Virtuality
Шрифт:
Она это к чему?
— Хватит, Игорь, — говорит. — Хватит. Никаких тебе компьютеров.
Она говорит:
— Посмотри на них.
На них — это на людей, которые сидят в этом зале.
И я слышу:
— Давай стреляй, гнида! Быстрее!
В этом зале нет тех, кто играет. Здесь все сидят в Интернете. То, что я услышал, донеслось из игрового зала.
В этом всё немного по-другому. Кто-то набирает что-то в поисковике. Кто-то сидит «ВКонтакте». Кто-то — на каких-то сайтах знакомств. Остальная масса — ещё на каких-то сайтах.
Моя девушка, она говорит:
— Ты только посмотри. Время — восемь вечера.
Мы подходим к какому-то мужику. Стоим сзади него.
— Посмотри на это.
На мониторе этого мужика я вижу какую-то программу. Присматриваюсь внимательнее. Так, что у нас здесь? Ага. Какое-то онлайн-казино.
— Помнишь этот бум по игровым автоматам?
Я говорю: да, помню.
— Власти сопротивляются игорному лобби. Пытаются вытеснить лохотрон из городов [3] . Но они кое-что не учли: для того чтобы сходить в казино, уже не надо даже подрывать жопу со стула. Целый Лас-Вегас уже есть прямо дома. Или в интернет-кафе. Или ещё где.
И я слышу из соседнего зала:
— Мочи!
Моя девушка говорит:
— Все эти люди, они здесь сидят не от хорошей жизни. Этому (указывает на мужика, играющего в онлайн-казино) не хватает денег, потому что он туп, как кусок говна и не может заработать деньги нормальным способом.
3
На момент описываемых событий в России ещё не вступил в силу Закон об игорных заведениях (прим. авт.)
Она говорит:
— Вон та тёлка, — я смотрю на девушку, сидящую напротив монитора, в котором видно, что она играет в какую-то онлайн-игру, — воспитана на сказках. А когда она столкнулась с реальной жизнью, в которой всё жёстко и цинично, она решила от неё уйти. Сечёшь?
Я киваю головой.
— Она боится жить, эта дура. Посмотри на её рожу.
Да, страшноватая. И толстая. Таких не берут в космонавты.
— Посмотри на неё. Вместо того чтобы пытаться сделать свою жизнь лучше, вместо того чтобы начать работать над своей внешностью, она засела в придуманный кем-то мир. Там, в этой игре, она наверняка круче, чем варёные яйца. Круче Чака Норриса. Или ещё кого. А что, вот тебе и самореализация. В реальной жизни она — никто и звать никак, парни смотрят на неё с отвращением, а в игре она — царь и бог. И никто не видит её уродскую действительность. Да и всем по хрену — сами они, те, кто играет вместе с ней, отнюдь не лучше.
Какой-то парень, усердно печатавший кому-то сообщение на каком-то сайте знакомств, удивлённо смотрит на мою девушку.
Она говорит:
— Они все боятся что-то менять. Они считают, что их игры — это их увлечение. Но они ошибаются. У них есть подсознание, абсолютно эгоистичная сущность, собственное «Я». И есть сознание, благодаря которому они видят этот мир. Их подсознание, в отличие от сознания, не различает, что ему пихают — реальную жизнь или придуманный мир. Их подсознанию вполне достаточно того, что его удовлетворяют. И с тех пор как они увлекаются игрой, именно подсознание заставляет их заходить
в игру снова и снова.Что-то в этом есть.
— А когда они всерьёз увлекаются игрой, — продолжает она, — у них уже смываются грани реальности. В жизни они — полный ноль. Они что-то делают. Но не для того чтобы что-то стало лучше, а для того чтобы поскорее вновь зайти в игру. Они учатся или работают. Или ещё что-то делают. А как только освобождаются, сразу заходят в свой комп. И просиживают за ним свои жизни.
Дела. Компьютер. Дела. Компьютер.
Замкнутый круг.
Система.
— Хорошо они живут, да?
И я слышу:
— Давай, клади бомбу! Бегом!
И я говорю:
— Задроты.
— А ты-то чем лучше?
Я молчу.
— Чем ты лучше, Игорь?
Мне нечего возразить.
Во рту привкус разоблачения.
— Пошли отсюда, — говорит она. — Нам пора. Точнее, мне пора идти. А ты побудь здесь. Со своими собратьями по компьютеру. Торчками.
— Ну, уж нет. Мне нужна ты.
— Тебе нужен психолог. Не я. К тому же, спросил ли ты меня?
Ей от меня не избавиться.
Она говорит:
— Я уже сто раз тебе сказала: скройся. Ты не моего поля ягода. Нам с тобой не по пути.
Сначала я спас её от смерти, а теперь она от меня отказывается.
Дети из детдома здесь совершенно не причём.
— Сейчас я уеду домой, — говорит она.
И по пути к лифту я слышу:
— Даааа! Мы их сделали! Уааа! Ааааа!!!
И мы выходим.
Моя девушка, она говорит:
— А теперь отвали от меня. Посиди дома. Подумай. Пиши свою книгу. Записывай всё внимательно. А я пока от тебя отдохну. Как только ты мне понадобишься, я тебя позову.
Лабораторные крысы здесь совершенно не причём.
И она уходит.
А я остаюсь стоять здесь, среди каких-то переулков центра города.
Один.
И никому не нужный.
Глава 1.12
Сваливаю с кладбища и сажусь обратно в метро. На сегодня список того, что я могу выяснить вне территории моего временного проживания, исчерпан.
Доезжаю до станции Партизанская. Выхожу из метро и ищу магазин. Вот тут-то я и закончу выполнение плана на сегодня.
Вот и нашёлся подходящий объект. Большой сетевой супермаркет.
На входе вешаю сумочку на плечо и прохожу в торговый зал. Первым делом, прохожу в отдел алкогольной продукции. Мне надо выяснить, алкоголичка я или нет. Всё это бухло, оно кажется мне каким-то знакомым. Такое ощущение, что я многое попробовала из представленного ассортимента. Может, я и вправду алкоголичка?
Скоро выясним.
А пока есть ещё одно дело.
Я быстро — я бы даже сказала, машинально — хватаю с полки бутылку «Bailey’s Irish Cream», ту, что с зелёной этикеткой, а не с красной.
Механическая память.
Иду в кондитерский отдел. Хватаю первое, что попадается под руку — кажется, какую-то шоколадку — и быстро, украдкой засовываю её в сумочку. Сразу же достаю из неё зеркальце и помаду и крашу губы. Убираю зеркальце с помадой обратно и…
И обнаруживаю, что у меня дрожат ноги. Руки, оказывается, тоже. И тело. А губы пересохли.
Нет, я серьёзно.
Кажется, это прилив адреналина.
В любом случае, мне это почему-то не нравится.
Мне страшно.