Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Немного поели земляники и малины, да еще рыжиков собрали, лисичек там, сыроежек. И тут мы услышали выстрел… Хороший был выстрел!

— Черт, — говорю шурину, — кто же это стреляет? Пошли-ка поглядим!

И мы побежали. Задыхаясь, минут через пятнадцать прибежали мы на верхнюю полянку, а там…

Лежит на травке мой красавец, мой олень, на которого я так давно зубы точил, вот ведь только что промчался мимо меня… И кто же его так отделал? Бунцко, гад!.. Если бы еще кто другой, но Бунцко!.. Он стоял над моим оленем, и ствол его ружья еще дымился. Это самый большой мой недруг, соперник по охоте… Не то чтобы мы не разговаривали, но мы никогда терпеть не могли друг друга… И именно Бунцко преподнес мне такой сюрприз… Именно

Бунцко!..

Ну, что же… Со стиснутыми зубами и сжатыми кулаками повернулся я к нему спиной и собрался уходить, не мог я видеть его злорадной рожи; шурин, понятно, за мной…

Сами видите, неудачи в тот день преследовали меня с самого утра и до вечера не отступили, да и вообще… Вот я и говорю…

Я и не заметил как, а было уже восемь часов… Шурин простился со мной и отправился домой досыпать, потому что ему было во вторую смену, а я пошел проверить посадки деревьев в Ольховой, посмотреть, как там бабы работают… Участок у меня большой, там много чего увидишь, кого-кого не встретишь… Я всегда дважды в день тихонько обхожу его… Но теперь я пошел скорей, потому что было довольно далеко. Это, глядите, вон та гора, мы как раз тогда проводили там посадки на одном из склонов… Через полчаса я туда добрался. Женщины работали. Но когда я получше присмотрелся, мне снова пришлось рассердиться. Заместо сосен они стали высаживать лиственницы… Ну до чего же народ бестолковый! То, что уж высадили, пришлось так и оставить, а дальше сажать то, что требуется. Пробыл я там до десятого часа, поел с бабами, а потом стал спускаться по пологому склону вниз, к самой железной дороге. Тумана больше не было, воздух был чистый и свежий… Раз уж больше ничего не радовало, то оставалось наслаждаться ясной погодой и приятной дорогой… Я позабыл уже обо всех неприятностях, которые преследовали меня с утра, и даже стал что-то напевать, время от времени останавливался и брал какой-нибудь гриб, что я делаю не всегда… Так, не торопясь, спускался я к железной дороге… И длилось это не меньше трех четвертей часа. Я подошел к пригорку, который метров на десять возвышается над полотном. Там я уселся на траву и стал смотреть вниз на поезда, проходящие подо мною…

Ну, минут пятнадцать я там просидел, когда увидел, как какая-то женщина прошла по мосту над рекой и стала приближаться к железнодорожному полотну метров на семьдесят пониже меня… Я подумал тогда, кто бы это мог быть и зачем… Женщина казалась вроде знакомой, но узнать ее я не мог. Заметил только, что несла она на спине ребеночка…

Женщина остановилась метрах в десяти от пути и некоторое время стояла там без движения… Сверху спустился поезд, а она все стояла… Я подумал, что она пережидает поезд, а когда он пройдет, перейдет полотно и войдет в лес. Но какое там! Она стояла на том же месте, а ребеночек размахивал ручками у нее за спиной в платке. Я стал думать, чего это она там стоит — хочет показать ребенку побольше поездов? Или ждет кого?

Потом стал приближаться поезд, поднимающийся в гору… И я увидел, как женщина быстро сняла со спины платок с завернутым в него ребенком и положила на траву… Поезд уже приближался.. Что произошло потом, я описать не могу, потому что все это произошло в одно мгновение и было так ужасно, что я даже не знаю… да и вообще-то…

Итак, поезд приближался, женщина положила ребенка в траву, и, когда паровоз был уже близко, она как-то неловко вскинулась, будто даже подскочила, разбежалась и бросилась под колеса…

Да, так и было… Паровоз сперва отбросил ее вперед, я уж подумал, что столкнет ее с откоса, но не тут-то было: он прошел прямо по ее ногам…

