Вираж бытия

– А вы их проговорите. Объясните мне – что не так. В конце концов, если конфликт возникнет, я хочу быть в курсе. Чтобы, если получится, вас отстоять. Мне нужен инженер-конструктор. А им, видите ли, не нравится, что вы сын священника и верующий. Социально чуждый элемент.

– Боже…

– В связи с особыми обстоятельствами я поставил вопрос ведения разработки истребителя И-1 под свой личный контроль.

– А Авиатрест?

– Там вздохнули с облегчением, ведь и ответственность теперь на мне. Дело это архиважное. Внешнеполитическая обстановка накаляется день ото дня и может так оказаться, что внезапно грянет война. А мы к ней не готовы. У нас ведь, по сути, нет ни одного нормального современного истребителя, готового на равных драться с самолетами потенциальных противников. Сами понимаете – авиаторы нервозны. И Авиатрест, который за все это отвечает. Новую модель разрабатывать – это дикость и глупость. Когда? У нас нет столько времени.

– Понимаю, – часто закивал головой Поликарпов. – А научно-технический комитет?

– Я решу с ними вопрос. Главное – дать армии хороший истребитель. Поняли?

– Понял.

– Хорошо. Тогда давайте вернемся к самому началу нашего разговора. Рассказывайте – что у вас с истребителем. И-1, так он маркируется?

– Все верно, – кивнул Поликарпов. И, открыв папку, начал доставать бумажки и вещать.

Фрунзе же встал со своего места и подсел рядом. С боку. Чтобы не сидеть с конструктором в оппозицию. Да и так лучше было видно.

Суть проблемы сводилась к тому, что истребитель был склонен к падению в неуправляемый штопор. Да и вообще был не очень продольно устойчив.

Причину Поликарпов не знал.

Как и никто в те годы, так как научная проработка вопроса стояла в начале своего пути. Фрунзе же краем уха когда-то слышал о том, что беда была в сильной задней центровке. Из-за чего СХА достигала 52 % в первых образцах. Он над машиной поработал, сместив чуть двигатель вперед и немного уменьшил этот показатель. Но до искомых 20–30 % даже близко не довел. Хотя в XXI веке, когда он спросил у профильного специалиста о проблеме данной машины, была указана именно эта особенность. Так что, вдумчиво выслушав Николая Николаевича, Фрунзе в директивном порядке приказал уменьшить СХА до 25–30 %.

– Но как же маневренность? Как же управляемость?

– Маневренность доберете большей площадью элеронов.

– Тогда станет сильно тугим штурвал.

– Сделайте элероны раздельными. И так, чтобы сначала отклонялась одна створка, потом вторая. В моменте это должно уменьшить усилие. Может быть и не пропорционально, но сильно.

– Попробую.

– Не попробуйте, а сделайте. И вот еще что. Вам не кажется, что расположение радиатора сильно тормозит самолет. Вон какой лобастый профиль. А я слышал, что идеальное тело с точки зрения аэродинамики подобно веретену.

– Да как же его еще разместить?

– Вот смотрите. Воздух проходит через радиатор. И куда он девается?

– Обтекает мотор.

– Он утыкается в мотор, формируя противоток. Из-за чего вот тут, – ткнул Фрунзе в радиатор, – получается воздушная пробка. Чтобы ее избежать нужно ставить радиатор так, чтобы поток свободно сквозь него проходил. Эффективность охлаждения в этом случае резко вырастет, поэтому размер радиатора можно будет также сильно уменьшить. Вот смотрите…

И Фрунзе изобразил эскизом Поликарпову носовой обтекатель от чего-то в духе Як-1. Не забыв про колпачок обтекателя винта. С «носопыркой» радиатора под винтом, расположенного там продольно.

– А куда девать винт?

– Редуктор поставьте. Чтобы он в центре сечения фюзеляжа был.

– А… хм…

– Сам обтекатель можно делать на деревянном болване, выклеивая его из тонкого шпона, предварительно его распарив. Кстати, радиатор вообще можно перенести вот сюда, сделав продольным. – нарисовал он выступ на «брюшке» самолета под кабиной пилота. Из-за чего силуэт, похожий не то на «Спитфаэр», не то на «Мустанг».

