Витражи

– Так Кришна все-таки мертв?
– на всякий случай переспросил я, а то вдруг я еще плохо соображаю.

– Мертв, - подтвердила она.

– Вот это да, - пораженно прошептал я.
– Но как? Такого никогда не делали, энергии бы не хватило… - тут я заметил, что она уж очень хитро улыбается.

– Использовали энергию черных и белых магов, - Лена все же снизошла до объяснения, - в том числе, кстати, Игоря Брагина.

Я выпучил глаза:

– Серьезно?

– Да, он охотно согласился помочь. А за эту неделю он уже вписался в черные маги.

– Сколько-сколько?
– мне показалось, что я ослышался.

– Сколько я был в отключке?

– Семь дней, - ответила она.
– Ты нас всех еще больше перепугал. Мы боялись, что ты умрешь в больнице.

– Семь дней, - эхом повторил я.
– Так, значит, сегодня… - мне и так тяжело дышалось, а тут я чуть совсем не задохнулся.
– Так, значит, сегодня первое июня?!

– Угу.

Выходит, Акварель была права, мне было не суждено дожить до июня, я умер двадцать четвертого мая! Но я жив! Жив! Однако прыгать и скакать от радости я не мог, тело было словно чужое. Долго ж мне придется приходить в себя…

И вдруг у меня в голове мелькнула пугающая догадка. А что, если вместе с кровью из меня вышла вся магия? Оказывается, смерть помогает понять, что ты любишь на самом деле. Хотя, если быть полностью искренним, магию я, конечно, не любил и полюбить не мог, но я ее ценил, да, это подходящее слово. Если я жив, она мне нужна, я должен помогать людям…

А если ее уже нет?

Я согнул только один палец, призывая ветер. Тюль на окне колыхнулся. Правда, слабо, но этого было достаточно. Силы, как и здоровье, восстановятся, со временем, конечно, но восстановятся.

"Я здесь…" - тихонько отозвался ветер и затих.

И я, почувствовав облегчение, растекся по подушке.

– И все же не понимаю, - сказал я, язык слушался уже гораздо лучше, - даже магии всех магов не хватило бы на это.

– Так не дал мне договорить, - Лена так мягко упрекнула меня, что мне снова стало мучительно стыдно, что я заставил ее так переживать.

– Прости, - даже не знаю, за что я извинился: за то, что перебил, или за… за ночь двадцать четвертого.

– Была использована сила двух Темных Властелинов, - выдала Лена, бросив взгляд на свой живот.

Нет, ну честное слово, если бы руки меня слушались, я бы придушился.

– Как вы додумались?
– восхищенно произнес я.
– И как вообще вовремя узнали, что я собираюсь сделать.

– Спроси Стаса, - посоветовала Лена.

– А почему именно его?
– не понял я.

– Потому что, - она вдруг расплылась в ослепительной улыбке, - ты все еще жив исключительно благодаря ему.

– Что? Что? Что?
– я не понимал ровным счетом ничего.

– Сейчас его позову и позвоню твоей бабушке, - она стремительно поднялась и шагнула к двери.

– Стой!
– остановил я ее, когда она уже взялась за ручку.
– С бабушкой все нормально?

Ленка хмыкнула:

– Может, хоть сейчас не время думать о других больше, чем о себе самом? С ней все в порядке, она провела здесь вчера весь день, - она снова взялась за дверную ручку, но остановилась.
– Знаешь, здесь все эти дни время от времени были все.

– Все?

– Все, - кивнула она.
– Никогда не видела, чтобы у Захара было такое лицо. И, уж тем более, не думала, что мне придется увидеть, как плачет Кристина Темникова.

У меня ком встал в горле. Лена это поняла и на этот раз вышла, пообещав отсутствовать не долго. Без нее мне сразу стало пусто и одиноко, но это ощущение продлилось не больше минуты, потому что дверь распахнулась, а за ней… За ней я увидел людей, которые все эти семь дней переживали за меня, которые сделали невероятное - они вернули меня с того света. Стас, Захар, Акварель, Сырин, Водуница, Огнев, даже Почвин (ну надо же!).

Они о чем-то заспорили с Ильей, как раз оказавшимся рядом. Как я понял, ко мне хотели завалиться всей толпой, а доктор читал им лекцию о гигиене и покое больного. Наконец, дискуссия завершилась без кровопролития, хотя, Акварель, по-моему, была к этому весьма близка. В итоге в палату вошел один Стас, дверь за которым немедленно закрыли.

– Привет!
– он улыбался от уха до уха.

– Привет.

Он перетащил стул от окна поближе к койке и устроился на нем. Теперь улыбка сбежала с его лица, а остался укор.

– Какого черта ты затеял все в одиночку?
– спросил он.

– Нельзя было ждать, надо было скорее покончить с Кришной, - честно ответил я.
– Но и ты, я смотрю, времени зря не терял, по-моему, тебя зауважали, - я кивнул на дверь.

Стас гордо приосанился.

– Ну-у, я попробовал вести себя, как ты.

– Это как?
– поинтересовался я.
– Ни во что не ставить начальство?

– Идти на невозможное ради друга, - смущенно пояснил он.
– И, знаешь, мне поверили. Захар сказал, что я переплюнул даже тебя.

Слово "даже" меня позабавило.

– Захар знает, что говорит, - согласился я.

– Сейчас ты еще полудохлик, - Стас поспешил перевести тему, потому что весь зарделся, сгорая от гордости и скромности одновременно, - но когда ты поправишься, тебе еще все выскажутся по поводу твоего дурацкого героизма.

Я поморщился:

– Да какой тут героизм.

– Не скромничай, - отмахнулся Стас.
– Но ты заставил их раскачаться и побегать. У нас ведь было всего полчаса, чтобы все обдумать и собраться…

– Постой-постой!
– перебил я.
– Я что-то не улавливаю. С чего полчаса? Как вы вообще узнали?

Стас нахмурился, будто я сморозил полнейшую глупость, а ответ на мой вопрос был очевиден.

– Твой друг сказал, - пробормотал он, - больше ведь никто не знал.

Мое только что залеченное сердце покатилось к ногам.

– Какой друг?
– боясь услышать ответ, все же рискнул я уточнить.

– Бардаков, ну, приведение. Он явился ко мне за полчаса до полуночи и сказал, что ты задумал, и что нужно сделать.

– А потом?

– Его забрали.

Я закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Опять. Опять! Опять!!! Сперва Сашка лишился из-за меня жизни, а теперь загробного мира. Он нарушил запрет Тех-Кто-Выполняет-Функции-Бога! Как он мог решиться на это? Почему он пошел на это из-за меня? Он подарил мне жизнь, сам лишившись всего.