Витязи-клоны
Шрифт:
– Тише милая! Страх, то какой. Нянька испугано перекрестилась, и спешно ставила свечки каждой из многочисленных икон.
Княгиня в тревоге носилась по хоромам и что бы развеяться, отогнать злые мысли, залетела в гридницу. Оттуда раздавались, крики шел спор. Собрание отдалено напоминало попойку, совмещенную с малополезной перебранкой.
Старейший по летам князь, говорил раскатистым голосом.
– Надо разослать послов с богатыми дарами, во все большие города Руси. Соберем всех князей, подымем народ и как во
Увесистый кулак мелькнул над столом, качнулись кубки.
– Ага, ввалите, и соберешь вас!- Юрий Ингваревич откинулся в кресле.
– Посылал я своим ближайшим соседям во Владимир Суздальский, а он даже не ответил! Гонец чуть от холода ноги не откинул!
– Кинул нас князь Владимирский!
– Он нарочно медлит, хочет, что бы Рязань ослабла! Тогда погребет под себя наши земли.
Старый боярин оскалил беззубый рот. Отрок в белом тысячник Олежный ударил кулаком по столу, бутылка с хмельным медом повалилась на бок.
– А ты нашего князя не трожь! Он послал в Рязань лучшие свои войска и двух воевод, равных которым на свете не было, а вы!
– Хороши воеводы! Один оголец без роду и племени, а второй дивчина!
Боярин покрутил у виска пальцем.
– А уж получше тебя толстобрюхий. Одним ударом это оголец дубовое бревно перешибает, а как ваш богатырь Евпатий с коня полетел! Забыли уже!
Молодой в золоченом кафтане князь взорвался.
– А ты сам-то мечом владеешь! А то я видел тебя на учениях только ногами дрыгать и умеешь.
Николай Олежный вскочил.
– А давай прямо сейчас, и порубимся, узнаешь.
Стол зашатался, и оба отрока обнажили мечи, и, раскидывая яства, рванули через стол на встречу. Старый князь вскочил между ними, белые волосы разметались.
– Вы что совсем того! Пора оставить раздоры и ссоры! Каждого из нас в отдельности легко татары осилят. Будем стоять единой стеной, тогда выстоим. Надо всем объединиться одной головой думать!
Юный князь не хотел уступать.
– И этой головой тебя назначить?
– Я уже стар, нужен воин помоложе!
– Ты хитрая лиса давно рвешься к власти, а я не под ничье начало не пойду!
– Конечно!
Белый тысячник Олежный еще не остыл.
– Ты бросишь меч и убежишь!
– Да ты!
В ярости оттолкнул престарелого князя юный князь Ярослав. Мечи с силой скрестились, посыпались искры.
– Да уймитесь же вы, петухи!
– голос князя Юрия приобрел громкость.
От неожиданности отроки замерли, мечи опустились, Николай воткнул острие в стол.
– Хотите погубить землю русскую. Будет тогда вашим начальником плетка татарская. Я повелеваю выступить всем войском в поход и в Диком поле разбить врага.
– У нас слишком мало сил.
– Возразил старый князь.
– Надо поднять народ всей земли русской, а пока отсидеться за стенами. А когда подойдут землепашцы и городские.
–
Что толку, смерды кроме медведей... Да они вонючки сиволапые.Полез в разборку воевода.
– Лучше тебя!
– взывающим тоном загремел Ярослав. И вновь замахал мечом.
– Одумайтесь, над нами завис топор, а вы распрю разводите.
– Постарался успокоить спорящих князь Юрий.
– А ты что это разкомандовался!
Дерзкий голос визгливо звенел в ушах.
– Всю власть отдал, босякам заморским. Дары Батыю прислал, а теперь наложил в штаны!
– А мы должны не весь кому подчиняться!
Подхватили остальные.
– А ну князь пиши указ, что лишаешь Ивана и Азазель полномочий. Да и где они, небось, переметнулись к Батыге! Азазель та еще шлюха, спала с плененным Смоленским княжичем! Голоса ревели, словно в псарне. Евпраксия не выдержала.
– Да как вы смеете! Она святая, день и ночь печется о благе российском, а вы...
Князья и бояре шумели все сильнее, они явно почувствовали слабину в князе.
– Вишь защитница выискалась. Да она спит с Леопардом! Что сплавила мужа, сдала в полон?!
– Да что бы вас всех черти в аду спалили!
Евпраксия залилась слезами и выскочила из золоченой палаты. Ей хотело упасть и умереть. Старая княгиня попыталась ее утешить. Греческая принцесса отбрасывала руки.
– От князей защиты не дождешься. Муженек Федор, возможно, погиб, а если еще белые ангелы сгинули? Посмотрел Господь Бог на землю, на бесчинства боярские, на ссоры княжеские и забрал непорочных херувимов к себе! А теперь наша Земля беззащитная, придут татары зарежут или уволокут к себе на вечное надругательство!
Семеня ножками, подошел к ней сынишка, еще малый, но резвый оголец, глаза умные отцовские. Обняла Евпраксия любимца, слезы продолжали литься по щекам.
– Не отдам я тебя Ванюша! Не быть тебе рабом, а мне наложницей!
Тревожный шум ядовитым дымком залетел в горницу. Послышался, плачь и рыдания.
– Князь Федор убит! Войско татарское безбрежной рекой прет к Рязани!
Евпраксия едва не отключилась, сил на плач и на слезы не было. Молча повернулась и, прижимая к груди сына, вылетела из горницы. С быстротой смертельно раненной лани, влетела она в высоченный терем и, высадив отчаянным ударом, окно вместе с ребенком бросилась на черневшие в низу камни.
– Прости Господи! Пресвятая Мария!
Прошептали посиневшие губы. Уже в падении перед ней мелькнула сеть, крепкие веревки впились тело.
– Бог прощает, а я нет! Мария добрая, а я злая!
От строгого и вместе с тем ласкового голоса разом высохли все слезы.
– Азазель, ангелы вернулись на Землю! Верните мне мужа Федора!
Пантера вытянула растрепанную княгиню, ласково погладила белокурую головку потрясенного ребенка, ее голос был преувеличенно кроток.