Визит

— Пей, — поставил он чашку перед Ондреем. — Еще теплое…

— Угу, — кивнул Ондрей с полным ртом. Он взял чашку и отпил большой глоток. И глубоко вздохнул.

— До вечера потерпишь? — спросил Яно.

Ондрей торопливо кивнул. Он дожевывал.

— Придется! — продолжал Яно. — Я вернусь из леса поздно, скорей всего, в десятом часу…

И в этот момент заскрипели ворота. Ондрей и Яно посмотрели друг на друга. Они сжались, перестали дышать. Ондрей встал, хотел спрятаться за загородку, но в этот момент двери хлева отворились и показалась голова немца. Лейтенант Дуц пьяно ухмылялся.

— Пардон, пардон, я ошибся, — сказал он весело, но двери хлева отворил настежь. Он вошел внутрь, споткнулся о порог. — Что это вы тут, ели? — спросил он, показывая на остатки еды и перевернутые лоханки. Ондрей кивнул.

Немец, шатаясь, сделал еще два шага.

— Хорошая еда, — показал он на сало.

Вдруг он остановился. Он всплеснул руками и от удивления шумно вздохнул.

— Скрипка, музыка! — кричал он радостно. Он захлопал, захохотал. — Ты — играть? — спросил он, показывая пальцем на Ондрея.

— Я, — сказал Ондрей.

— Играй, — приказал лейтенант Дуц.

Ондрей посмотрел на брата и, когда тот кивнул головой, взял скрипку и смычок. Немец затих, стал серьезным. Ондрей заиграл. Корова занервничала, задвигалась, ткнулась носом в загородку. Яно успокаивающе похлопал ее. Мелодия наполнила хлев снизу доверху. Немец слушал, склонив голову набок, и вдруг заорал:

— Хватит музыка! Тихо!

Ондрей перестал играть и снова посмотрел на брата. Яно приложил палец к губам, показывая Ондрею, чтобы он перестал. Тот опустил руки.

— Дай, — показал немец на скрипку. — Дай мне. Будет моя…

Немец протянул руку.

Ондрей снова посмотрел на брата. Яно кивнул, показывая, чтоб он отдал скрипку немцу. Медленно, неохотно двигались руки Ондрея. Лейтенант Дуц схватил скрипку, приложил к подбородку улыбаясь. Потом повернулся и хотел выйти из хлева.

Тогда это и произошло.

Яно не успел и крикнуть. Лейтенанту Дуцу осталось еще два шага до порога, когда Ондрей стукнул по лоханке и закричал: «Стой!»

Немец остановился, оглянулся, сразу протрезвел. Он выпустил скрипку из рук и схватился за револьвер. Но раньше, чем он успел выстрелить, сработала рука Ондрея. Нож мгновенно вонзился в грудь лейтенанта. Яно глухо вскрикнул, но лейтенант не произнес ни звука. Только схватился рукой за грудь, голова опустилась, ноги подломились в коленях, и он упал.

— О господи, — вскрикнул Яно, подбежав к Ондрею, — ведь ты ж его!..

— Замолчи! — остановил его Ондрей. — Закрой хлев и принеси топор! — приказал он.

Яно выбежал и прикрыл за собой двери. Ондрей нагнулся, поднял скрипку и смычок и положил их на подоконник. Только теперь он глубоко вздохнул. Он подошел к немцу, закрыл ему глаза. Тут вбежал Яно с топором. Ондрей выхватил топор из рук Яно и стал возле коровы выламывать из пола деревянные планки. Очень скоро появилась там яма.

— Бери! — приказал Ондрей. Сам он взял немца за плечи, а Яно — за ноги.

Тело было тяжелым. Они подтащили его к яме и быстро опустили. Прикрыли сеном и соломой, завалили навозом. Потом вернули на место деревянные планки, спрятали топор.

— А теперь чего? — спросил Яно.

— Мне кажется, — проговорил Ондрей спокойно, — что лейтенант Дуц дезертировал. Ведь Красная Армия недалеко!

Яно немного успокоился.

Старушка мать вышла на крыльцо, весеннее солнце освещало ее волосы и согревало ее.

— Смотри-ка, сын, — сказала она Яно, — первая теплая весна после войны. Вот бы Ондрей был здесь!

— Сегодня придет, — сказал Яно.

— Это очень хорошо, — сказала мать спокойно.

— Вы думаете? — недоверчиво спросил Яно.

— А отчего нет? — удивилась мать.

— Значит, вы его плохо знаете, — проговорил Яно. — Найдет на него — всем нам плохо будет…

Ондрей пришел около двух часов дня. Он поздоровался с матерью и в своей комнате распаковал чемодан.

— А где Яно? — спросил он, садясь в кухне за стол, когда мать наложила ему миску галушек.

— В поле, где ж ему быть, — ответила мать.

— А что нового?

— Да есть кое-что, — ответила спокойно мать. — Но ты сперва поешь, потом я тебе расскажу…

Он посмотрел на нее с удивлением, но продолжал есть. Когда напился молока, он сложил руки на столе, отодвинул пустую тарелку и сказал матери:

— Ну, я слушаю, говорите.

Мать села против него.

— Ну, как бы это тебе сказать, — начала она осторожно. — Понимаешь, кое-что у нас изменилось…

— Говорите прямо, — нетерпеливо сказал Ондрей.

— Ну, раз ты хочешь, — заговорила медленно мать. — На той неделе был у нас председатель кооператива, Рудо Борик, ты ведь знаешь его.

— Знаю.

— Ты видишь, я уже старая, работать не могу, мне трудно дышать, да и в боку колет… Ты живешь в городе, когда еще тебя дождешься… А Яно один наше поле не одолеет… Вот я и записалась!

— В кооператив? — спросил Ондрей шепотом, будто не веря собственным ушам.

— Да, в кооператив, — ответила мать.

— А, чтоб вас! — Ондрей вскочил, ударил кулаком по столу. — А меня, старшего, вы что же, со счетов сбросили?! — взревел Ондрей, выскакивая на середину комнаты.

— Да что ты, сынок, — запричитала мать и подбежала к нему.

— Как вы могли, что вы наделали! — не унимался он и оттолкнул мать так, что она упала между стульями. Она вскрикнула и не поднялась. Ондрей даже не посмотрел на нее, а быстро выбежал из дому. А в это время в дом заглянула соседка Тера.

— Что с вами, тетка? — наклонилась она к старухе.

— Ох, болит, — тяжело вздохнула старуха. — Вот тут в боку, ребра…

— Это он, что ли?

— Не спрашивай, девочка, не спрашивай!

Ондрей побежал вверх по деревне. Он ни с кем не здоровался, только бежал, будто ума лишился. Люди смотрели ему вслед, а старики оскорбленно качали головами. Немного времени спустя он с большим шумом вбежал в правление кооператива. Секретарша испугалась, но председатель Рудо Борик спокойно встал из-за стола.

— Верни заявление, и немедленно! — крикнул Ондрей.

— Какое заявление? — спокойно спросил председатель.

— То, что мать подписала.

— Ты разве не сядешь? — спросил председатель.

— Ты мне зубы не заговаривай, разрази тебя в крест и в душу! — не унимался Ондрей. — Меня не уговоришь! Немедленно возврати!

— Так не пойдет, товарищ, — строго сказал председатель. — Имущество принадлежит твоей матери, только она может взять назад заявление.

— Так не дашь? — тише спросил Ондрей.