Вкус к жизни

Сегодня на нём была тёмно-синяя шёлковая рубашка. Она интересно оттеняла глаза, делая их цвет более насыщенным и глубоким. Грозовая туча из взгляда ушла, оставляя безграничную синь ночного неба.

– Мы снова остались одни? – оглянулась я, больше не чувствуя себя в безопасности.

Мартин безразлично пожал плечами:

– Как видишь, я принял к сведению все твои замечания. Прости, не позаботился о том, чтобы тебе было достаточно комфортно. Если хочешь, можно переоборудовать под мастерскую тренажёрный зал. Это не займёт много времени, зато ты сможешь прятаться там от назойливой прислуги.

– Я думала, ты позволишь мне пользоваться своей… – вздохнула я, но Мартин отрицательно покачал головой.

– Не самая удачная идея. Как ты успела заметить, я тяжело переношу, когда кто-то пытается вклиниться в личное пространство.

– Да, но в сегодняшнем разговоре ты дал понять, что меня эти ограничения не касаются.

– Мы говорили о спальне, – мягко, но тем не менее достаточно упёрто улыбнулся Мартин.

Я не удержалась от ответной колкости:

– Не уверена, что твоя спальня для кого-то покажется чем-то сродни покорённой вершине.

– А мастерская?

– А вот мастерская вполне!

– Ты не меняешься и уже привычно делаешь весьма нетрадиционный выбор.

– Нетрадиционный среди других таких же соискателей? – догадалась я. – Удивлять всегда приятнее, чем лишний раз подтверждать верность стереотипам. К тому же я гораздо умнее: зачем просить то, что ты и так готов мне предложить?

Мартин предсказуемо хмыкнул.

– А ты, конечно же, хочешь чего-то большего?

– Ну да, чего-то более значительного, чем доступ к телу, – легко усмехнулась я, а он смахнул со лба несуществующий пот.

– Я уж боялся, что ты скажешь «к члену», – пояснил свой жест, но я сдержалась от предательского смешка и очень серьёзно покачала головой.

– Я вовсе не так мелочна. Меня интересуешь ты целиком, а отдельные части пусть и особо привлекательны, но всё же не заслуживают такого внимания.

– А мастерская?.. – ещё раз задал он ключевой вопрос, и я снова кивнула.

– А мастерская – да.

Чтобы осмыслить сказанное и услышанное, Мартину понадобилось время. Это время он потратил, чтобы всё-таки разобраться с мясом. Простейшие инстинкты вроде утоления голода или жажды не мешали ему периодически бросать на меня многозначительные взгляды. Он то щурился, будто пытался в чём-то меня уличить, то смотрел, не мигая, позволяя заметить в глубине голубых глаз лепестки адского пламени. Оно сжигало его изнутри и Мартин был не против поделиться горечью и пеплом, что подступали к границам.

– Кто такой Марк? – задала я опасный вопрос, чем разрушила череду всех его взглядов, раздумий, сомнений.

Мартин на короткое время перестал жевать и прежде чем ответить, сделал большой глоток вина. Я тоже выпила, но поморщилась – слишком сладко на мой вкус.

– Марк – мануальный терапевт, – ответил между тем Мартин, словно не понимая, к чему я начала подобный разговор.

Мне следовало кивнуть, что я и сделала, принимая информацию к сведению.

– Он слишком молод, ты не находишь?

– Да не то, чтобы молод… – задумчиво пробормотал Мартин и сделал ещё глоток, а следом за ним сразу два. – Если не ошибаюсь, ему исполнилось тридцать восемь. Достаточно опытный. Но это на мой вкус, – добавил он, едко ухмыльнувшись.

Под прямым насмешливым взглядом мне пришлось поёрзать.

– А кажется моложе…

– Просто следит за собой. Поверь, это значительно облегчает процесс притирания.

Мне снова пришлось кивнуть. На этот раз весьма неоднозначно. Мяться и деликатничать я не любила, потому спросила в лоб:

– Вы с ним спите?

Очередным глотком вина Мартин едва не поперхнулся, потому его недоумение вышло сухим и сдавленным:

– Что?

– Марк твой любовник? – задала я вопрос так, что понять его неправильно было просто нереально.

Мартин промокнул губы салфеткой и торопливо отбросил её на стол.

– Та-ак… – потянул он с язвительной улыбкой.

– Или задавать такие вопросы мне непозволительно? – невинно поинтересовалась я и вот теперь намеренно тянула время, спрятавшись за бокалом.

Густое красное вино будто утратило приторную сладость, ласково прокатилось по языку и разлило по груди приятный жар. А впрочем, причиной тому могло быть и не вино… Мартин широко и опасно оскалился, глянул на меня недоверчиво.

– Мне показалось или в твоих словах прозвучала жгучая ревность?

– Ревность? С чего бы ей звучать в моих словах? – натурально удивилась я, а Мартин свободно откинулся на спинку стула, окончательно потеряв интерес к еде.

– Не знаю… Кажется, повода я не давал… – поддержал он моё удивление, но обвинительно смотреть не перестал, пусть и скрасил всё это доброй порцией жаркого веселья.

– На некоторые чувства не нужно получать высочайшее соизволение. Такие, как любовь, ненависть и ревность – в этом списке.

Мартин окинул меня взглядом, которого прежде себе не позволял. Стало неловко от мысли, что я без вечернего платья, что волосы растрёпаны, а на лице могли оказаться случайные росчерки краски. Да куда там… неловко было даже оттого, что я в принципе оказалась под этим его взглядом! От груди к лицу прокатилась волна жара, а кончики пальцев обдало неприятным холодом, отчего они дрогнули.

– А, знаешь, что… подойди ко мне, – неожиданно предложил Мартин и весь жар, что бесцельно блуждал по телу, ударил в голову.

Щёки раскраснелись, сердце забилось быстро-быстро, а дыхание неожиданно сорвалось. И вот здесь точно дело не обошлось без вина. Мужчина откинулся на стуле увереннее и даже развёл руки в стороны, демонстрируя свою полную открытость. Несмотря на это, безопасно себя в его присутствии я уже не чувствовала.

– Это ещё зачем? – выдала я, глядя на его позу с большим сомнением.

Мартин оскалился, демонстрируя зубы, а я вдруг подумала, что даже в последний миг перед смертью хищник остаётся хищником, а значит, что-то в моём полотне было в корне неправильно.

– Хочу приласкать дикую кошку! – ухмыльнулся он, демонстрируя игривый настрой.

Я отозвалась полным несогласием и своенравно повела плечом.

– Дикие кошки никогда не пойдут в руки добровольно.

– Ты забыла об исключении из этого правила.

– О каком ещё исключении?

– Порой кошки бывают слишком любопытны, – довольно облизнулся мужчина, потому что знал: я уже согласна.