Витражи

Но не успел я переступить порог, как у Стаса что-то загремело: он опять что-то разбил, кажется бабушкину вазу. Что ж, пусть теперь ищет заклинания для склеивания. И я решительно закрыл дверь, чтобы не слышать, чего он там еще угробит, в том, что угробит, я не сомневался. К тому же телевизор у него шел так, будто здесь живут больные на ухо.

Я прошелся по комнате. Емельяныч не высовывался. Наверно, опять в гостях у Михрютки, Пурген пошел по кошкам. Жаль, что журналисты не знают, как выглядит мой кот, а то поразвлеклись бы, решив, что это я его околдовал… И не лень же журналистам караулить? Вот закончится неделя, может, уберутся…

Я не додумал последнюю мысль.

– Хм… - явственно прозвучало в пустой комнате.

– Емельяныч?
– удивился я. Странно, я был уверен, что его нет.

– Хм-хм…

Нет, это был не Иосиф Емельянович, это уж точно.

– Какого черта?
– прошептал я.

– Наконец-то ты один, - вдруг раздался голос из ниоткуда. И это был вовсе не ветер и не домовой.

Я крутанулся на месте.

– Кто здесь?!

– Я, - прямо передо мной появилось свечение, оно разрасталось, обретая форму человеческого тела. Я опешил. Все происходило не больше минуты, и вот передо мной появился Сашка Бардаков, такой, каким я его запомнил, только чуть-чуть прозрачный.

Не помню, чтобы я когда-либо так орал. Даже когда я впервые увидел Емельяныча, я перепугался меньше. Вот вечно так, думаю, что все уже знаю, а на деле я знаю еще меньше, чем ничего. Вот ведь даже подумать не мог, что приведения существуют. А может, нет? Может, я просто свихнулся? Может, я зря храбрился? Да, я не свихнусь, как дед, потому что я болен давно, от рождения и неизлечимо.

– Если в стенах видишь руки, не волнуйся, это глюки, - скороговоркой проговорил я, силясь вернуть себе дар речи.

– Я не глюк, - возразил до боли знакомый голос и на до боли знакомом лице появилась до слез знакомая улыбка.
– Это я, правда.

– Приведений не бывает, - я не мог поверить собственным глазам.

– Магии тоже, - продолжал улыбаться он, - не так ли? Но ты маг, а я приведение.

Честное слово, я чуть не расплакался. Мой самый лучший друг, моя самая большая потеря в сознательном возрасте, моя самая большая вина… Мне вечно казалось, что я уже перестал мучаться угрызениями совести, но я вновь и вновь возвращался к этому. Моя самая большая вина…

– Саш, это, правда, ты?

– Я, я, - заверил он, - бестелесный, уж извини, но я определенно.

Я протянул руку, и она прошла сквозь него.

– Говорю ж, бестелесный, - напомнил он все с той же усмешкой.

– Но каким образом?

– К тебе послали.

– Кто послал?
– я чувствовал себя полным дураком.

Он весело указал пальцем наверх:

– Они.

– Кто?

Он повторил свой жест и во второй раз значительно произнес:

– Они.

Так, значит, Акварель была права. Все эти знаки мне действительно посылали свыше.

– Нет, я не сумасшедший, я нормальный, - пробормотал я, - это мир перевернутый.

Сашка засмеялся.

Я с опаской посмотрел на дверь. Интересно, Стас слышал мой истерический крик? И как ему тогда все это объяснить?

Сашка проследил за моим взглядом:

– Он не слышал. Телевизор идет слишком громко.

– Откуда ты знаешь?
– прицепился я.

– Знаю.

– Эй! Хватит. Тоже мне Захар - что за лаконичность?! То "Они", то "знаю"… - я вдруг ни с того ни с сего оборвал свою гневную тираду и закончил с внезапно вырвавшейся искренностью: - Дружище, как же я по тебе скучал! А я тебя даже обнять не могу…

– Я тоже рад с тобой поговорить, - он смущенно потупился, - я-то на тебя часто смотрел. Интересно было, чем ты занят.

– Так вам можно смотреть?
– вскинулся я.

– Да. Но вмешиваться - табу. Иначе я бы давно тебе вправил мозги по поводу твоего самобичевания. Это ж надо, пять лет себя винить! Я ведь помню, я тогда успел тебе сказать, что ты не виноват.

– Ага, умирающие всегда либо проклинают, либо прощают все грехи, - пробурчал я.

– Это не твой грех, - тверже сказал он.
– Я же знаю, что ты собственную жизнь бы отдал, лишь бы этого не случилось. А я сам виноват, не мог подождать, пока ты будешь готов мне все рассказать, а Ленка мне советовала довериться тебе и просто дождаться.

– Эй! Ты-то не извиняйся.

– Но ты же из-за меня чуть не отказался быть магом.

– Только из-за тебя я им и остался, - возразил я. Пусть он был бестелесным, но было чертовски приятно его видеть. Значит, он не исчез он просто ушел отсюда.
– Так зачем тебя прислали? Почему нарушили свое табу?

Он пожал плечами:

– Не поверишь, не знаю. Это связано с Кришниным, но что я должен сделать, как тебе помочь, мне не сказали. По Их словам, я должен своим присутствием тебя к чему-то подготовить.

– К чему?
– не понял я.

– Вот то-то и оно. Когда я спросил, мне сказали, что, если я буду знать, у меня не получится.

С каждой минутой все становилось забавнее и забавнее.

Я прошелся по комнате, не в силах устоять на месте. Мысли роились в голове, как дикие голодные пчелы. Призрак следил за каждым моим шагом. Похоже, там его научили терпению, раньше он им не отличался.

Я остановился.

– Значит, Бог есть?
– вопрос сам слетел с губ: одна из диких пчел обнажила жало.

– Ну-у, - протянул Ухо, - в том понятии, какое о нем имеют люди, нет. Словом, есть тот, кто выполняет функции, которые народ приписывает Богу.

– И как же зовут этого не-Бога?

Сашка покачал головой:

– Не могу сказать. Живым этого знать нельзя. Я давал клятву собственной душой, что никто не узнает запретного через меня.

– Я понимаю.

– Конечно, я не сомневался.

– Значит, как там ты рассказать тоже не можешь?
– вздохнул я.

– Увы. Могу только сказать, что жить интереснее.

Я усмехнулся:

– Мне вот с каждым днем все интереснее.

Сашка кивнул в знак того, что все знает.

– Меня еще несколько дней назад решили отправить, - сказал он.
– Мы ждали, пока ты узнаешь о своем деде то, что узнал сегодня.

При упоминании о деде я встрепенулся.

– Ты его видел?!

– Конечно, - его улыбка стала несколько снисходительной.

– И папу с мамой?

– Да, разумеется. Хотели отправить кого-то из них, а потом вдруг решили, что воспоминание о том, что произошло пять лет назад, тебе больше поможет справиться.