Витязи-клоны

– Дзе, Дзе, Дзе! Гарно сделано, это ваши мастера постарались?

– Дозволь слово молвить.

Робко прошептал князь Глеб. Бату-хан жестом разрешил говорить.

– Сей павлин, был захвачен уруским князем Олегом при штурме Царьграда. Есть еще один павлин и трон Византийского Базилика, императора Римлян.

Джихангир вскочил грозно сверкнув очами.

– И вы ничтожества привезли мне лишь обломок трона!

– Трон в Киеве хан!

С улыбкой ответили бояре. Батый стукнул кулаком.

– Киев будет под нами, превратится в груду развалин. Вся вселенная поклонилась моему деду, Священному воителю. По всему свету пронес он, дикий ураган своего ужаса, пустив кровь многим сотням тысяч непокорных! А вы урусы еще смеете спорить с нами, ваш род будет как пыль под копытами, развеетесь как пепел. Нет вам спасения, или вы думаете, что у вас есть хоть малейшая возможность избежать страшной кары?

Феодор спокойно произнес.

– Я почитаю твоего великого деда, и тебя, его внука как великих воинов. Желаю вам благоденствия на тысячу тысяч лет. Но зачем тебе богатому и сильному нужны наши нищие земли! У вас степь - у нас лес, может лучше, будем добрыми соседями?

Глеб ответил за кагана.

– Ворон не сосед и не товарищ кречету! И как ты отвечаешь непобедимому полководцу.

Субудай кивнул кривым с длинным ногтем пальцем, князь сразу притих. Немного сонным голосом прославленный полководец пропел на корявом подобии русского языка.

– На небе единое солнце сияет!

Планетою правит единый каган!

Ведь сила всегда на Земле побеждает!

В монгольской удавке народы всех стран!

Пади на колени, плати дань кагану,

В молитвах как бога его почитай!

Тогда тебя резать неверный не стану,

Где ад полыхал, расцветет дивный рай!

Батый резко прервал одноглазого барса, хлестнув князя Глеба драгоценной плетью.

– Хватит с ними гуторить слишком много чести. Лучше поедим, с богами вместе! А место этим псам у свиного корыта!

Вошедший баурши пал наземь, прохрипел.

– Обед готов! О лучезарный владыка разреши внести блюда!

– Неси!
– Бату нахмурился, он уже принял решение.

Гости стояли не подвижно.

– Может им ноги отрубить! Разрешаю опуститься, только садитесь подальше, смердят урусы хуже навоза.

Князь Ижеславский прошептал.

– Потерпим ради земли русской! Надо договорится, ибо легко начать войну, трудно решить дело миром.

Более молодой князь Муромский полушепотам произнес.

– Видимо, живыми нам уже не вернуться! Сядем, и посмотри какова честь татарская.

Рязанский князь вяло произнес.

– Половцы обычно дают блюдо по порядку и рангу. У них есть свои правила. Тушу разрезают на двадцать четыре части.
– А почетным гостям нарезают лучшие куски. Тихо промолвил князь Ижеславский. Нарядные слуги, в основном китайцы входили парами и вносили яства. Громадное золотое в камушках блюдо поставили Батыю, золотое, но без камушков Субудаю, а остальным ханам серебряные блюда. С послами поступили проще, как и приказал Джихангир, притащили свиные корыта, с дурно пахнущими отходами. Послы поняли, что делается это, умышлено, возможно, монголы только и ждут повода напасть и расправиться с ними.

Князь Глеб ел из одного блюда с другим приспешником-наемником монголов "рыцарем" Пэтой. Обычно темники на таких приемах получали одно блюдо на двоих. Князь-предатель не удержался от "прикола".

– А вы чего не принимаете угощение! Оскорбляете владыку вселенной!

Князь Пронский ответил.

– Мы помним половецкую пословицу! Иди на пир, поев с сытым брюхом!

– Половцы наши данники! Вы подражаете пастухам!

Сидящие сзади ханы хищно захихикали.

– Вот запряжем вас князей в воз, и как всадим плетьми, будете выть и визжать словно свинья!

Громовой голос прервал перепалку:

– Всем налить чаши!

Батый поднялся, и грозно прокричал в серебряный рог:

– Я сам произнесу тосты.

Налили всем, в том числе и послам, неожиданно подав золотые кубки.

– Тост первый: пусть все полягут урусы как кузнечики под слоном!

Ханы дружно выпили.

– Да будут они стерты в порошок, обращены в пепел, втоптаны копытами в конский навоз!

Крики одобрения сопровождали и этот тост. Князья неподвижно сидели, слегка захмелевший Батый указал на них пальцем.
– Вас надо одеть в женское платье, и дать в руки бубен, ибо вы не воины, а ядреные бабы.

Громадный Пэта вставил.

– У этого князя Федота, уж больно ладная бабенка, греческая принцесса. Сладкая как дыня, яркая как звезда в вышине!

Добавив еще кубок, джихангир прошипел.

– Я повелеваю урускому князю немедля скакать за своей женой. Пусть нагая дива потанцует для меня. Усладит мой взор, споет серенаду.

Князь уже с трудом сдерживал гнев.

– Это не недостойный поступок, для русского воина! Я не отдам ее тебе, не позволю вырвать из груди свое сердце!

Жены джихангира вздрогнули, младшая, и любимая ханша Юлдуз вполголоса произнесла.

– Это настоящий джигит. Он не трус, отпусти его с миром Бату!

Батый захохотал ледяным смехом.

– Отпустить, я их отпускаю! А может, быть выпьете за погибель народа уруского?

– Нет!

Князь поклонился.

– Мы могли бы стать верными друзьями, но быть рабами-колодниками никогда!

Уж лучше умереть с мечом достойно

Чем под копытом доживать свой век

Я не ишак, гонимый плетью в стойло

А русский православный человек!