровать.

Она смотрела на него огромными глазами.

– Mistah?

Одной рукой он прижал ее тельце к матрасу, а другой вытащил член из штанов.

24

Ты большой мальчик (англ.).

Он вставил ей сзади.

Она молчала, отлично.

Он жестко ее трахал.

Он бил ее по заднице. Все сильнее и сильнее. Ее темная кожа приобрела фиолетовый оттенок.

Он вытащил член и вставил ей в зад.

Кровать раскачивалась.

Она попробовала что-то сказать, но он не слышал что. Ему все равно ни к чему ее мерзкие звуки.

Одной рукой он обхватил ее за шею и задрал ей голову.

Он сильнее сжал пальцы. Услышал, как она тяжело задышала. Видел ее дрожащие губы и слезы в уголке глаза, это его еще больше возбудило.

Он засунул пальцы ей в анус вместе с членом.

Шевелил ими, давил, крутил.

Он бил ее по спине. По заду. Тянул ее за волосы.

Еще сильнее нажимал ей на горло.

Он трахал ее, как она заслуживает. Как они все заслуживают.

Он вставлял. Сжимал. Давил.

Он услышал, как она захрипела. Она упала на подушку.

Он кончил ей в зад.

После этого ему даже «Золофт» не требовался. Он только валялся на кровати и дремал еще где-то час.

Хотя покой длился недолго. Так всегда было.

На другой день он будет себя отвратно чувствовать.

Он знал, как с ним это обычно бывает.

Звук открывшейся и захлопнувшейся двери.

Скрип резиновых подошв о пол. Кроме того, другие подошвы, кожа или что-то подобное. Филип знал этот звук, сам он ботинки с резиновой подошвой носил только в спортзале.

Знакомый голос. Этот ублюдочный Джокер.

– Спасибо, Филип.

Через просвет в повязке он видел только потолок. Но он попытался немного повернуть голову вместе со стулом, пока они были снаружи. Когда Джокер подошел ближе, Филип увидел его ноги. Темные джинсы, синие «найки» на ногах.

– Деньги пришли.

Филип попытался ответить, но смог только выдавить каркающий звук. Ему целый день не давали ни пить, ни есть. Но он все равно чувствовал глубокое облегчение.

– Но ты ведь не сможешь никому об этом рассказать, да? – сказал Джокер, и это прозвучало, как будто он бредил. Может, он выпил.

– И теперь нужно с этим кончать.

Он почувствовал, как кто-то поднял повязку. Он увидел две пары ног.

Затем Джокер нагнулся к нему. Филип смотрел ему прямо в глаза. Он попытался разглядеть их выражение, но не увидел ни гнева, ни ненависти, ни радости, ни сожаления. Только пустоту.

Джокер держал в руке молоток.

Затем они снова опустили повязку.

– На, возьми, – услышал Филип его голос.

Он протянул второму молоток?

Потом его плечо взорвалось.

Его, наверное, ударили этим молотком. Боль, как пламя, поднялась по всему плечу и полилась в груди.

Еще один удар. На этот раз по спине.

– Пожалуйста, хватит, – умолял Филип.

Он пытался шевельнуться, уклониться от удара. Но вместо этого он рухнул на пол, со стулом, приклееным к голове, как идиотский шлем.