Витражи
Шрифт:
– А Они не могут сами помочь мне?
– Они не вмешиваются. Они распространяют свои идеи через людей.
– Я не человек, - откликнулся я, - мне это ежедневно внушают, я даже не человек, я всего лишь маг.
Сашка протянул руку, словно хотел коснуться моего плеча.
– Не извращай действительность больше, чем она извращается сама по себе, - попросил он. Возможно, он был прав…
14 глава
16 мая.
Как ни странно, хорошие события происходят так же неожиданно, как и
Этой ночью я проспал не более двух часов. Я никак не мог наговориться с Сашкой. Мне уже давно не было так легко на душе, груз вины за его смерть постоянно пригибал меня к земле. Конечно, моей вины его появление в качестве призрака не уменьшало, но то, что он меня не винил, придавало легкости всему происходящему.
– Интересно, чем я могу тебе помочь?
– задал Ухо вопрос, который я счел риторическим.
– Понятия не имею, - все же отозвался я, развалившийся в кресле.
– Ты уже помог - разогнал тяжелую атмосферу.
– А я думал, что я приведение, а не вентилятор.
– Ты два в одном.
– А Стас?
– вдруг спросил он.
– А что - Стас?
– Я думал, он стал тебе другом, так почему же он не работает кондиционером?
Я тщательно продумал свой ответ - на важные вопросы следует отвечать соответствующе.
– Он мой друг. Но он не тот человек, перед которым я могу позволить себе быть слабым, ныть и депрессировать. Понимаешь, это все равно как, если бы ко мне подошел Захар и начал жаловаться на свою жизнь.
Сашка не то хмыкнул, не то хрюкнул, очевидно, представив такую картину.
– А Стас сможет тебя увидеть?
– поинтересовался я.
– Для того чтобы меня увидеть, магом быть не обязательно, - пояснил он, - но этого не произойдет, пока я не захочу. А я не захочу, мне запретили. Это школьные и университетские правила можно нарушать, те правила, о которых говорю я, нарушать нельзя, за них не наказывают и не устраивают глупых выговоров. За их нарушение ты просто исчезаешь, никакого загробного мира, просто ничто - пустота.
От его слов делалось жутко. Я даже поежился и не слишком весело поинтересовался:
– Полагаю, и рассказывать о твоем появлении никому нельзя?
– Никому, - серьезно кивнул он.
– Даже Лене, Стасу, Кристине и Захару.
Ясно, именно им я и мог бы рассказать, больше-то некому. Все правильно.
Не помню и не пытаюсь вспомнить, на чем мы закончили, ведь всегда, когда ты несколько лет не видел близкого друга, вам есть, о чем поговорить. Мы и говорили, болтали, как ни в чем не бывало, словно не пролетело пять лет, словно мы оба были живы. Это было странное общения. По крайней мере, для меня. Я отвлекался, забывал обо всем, а потом внезапно вспоминал, что я жив, а он - нет, что едва там решат, что он выполнил свою миссию, его немедленно заберут, и я навряд ли его когда-либо увижу снова. А потом я снова забывал об этом… и опять вспоминал.
Интересно, что чувствовал Сашка, вновь оказавшись в мире живых. Я не спросил, этот вопрос показался мне интимным, что ли, и я не стал лезть в то, что мне не принадлежит.
– Спасибо, что иногда заходишь к моим родителям, - поблагодарил
меня Бардаков.– Им до сих пор очень тяжело, и для них очень важно, что мой друг все еще тоже обо мне не забыл. А вот на кладбище ты зря шатаешься, - продолжал он.
– Мертвые слышат всегда, если к ним обращаются, и не важно, смотришь ты на могильный памятник или нет.
– Иногда мне требуется уйти ото всех, - объяснил я, - и это единственное место, где меня не станут теребить.
– Ото всех?
– прицепился Сашка, да уж, он был бы прекрасным представителем "желтой" прессы: вечно-то он извращает слова и выставляет сказанное в совершенно ином свете.
– Даже от жены?
– Ты же знаешь, что нет.
– Ты совсем не уделяешь ей внимания в последнее время, - упрекнул он меня, а я аж дар речи потерял от подобной наглости.
– Эй!
– взвился я, когда голос ко мне вернулся.
– Ты что совсем обнаглел?! Наблюдаешь за чужой личной жизнью!
– Да ни за кем я не наблюдаю, - он был спокойным, как танк: верный признак того, что он говорит правду, врать, как я, Сашка никогда не умел. Так что я немного поутих.
– Но я же не слепой, чтобы не увидеть, какой ты все-таки осел, - я широко распахнул глаза, не видя почвы для обвинения. Ну, осел-то я, осел, но причем здесь это сейчас.
– Почему это я осел?
– запальчиво поинтересовался я.
– Да потому, - выдал он, на этот раз явно насмехаясь.
– Знаешь, твои родители, - он снова ткнул пальцем вверх, - уже начали пари держать, догадаешься ли. Твоя мама выиграла, она ставила на то, что ты сам никогда не догадаешься.
– Да о чем ты?
– разозлился я.
– О Лене. О тебе.
– Ты знаешь, что с ней происходит?
– Ветер, ты балбес, - ну, точь-в-точь Матроскин из "Простоквашино" объясняет Шарику, что в кедах зимой по снегу не ходят.
– Ты ж маг-целитель и врач, ты ж столько книжек по медицине прочел, со столькими докторами и пациентами переобщался. Только не говори, что в Краевой больнице, в которой ты обретаешься, нет отделения гинекологии. Я, конечно, понимаю, что учительство, а потом Кришна отняли у тебя все твое время, но включи мозги!
Мозги включались медленно, словно на них стоял предохранитель от перегрева. Но механизм все-таки не до конца проржавел и, наконец, соизволить соединить осколки мыслей, чтобы появилось то, чего я никак не мог добиться - понимания.
– Ты хочешь сказать, что она… - выдохнул я, голос сорвался.
– Что мы…
Ухо скорчил гримасу вместо ответа, без слов, одним жестом, повторяя то, что уже сказал: "Ты балбес". Хотя для меня такое название было бесконечно ласковым.
Не-е-ет, я не балбес…
Я запустил руку в волосы, словно хотел их выдрать с корнем и взвыл:
– Я идиот!!!
– Точно, - подтвердил друг с явным злорадством.
Господи (или как там тебе на самом деле называют)! Я дурак, осел, слепец, зацикленный на магии и работе, я настолько ушел в свои и не свои магические дела, что не просто стал редко видеть жену, я перестал видеть очевидное! Ребенок! Господи, ребенок! Вот что было с ее желудком! Вот почему она меня избегала! Вот почему так уносилась по утрам в ванную!