Витражи

"Сашка, зачем?! Зачем?!!"

Меня накачали лекарствами, как наркомана, эмоциями я управлять не мог совершенно, и почувствовал, что вот-вот расплачусь.

– Денис, что с тобой?
– испугался Стас.

– Спасая меня, он нарушил запрет Бога, - я не стал вдаваться в подробности.

– Ой!
– воскликнул Стас.
– И что ему за это будет?

– Его уничтожили, - прошептал я, совершенно теряя силы, - его душу уничтожили.

– Вот это друг, - тихо произнес Стас, у него тоже перехватило дыхание.

Мне вдруг стало так плохо. Захотелось провалиться сквозь землю, хотя Сашка не дал мне сделать именно этого. Мой друг…

Но погрустить мне не дали, дверь палаты распахнулась, и вошли бабушка и Света с Игорем, который, очевидно их и переместил, иначе они никогда не поспели бы так быстро. После этого в палату завалились все, и никакие запреты Ильи и медсестер не смогли их остановить.

Я был рад видеть их лица, я был счастлив быть живым, но я снова сгорал от чувства вины. Да что я за чучело такое, что из-за меня мой лучший друг умирает во второй раз?

Мое скорое выздоровление перепугало всех врачей. Утром первого июня я пришел в себя после недели беспамятства, а вечером второго я отшвырнул от себя все трубки и рвался домой. Словом, вел я себя просто "превосходно", после чего Илья, с которым у меня до этого были хорошие отношения, заявил, что я его враг по гроб жизни и он от всей души желает мне таких же "послушных" пациентов, каков я сам.

Но это все мелочи. Здоровье восстанавливалось стремительно, чего нельзя было сказать о магии, я владел не большей силой, как когда-то бедняга Федор Слесарев. Но Захар заверял, что силы скоро вернутся, примерно через два месяца. Правда, я не был согласен, что два месяца - это "скоро". Я настолько привык к магии, что минута без нее как кара господня. Хотя, может, это и была кара, ведь там ждали моей смерти, а вместо меня погиб мой друг, конечно, "погиб" не то слово для уничтожения духа, но по-другому я сказать не мог.

И вот утром третьего числа меня таки отпустили домой, бабушка поехала с нами и обещала закормить меня до полного выздоровления, остальные, удостоверившись в моей сохранности, разошлись.

Все-таки приятно осознавать, что у тебя такие друзья, настоящие, а не просто незнакомцы под красивым названием. Может, и я не такой пропащий, раз у меня такие друзья? Над этим стоило поразмыслить.

А дома нас встретили Емельяныч, Костик и Пурген, даже подъездная Каусария Кутузовна прибежала поздравить, как она выразилась, с "воскрешением".

Даже Пурген не стал говорить гадостей, а молча потерся о мою ногу, как настоящий кот.

– Быстро лежать!
– погнала бабушка меня в постель практически сразу.

– Не хочу я, - отмахнулся я.
– Я в порядке.

– Ты, между прочим, - поддержала ее Лена, - обдурил нас всех, отправляясь на смерть, так что, мало ли, может, ты просто притворяешься, что хорошо себя чувствуешь?

– Как же, - пробурчал я. И вообще, я обиделся, а обещание бабули меня "закормить" не обещало ничего хорошего.

– Ты все-таки отдыхай, - мягче сказала Лена.

Я сдался и ушел в комнату, где с досадой плюхнулся на кровать и включил телевизор.

Шли приморские новости, и я дико изумился, увидев в них свою физиономию. Ну, точно, я совсем забыл, что нас снимали при выходе из больнице. "Видимо, скандальная история с местным врачом Денисом Ветровым завершилась, - вещал диктор.

– Его удивительная способность исцелять приписывалась магическим вещам. Соседка Ветрова даже утверждала, что видела, как порез на его руке затянулся за секунды и что он угрожал ей превращением в лягушку. Однако журналисты сумели установить, что гражданка Бушкова, распространяющая эти сведения, страдает психическим расстройством. Ветров же недавно попал в больницу, как самый обычный человек, что доказало, что он не связан ни с чем сверхъестественным".

Я присвистнул. Вот это да! А я и не думал, что самоубийство еще и от надоедливой прессы спасает. Обалдеть! А я не приложил ни малейших усилий, а бабу Клаву сочли сумасшедшей. Здорово.

И тут телевизор погас.

– И что бы это значило?
– спросил я вслух.

Повеяло холодком, и в пустоте прозвенел бодрый насмешливый голос:

– Телевизор излучает электромагнитные волны, а ты у нас больной, так что нечего еще и зрение портить!

– Сашка!
– я не поверил собственным ушам.
– Ухо!

– Он самый, - довольно произнес он, появляясь передо мной.
– И нечего так орать.

– Нечего орать?!
– заорал я еще громче.
– Ты жив!

Он насмешливо наморщил нос:

– Вообще-то я мертв уже целых пять лет.

– Не важно, - отмахнулся я.
– Ты понял, что я имел в виду. Я был уверен, что тебя уничтожили. Ты ведь нарушил запрет, который нельзя нарушать.

– Да ладно, - он махнул рукой, словно что-то отбросил от себя.
– Я тоже думал, что меня рассеют. Я был к этому готов, и они, кстати, тоже. О! Мне ТАКУЮ лекцию прочли, я чуть сам не растворился!

– Но зачем же ты это сделал?
– воскликнул я.

– Как - зачем?
– он многозначительно улыбнулся.
– Ты - Мой Друг, а значит, ты важнее меня. Что значила бы моя вечность, когда живой ты можешь спасти еще тысячи людей… Но!
– перебил он сам себя.
– Чего нет, того нет. Когда твой ученичок спас тебя, но ты таки уничтожил зеленых, как они и хотели, так что оказалось, что наказывать меня не за что. Твоя смерть нужна была им исключительно для победы над Кришной, так что, как видишь, все замечательно.

– Но ведь это ты подсказал Стасу попытаться не останавливать меня, а не дать умереть, - все еще не понимал я.
– Как ты мог знать, что такое возможно, когда прецедентов не было?

– Ну-у, - загадочно протянул Сашка.

– Выкладывай, - потребовал я.

– Я не знал, - признался он.
– Я просто предположил, я же видел, что пацан ради тебя может много чего сделать, а он далеко не дурак. Я просто предположил, я же знал, что тебя, придурка, не остановишь. Стас просто молодец.

– Я знаю, - уж что-что, но отрицать это я не имел права. Наш перворазрядный маг просто потрясающе действовал в критической ситуации, оказалось, что он из тех, кому адреналин дает ускорение.

– Но меня все-таки накажут, - помолчав, сказал мне Сашка.

– И как же?

– О, ничего страшного, - заверил он, - но непослушание такого масштаба не может остаться безнаказанным. Помнишь, я говорил, что умершие могут видеть живых и слышать, если к ним обращаются?

– Конечно, - кивнул я.