Я не знал, что делать… Я не слышал даже крика, ничего… Я думал, что она убита, но, когда поезд прошел, я увидел, как она, бедняжка, уже без ног, ползет по траве… Она ползла медленно, но ползла… Я себя не помнил от ужаса… Я так и стоял, точно окаменел, собственно, я и глазам своим не верил,

правда ли то, что я вижу… А женщина все еще ползла… Она хотела доползти до ребенка… Но дитя, как только увидело ее, хотя еще, верно, и ходить не умело, стало отползать прочь от матери… И страшно закричало… Ужас — ребенок, плача, отползал от матери…

Тут я побежал… В несколько прыжков я оказался на месте… Но женщина лежала не шевелясь, а ребенок кричал неподалеку. Я бросился к женщине, она была еще жива, глаза ее были неподвижны, она меня не видела… С трудом дышала, потом стала захлебываться кашлем… Тот поезд, что задавил ее, не остановился… Машинист, наверное, ничего и не заметил… И ничего удивительного. Что значит человек рядом с таким чудовищем? Муха — не более!

Я перевязал ей раны, она теряла много крови… А тут сверху стал спускаться паровоз, и мне удалось его остановить… Мы вместе с машинистом подняли женщину на паровоз, взяли и ребенка и очень скоро были в городе…

Только на паровозе я узнал ее… Я вспомнил, что ее звать Жофкой, заговорил с ней… Но она не отвечала, и я не знаю, была ли она в сознании… Она еще была жива, когда ее увозила «скорая помощь», но протянула недолго…

Она потеряла много крови… И вообще…

Что об этом теперь говорить? Лучше и не распространяться, потому что это очень грустная история… И вообще. Эх, да что там!

З а к л ю ч е н и е.

Главный протагонист выслушал шесть рассказов, кое-что понял, но собственных соображений не высказал… И вообще он не был согласен с тем, что все это — дело семейное.

Из журнала «Словенске погляды»

«SLOVENSK'E POHLADY», 1972

ПОСЛЕ ПОЛНОЛУНИЯ

1

После полнолуния, в августе, под вечер, около полседьмого, Ярнач и Пулла вышли из деревни; солнце еще не заходило. Они шли быстро. В левой руке у каждого было по заряженному ружью, а на спине болтались рюкзаки. Там была завернутая в салфетки ароматная домашняя колбаса, сало, лук, чесночок и черный хлеб. Было и вино.

В Ближнем Овраге, меньше чем в трехстах метрах от деревни, они остановились на мостике, облокотились о перила и стали глядеть по сторонам. Волнистые поля и луга перед ними поднимались на взгорки и спускались в долины. Вдалеке чернели леса, намертво вросшие в каменистую почву. Оттуда с ворчанием приближался к ним мопед; вот он замедлил ход, остановился, и агроном из кооператива выключил мотор.

— Откуда это вы так поздно? — спросил его Пулла.

— С поля, откуда же еще, а вы куда? — Агроном сощурился, потому что он стоял прямо против заходящего солнца.

— На кабанов, — сказал Ярнач и нехотя сплюнул. Он попал на переднее колесо мопеда, однако агроном этого не заметил.

— Вижу, что на кабанов, — сказал он. — Но куда? Надо бы вам дойти до Гарайовца, там вся картошка потоптана…

— Да мы ведь туда и идем, Рудо, — улыбнулся Ярнач.

— А чего ж вы тут стоите? — спросил агроном.

— Палицана и Леника ждем, — ответил Пулла.

— Да они уж давно ушли вперед. Я встретил их, — усмехнулся агроном.

Ярнач и Пулла посмотрели друг на друга, и оба покачали головой.

— Вот видишь, опять они нас не подождали, — сказал Ярнач и отошел от перил. — Чтоб мы с ними еще связались… Вот стервецы, только для себя и могут охотиться…

— Да мы их догоним, не бойся, — отозвался Пулла, и они пошли.

Агроном снова включил мотор, но еще раз оглянулся.

— Послать за вами утром трактор с прицепом? — смеясь, спросил он. — А-то вам придется кабанов тащить на своем горбу.

— Ты занимайся своими делами, Рудко, а мы уж как-нибудь справимся, — ответил Ярнач, и они с Пуллой пошли быстрей.

Поделиться с друзьями: