Вишнёвый луч

Достопамятное интервью, над коим мы все корячились в июле-августе, так и не было, естественно, опубликовано нигде. По сути, оно так и не было взято, несмотря на уйму подходов к этой штанге. Закон жанра ненарушим. Есть вещи, которые нельзя делать вот совсем.

Есть непреодолимый уровень лукавства, за которым уже невозможна игра. Деньги, например, ничего не решают в России, хотя можно создать великолепный иллюзион. Этический монетаризм? Ха-ха. Спустя четыре года у нас пытались убрать из жизни пенсионеров, заменив им льготы на деньги. Страна вышла на улицы, села на трассы, попросив не будить в мужиках бунтовщицкие склонности.

Александр был слишком искренен и хорош для любой возни, мелочности, суеты. Не зря в один из Дашиных приступов он сказал, что боится на свете только одного: совершить кардинальную ошибку.

– Что это? Какая такая кардинальная ошибка?
– лихорадочно, недели две вытягивала из меня Даша.
– Что он имеет в виду?

Я хотела ответить: "Тебя". Но промолчала, пожалела дуру.

Конечно, страстная любовь порой застит глаза, как дым, и выедает их до самой сетчатки. Дым едок. И не каждому, кто в угаре страсти, протягивает руку милосердная судьба, не каждому промывает гиблые глаза и чистит рассудок. Не у каждого, кто на краю пропасти, есть ещё одна секунда на гибкий разворот всем корпусом, чтобы успеть и передумать, не шагнуть в пропасть, и потом облегчённо вздохнуть - "Жив".

Но до самой зимы я так и не смогла внушить ей ничего, подобного правде. А перед Новым годом шеф, слава Богу, разжаловал меня в надомные работники с половинным жалованьем, и мои античеловеческие муки уполовинились.

Весь офис озарился покоем и корпоративно запил навстречу Рождеству аж с восемнадцатого декабря. Даша прощально читала мне "If" Киплинга. Кажется, она радовалась, что я уйду от этого проекта. Почему она радовалась? Я ещё не понимала. Ведь совсем одна останется. Ведь и её скушает здравомыслящий молодняк, работающий в этой благословенной фирме.

Но нет, она ещё не верила в своё поражение. Она всё ещё верила в себя, в Александра, в магию энергичного вжикающего слова, в демократическую рыночность и в обязательность классности, а также стильности. "Рынок и мозг": защитите кто-нибудь кандидатскую!

Мотылёчек, она всё порхала над своей выдумкой, элегантно затягивая один общий узел на крепких шеях, подставившихся под невероятную, невозможную идею. Получался гигантский пучок-веник из живых людей, преданно-влюблённо взиравших на креативную мать "Мужика" из глубины веника, отчего их способности к оценке мира и ситуаций утрачивались. Харизма Тигра.

Хоть бы Львом была по зодиаку, а то ведь и тут засада: Близнецы. Двойственная ты моя.

"Я хочу рассказать вам о дрессировке льва, - это архитектор Виллар де Оннекур, первая половина ХIII века.
– Тот, кто дрессирует льва, имеет двух собак. Когда он хочет заставить льва что-либо выполнить, он ему приказывает. Если лев рычит, укротитель бьет своих собак. Когда лев видит, как бьют собак, на него нападает великий страх. Его смелость пропадает и он делает всё, что ему приказывают. Я не говорю о тех случаях, когда лев взбешён, так как тогда он не подчиняется ничьей воле и не сделает ни хорошего, ни дурного. И знайте, этот лев нарисован с натуры".

Вот я и думала, как напугать каких-нибудь собачек, чтобы до Даши дошло. Не придумала. Даша до конца так и не подчинилась ничьей воле. И знайте, этот маленький Лев тоже нарисован с натуры.

Мне и теперь очень жаль Дашу. Хоть она и Близнецы, и может на что-нибудь переключиться. Интересно, что она выдумывает ныне? Вряд ли косметику "Баба", прости Господи.

Пришёл Александр и всем сотрудникам "А&М" подарил новогодние брелоки-лошадки. Я подарила ему летние фотографии, где он на белой лошади, чем нечаянно и больно напомнила себе нашу тягостную первую встречу, когда он грамотно, искренне и невинно срывал дурацкую попытку дурацкого универсального интервью. Сорвал, к счастью.

Мы дружески обнялись, и я успела шепнуть, что навсегда ухожу из этого офиса и теперь спокойно допишу ему сценарий фильма "Пока любовь не разлучит нас..."

Он посмотрел на меня благодарно, без малейшего удивления, что я покидаю выгодную службу в рекламе ради сомнительной радости жить вольным художником. На его лице в этот миг было написано, что жить и творить свободно и на воле - это вообще ближе к человеческой природе, чем получать от кого-то деньги, тем более за такое...

Хотя, конечно, реклама - древнейшая на Земле профессия. Хотя профессия - это за что платят. Впрочем, эти спорные вопросы мы решим в другой раз.

Я уже думала, он больше не вылезет, но Потомуч откуда-то вылез, и очень мокрый. На сей раз он пришёл в кедах и смокинге. В лапах моя газетёнка, на хвосте хлопушка, в носу амбарный замок.

– Это пирсинг, - объясил он, покачав неподъёмным носом.

– А это - петардинг?
– уточнила я, похлопав его по задику.

– Да. А это шузинг. Это прикид. Я хочу играть в гольф, - объявил он и выхватил из кармана смокинга ржавую кочергу.

– Возьму тебя в Нахабино, если без ошибки поставишь эту кочергу в родительный падеж множественного числа.

– Ну вот. Сразу мочить...
– обиделся Потомуч и весь высох.

– Ну не сразу. Ну, посиди. Я тебе сказку расскажу.

– Ты?
– усумнился Потомуч.
– Я с самого детства не слышал приличных сказок. Моя первая няня рассказывала мне только "Заветные..." Афанасьева. Ну... и... понимаешь, у меня сложилось определённое мнение про забавы народа. Кто спасёт меня от первого впечатления детства?
– он смахнул изрядную слезу.

– Я.

– Ты глупая.
– Потомуч пожал плечами, подумал и завязал кочергу морским узлом.

– Очень хорошо сказано. То, что надо. Слушай. Сказка про мужика. Или... нет. Сказка о русском народе.

– О чём?
– развеселился Потомуч.
– Его нету. Один Потомуч остался. И это я. Я! А его - нет!

– Ладно тебе... Ты в этой сказке будешь главный.

– Увольте, дамочка. Я в такие игры не играю.
– Потомуч, оказывается, был страшно ревнив. Ухитрялся ревновать ко всему русскому народу.

– И не играй. Сиди слушай. Спасибо за подсказку и получай сказку.

Как ни странно, Потомуч уселся на шкаф, отбросил прочь тяжёлый кочерёжный узел и приготовился слушать.

СКАЗКА О РУССКОМ НАРОДЕ

Жил-был Бог. И всё было хорошо. Была Библия: Закон и Благодать.

После Творения Он дал Закон одному избранному народу, а потом Благодать - другому избранному народу. И всё было понятно.

Потом была история человечества.

Народ Закона ввиду своей малочисленности постоянно боялся вымереть, поэтому окаменел и стал вечным.

Народ Благодати ничего не боялся, поэтому не окаменел. Он был много моложе, очень живой и тёплый, мягкий, любознательный: всё пробовал, как ребёнок, и собирал окрестные земли, отчего накопились у него разнообразные диковинные традиции. Например, любовь.