– Зачем?

– Мне говорили, что с точки зрения аэродинамики так поступать выигрышнее. Меньше встречных потоков и завихрений, создающих дополнительное сопротивление самолету. Да и винт в таком варианте работает эффективнее из-за более гладких потоков. Плюс сам радиатор туда можно впихнуть больше, под более мощный двигатель.

– Так может сразу так и сделать?

– Не спешите. Сейчас главное – максимально быстро довести самолет и запустить его серийное производство. Так-то доработок может быть много. Например, фанерная обшивка крыла, чтобы его меньше скручивало. Или нормальный закрытый фонарь кабины. Пусть даже стеклянный. И так далее. В общем, на мой неискушенный взгляд, конструкция самолета у вас отличная. Главное – довести до ума.

– В НТК ВВС ругают за слабые характеристики.

– Скорость за счет обтекателя вы на 20–30 км в час поднимете. А то и больше. А, насколько я знаю, серийные истребителя сейчас в основном медленнее. Маневренность – это да. С бипланами в этом спорить сложно. Но не переживайте. Если вы доведете И-1 и дадите нам скорость – придумаем, как от нее воевать.

– Умеете вы обнадежить. – усмехнулся Николай Николаевич. – В НТК мне все уши прожужжали, рассказывая, что маневренность – это главное и я со своим монопланом едва ли не вредитель.

– Кстати, если потом придумаете как сделать убирающиеся шасси, то еще выжмете из своего агрегата около 20–30 км/ч. – задумчиво произнес Фрунзе.

– Михаил Васильевич, вы разве меня не услышали?

– Услышал. Нам сейчас главное – получить крепкий современный истребитель. Будет маневренный – от этого станем работать. Окажется быстрым – от скорости. В конце концов идея маневренного воздушного боя – это идея времен Империалистической войны. И ничто не говорит о том, что нельзя иначе. Например, я уже сейчас вижу тактику по схеме удар-отскок, когда истребители, не ввязываясь в «собачью свалку» станут бить вражеские самолеты на проходе. Потом, отрываясь за счет скорости. Разворачиваться. И вновь повторять заход. Чем не вариант?

– А его примут?

– Посмотрим. В конце концов, если у нас будет самолет для такой тактики, то почему нет?

– Особенно если не будет других истребителей? – вяло улыбнулся Поликарпов.

– Именно Николай Николаевич. Именно.

Глава 2

1926 год, апреля 2, Москва

– Зачем нам флот? – спросил Фрунзе, после приветствия людей, собравшихся в зале.

– В каком смысле? – Напряженно переспросил Немитц Александр Васильевич, бывший контр-адмирал [26] , перешедший в свое время на сторону Советской власти.

26

В августе 1917 года ему был присвоен чин контр-адмирала Временным правительством.

Да и по всей аудитории прошла волна нескрываемого напряжения.

Человек триста мужчин откровенно взволновались. Да не простых мужчин, а начальствующих лиц, значимых инженерно-технических и прочие связанные с ВМС РККА кадров. Их Михаил Васильевич начал собирать в тот же день после знаменитого совещания в ЦИК.

Да, флот в краткосрочной перспективой развития РККА не выглядел чем-то важным и нужным. Если говорить честно, то он даже вызывал ассоциации некоего балласта, который своими бюджетами немало затруднял развитие и реконструкцию РККА. Но это – в краткосрочной перспективе. Уже где-то в горизонте десяти-пятнадцати лет все начинало меняться. Кардинально.

Понятное дело, на полях Второй Мировой войны победу кораблями не добыть. Во всяком случае – Союзу. Но без внятного флота будет ОЧЕНЬ тяжело. Если не сказать больше.

Беда была лишь в том, что во флоте все очень медленно. И если ты хочешь получить какие-то результаты через десять-пятнадцать лет, то начинать по ним работать требовалось уже сейчас. Ибо дорого все, долго и медленно. Так что, Фрунзе может и хотел бы послать ВМС лесом. Во всяком случае в ближайшие годы. Да не мог. Моряком он не был никогда. И вообще с морской тематикой был знаком лишь понаслышке. Но даже ее хватало для осознания таких банальных вещей…