Витязь в овечьей шкуре

Допрашивать Андрея! – продолжала возмущаться Лина. – Уму непостижимо! И что он может знать, если они с Алисой давным-давно расстались!

Мало ли, – пожал плечами Вадим, устраиваясь на тонконогом стуле. – Почем ты знаешь, какие у них были отношения!

Да никаких отношений, – отмахнулась Лина. – У них с Алисой не было ничего общего.

Ну... Наверняка что-то было, – не согласился Вадим. – Но это все так или иначе выяснится. Так что, Лина, родная моя, побереги здоровье и не нервничай так.

А Наташа неожиданно спохватилась: «Кто же убит? Уж не та ли это Алиса, которая приходила вечером в гостиничный номер? Брюнетка с продолговатыми глазами? Помнится, она угрожала Покровскому. Говорила что-то вроде того, что все ей расскажет. Интересно, что – все и кому – ей? Она называла Андрея Покровского Дюшенька. Идиотское прозвище! А он кричал после ее ухода: «Сволочь! Гадина! Мерзавка!» Вот тебе и раз».

Что, если Алиса действительно решила рассказать неведомой ей – все? Или ехала к Покровскому, чтобы снова ему угрожать? А он перехватил ее по дороге и...

– Каким образом Алису убили? – словно подслушав Наташины мысли, спросила Лина.

– Нам ничего не сказали, – растерянно ответила Марина. – Наверное, скажут папе. Или дядя Стас все узнает.

Эконом принес из кухни пепельницу, и Лина приняла ее, горестно воскликнув:

– Боже мой, Генрих, как я переживаю!

– Ничего-ничего, душенька, все обойдется, – растерянно ответил эконом.

Видно, они с Линой были хорошими друзьями, потому что смотрели друг на друга с пониманием и сочувствием.

– Стас за всем проследит, – подал голос Вадим и закинул левую ногу на правую. – Как удачно он подвернулся. Смотри: приехал именно сегодня. Андрюшке просто повезло.

– А вдруг его не пустят? – испуганно спросила Марина. – К папе?

– Как это не пустят?! – возмутилась Лина. – Он ведь адвокат.

– Ты не в Париже, моя дорогая, – напомнил ей муж. – У нас что хочешь могут вытворить. Но – будем надеяться на лучшее.

Через некоторое время Генрих позвал всех пить кофе.

– Так время быстрей пройдет, – пояснил он.

Наташа несколько раз порывалась оставить родственников одних, но потом передумала. Что она будет делать в своей комнате? Фронт работ ей еще не определили, смотреть телевизор неудобно – в такой-то момент, а книг у нее с собой нет. Поэтому она отправилась вместе со всеми в столовую и чинно уселась на стул.

К кофе Генрих подал коньяк, и Наташа через некоторое время должна была признаться себе, что именно этот вид спиртного действует на нее быстро и сокрушительно. Когда Лина на секунду замолчала, делая затяжку, Наташа поставила чашку на блюдце и неожиданно для себя спросила:

– Вот вы говорите, что у вас дом поблизости. Значит, ночью вы находились в пределах досягаемости. А алиби у вас есть?

В столовой повисло молчание. Несколько долгих секунд все таращились на Наташу. Но тут Лина с придыханием выпустила дым и пожала плечами:

– Алиби? На время убийства? Но мы же не знаем, в какое время убили бедную Алису!

– Да мы тоже не знаем, – подала голос Марина. – Нам просто сказали – ночью.

– Ну? И какое у вас алиби на эту ночь? – пристала Наташа.

– Конечно, вы чувствуте себя замечательно, – хмыкнул Вадим. – Вы посторонняя, вас никто не станет подозревать.

– Ну а нас-то за что подозревать? – развела руками Лина. – Можно подумать, мы тут плели интриги против Андреевой жены. Причем бывшей. Даже смешно!

Нет у нас никакого алиби, – вздохнул Вадим. – У меня с вечера болела голова – наверное, перед грозой! – я выпил успокаивающие капли и лег в дальней комнате. Когда я хочу выспаться, то надеваю на глаза повязку, а в уши вставляю специальные заглушки. Спится прекрасно! Правда, в таком случае трудно контролировать ситуацию. Залезут, например, грабители, а ты лежишь – тюфяк тюфяком!

Младенец! – бросила Лина и стряхнула пепел, ловко постучав выпуклым ногтем по сигарете. – Мог бы соврать, что мы спали вместе. Нас ведь заподозрят!

Ты же сама сказала, что у вас с дядей мотива нет, – вздохнула Марина. Она не принимала всерьез этот разговор про алиби.

Мы думаем, что нет, а милиция возьмет и отыщет! – не согласилась Лина. – Впрочем, все это глупости.

Да ничего подобного! – уперлась Наташа. Сегодняшний коньяк лег на вчерашний очень хорошо. Она чувствовала прилив душевных сил. – Совсем даже не глупости. Кто-то же убил эту тетку. Кто хочешь мог. Вот даже Марина.

Я не убивала, – испуганным голосом сказала та. – Хотя мы с Валерой тоже тусовались тут поблизости – у Леши Медведева. Мы всю ночь не спали. Правда, был такой момент... Мы здорово поругались и дулись друг на друга, но потом снова помирились и тогда уже до самого утра держались за руки.

То есть найдутся свидетели, которые подтвердят, что вы постоянно были у них на глазах?

Ну... Не знаю, – протянула Марина. – Вообще-то я ходила под лестницу плакать, а Валера некоторое время бродил по саду и страдал. Прямо как Байрон.

– Сильно поругались? – сочувственно спросила Лина.

– Зато небось сладко помирились, – хмыкнул Вадим.

– Значит, алиби ни у кого нет, – сделала вывод Наташа, и все посмотрели на нее с неудовольствием.

Странно, что они вообще отвечали на ее вопросы.

– А вы, Генрих? – крикнула Наташа, качнувшись на стуле, чтобы увидеть эконома в проеме кухонной двери.

– Что я? – спросил тот, появляясь на пороге. По его лицу сразу стало ясно, что он внимательно следил за развитием событий. – У меня был выходной, и я на целый день уезжал в Москву. В гости не ходил, всю ночь спал дома. Как всегда.

– Генрих, вытряхни пепельничку, – попросила Лина.

Он послушно пошел и вытряхнул. Но когда вернулся обратно, у Наташи на языке вертелся следующий вопрос:

– А на чем вы возвращались? На утренней электричке? Билет есть?

– Я всегда на попутках, – оправдываясь, ответил эконом. – В электричке духотища. Да еще от станции идти невесть сколько.

– Отлично! – обрадовалась Наташа и потерла руки. – Афанасию Афанасьевичу ничто не грозит. То есть я хотела сказать – Андрею Алексеевичу. Оговорилась, миль пардон.