Витражи

Мы прошли кухню и зашли в другую комнату, свет здесь был тусклый, окна закрыты, из обстановки - кровать, стол и шкаф. Но здесь было еще кое-что. Боль. За несколько недель я от нее отвык, и сначала аж задохнулся от неожиданности, словно кто-то со всей силы врезал под дых. Сердечная недостаточность - определил я сразу же. Мальчику было лет восемь, и он умирал.

– Почему в больницу не отвезли?

– Думали, пройдет, а сейчас и поднять его страшно…

– Выйдите, - тихо попросил я.
– Пожалуйста.

Она безропотно послушалась, а я подошел к кровати, на которой лежал тяжело дышащий ребенок.

Я протянут руку и коснулся его горячего лба. Боль усилилась, качнулась - и исчезла. Мальчик немедленно распахнул глаза, огромные и голубые, как у Стаса.

– Привет, - брякнул он.
– А вы кто?

– Доктор.

– А-а, - он снова откинулся на подушки, - тогда ясно.

– Тебя как зовут-то?
– в свою очередь поинтересовался я.

– Денис, - сообщил тоненький детский голос.

– Ну, - я направился к двери, - не болей, тезка, - и вышел вон.

– Ну?
– жадно спросила мать, ждущая моего возвращения.

– Все в порядке, - ответил я, и она кинулась в комнату к сыну, а я вышел на улицу.

– Вылечил, - в голосе Сашки не было и намека на вопросительную интонацию.

– Конечно.

– По тебе видно. Довольный до жути.

Мне и вправду было приятно дарить жизнь, тем более детям.

– Ну, пошли искать Михалыча, - вздохнул я, - начало положено.

Дом я перепутать не мог, но на всякий случай спросил дорогу у лежащих в грузи хрюшек, которые с охотой подсказали, куда идти.

– Слушай, милейшие создания эти пятаки, - восхитился ими Ухо.
– Знаешь, я хрюшек видел только замороженных на базаре, а они умные, оказывается.

– Пошли, - я оторвал его от созерцания "милейших созданий", а сам постучал в дверь ветхого домика.

За дверью послышался шорох, и старческий мужской голос спросил:

– Кого несет?

– И как ты объяснишь, кто ты?
– поинтересовался Ухо.

– Да легко… Федор Михайлович, я к вам! Я у вас был пять лет назад, меня зовут Денис, вы меня подвозили…

Щелкнул замок, и дверь распахнулась. В общем-то, мой знакомец не изменился и выглядел очень моложаво для своих лет, но все же на пару-тройку морщин на его лице прибавилось.

– Денис!
– воскликнул он.
– От Диониса!

– Вспомнили?
– улыбнулся я.

– Тебя забудешь! Все село на уши поставил, тебя до сих пор вспоминают, едва только кто захворает.

От этих слов я смутился, мне всегда было нехорошо от осознания того, что я не могу помочь всем.

– А ты в гости?

– В некотором роде, - пространно ответил я.
– Поговорить хотел.

– Ну, ты заходи, заходи, - он приглашающе замахал руками.
– Жена в гости ушла, но ничего, чаем-то и я напою, - засуетился старик.

– Спасибо, не нужно, - отказался я от чая.
– Я, собственно, хотел поговорить с вашей матерью.

– О-о…- Михалыч уныло махнул рукой.
– Заходи, чего уж там…

Его тон говорил сам за себя. "Только не это!" - взмолился я.

Сашка прошел вслед за мной, но уже через захлопнувшуюся дверь.

– Всю жизнь она все во что-то верила, все чего-то ждала, - рассказывал Михалыч, - все ждала и никому не говорила, кого или что ждет, от мужа скрывала, от детей… А потом появился ты, и она заявила, что ждала именно тебя. Она была такой счастливой, такой умиротворенной, когда ты уехал, говорила, что выполнила свой долг, рассказывала, какой ты необыкновенный и какие великие дела тебя ждут…

– Когда она умерла?
– тихо спросил я.

– Через неделю после твоего визита, - вздохнул старик.

– Ясно… - идея казалась блестящей, я был уверен, что бабушка Прасковья поможет, но мне, молодому дурню, даже в голову не пришло, что за это время она могла умереть от старости, ведь ей было около сотни лет.

– Расстроился?
– понял по моему лицу Михалыч.

– Я очень надеялся на ее помощь, - признался я.
– В прошлый раз она была просто колоссальной.

– А я ничем не могу тебе помочь?

Я пожал плечами. А почему, собственно, не попробовать?

– Ваша мать рассказывала о подруге, с которой была в молодости очень близка. Она была очень хорошей гадалкой. Не знаете, о ком речь?

– Так это об Александре Гордеко, кажись!
– воскликнул старик.
– Так она ведьмой была, все так считали, мать сама говорила.

– Правда?
– я даже не поверил, что удача, наконец-то, повернулась ко мне лицом, а не…ну, вы понимаете чем.

– Так мать здесь всю жизнь и прожила, и Александра тоже, только рано она умерла очень.

– А родственники не могли сохранить какие-нибудь ее записи?
– спросил я о том, на что, в принципе, и не надеялся.

Михалыч покачал головой:

– Родственники - нет. Не было их у нее. А дом так и стоит в стороне от других, перед самым лесом, забили его после ее смерти, зайти никто не решился, все верили, что она колдовала и порчу наводила, вот и потрусили. Так и гниет забитый и всеми забытый. Я эту Гордеко не застал, но ее все еще вспоминают как замечательную гадалку, никогда она не ошибалась. А про ведьму - да бред все это! Всем же известно, что магии не бывает, - Михалыч как-то хитро посмотрел на меня.

– Не бывает, - рассеянно кивнул я, следя взглядом за Сашкой, который исчез за входной дверью, видимо, не дождался и пошел исследовать заброшенный дом.
– Вы мне покажите, где она жила?
– попросил я.

Старик закивал.

– После того, что ты для нас тогда сделал, как не помочь?

Идти пришлось довольно далеко, и времени эта прогулка заняла около получаса. Грязь хлюпала под ногами, майское солнце ласково одаряло своим теплом, пели птицы, жужжала мошкара, а впереди простирался лес.

Я шел с Михалычем, разговаривая ни о чем, и чувствуя себя, будто выехал на природу. Хорошее это место. У многих городских детей есть деревенские бабушки с дедушками, мои же не имели даже дачи. И находясь вдали от шумных улиц и толпы народа, я чувствовал какой-то детский восторг. Нет, я не настолько романтик, чтобы променять город, с которым я по-настоящему сжился на эту природу, но побывать здесь было полезно.