Вкус порока
Шрифт:
– Хоть бы украли… – размечталась дама.
Я вспыхнул – из меня делали мальчика «принеси-подай». А доктор Краузе уже забыл, о чем просил, стал допытываться у дамы, не хочет ли она уехать в страну, где нет экстрадиции? Дама перестала бледнеть, покрылась румянцем – цветом стыдливости и оскорбленной добродетели. А я уже пробирался к выходу, проклиная свою мягкотелость.
Живых существ в «пальмовом раю» не было, плащ доктора лежал на диване в свернутом виде. Я взял его… и удивился. Под плащом лежал листок, вырванный из блокнота. Тот самый, на котором Краузе что-то писал. Я еще раз осмотрелся. Мелькнула мысль: не читать, сунуть в карман, вернуть доктору. Всему есть предел. Мы даже незнакомы! Излишне говорить, что я прибрал записку и прочитал. У доктора был мелкий, волнообразный, но в целом разборчивый почерк. «Дмитрий Сергеевич, это серьезно, отнеситесь ответственно. Я вынужден на вас положиться. Номер, показанный пальцами – идите в этот кабинет. По крайней мере, попытайтесь в него попасть. Виновного я вычислю, но знания – ничто, если нет доказательств.
Это походило на бред сивой кобылы. Как меня угораздило? Ведь Юрий Иванович доходчиво объяснил, от кого следует держаться подальше!
Ноги понесли, хотя я им ничего не приказывал. Помещение под номером сорок один располагалось в глубине полутемного коридора, где почти не появлялись сотрудники. Я дошел до двери на ватных ногах, выглянул на лестницу. Сердце сжалось. Я вернулся. На двери висела табличка, но буквы плясали, я не мог их прочесть. Мимо прошмыгнул незнакомый тип с папкой под мышкой – и воцарилось безмолвие. Это было просто глупо! Я потянул дверь, она открылась. Поздороваюсь и уйду… За дверью находилась приемная. Боком ко мне сидела секретарша – крупная, мужеобразная, основательно за сорок. Повернула голову… но я уже закрыл дверь, обливаясь потом и горя, как маковое поле. Что и требовалось доказать. Я тронулся в обратный путь, на выходе в холл сделал остановку… и мимо меня прошла та самая секретарша! Покосилась – что за тело перекрыло дорогу? Под мышкой она сжимала стопку скоросшивателей, а плечом вдавливала в ухо трубку радиотелефона.
– Да, Ангелина Юрьевна, через пару минут я спущусь в архив, уже собрала материалы, отберете нужные… – у нее был скрипучий голос, и я удивился – неужели бывают такие секретарши? Видимо, только у трудоголиков…
Дама исчезла в боковом ответвлении, загудел лифт. Бес вцепился в ребро. Несколько минут в распоряжении, вдруг она не закрыла дверь? Я помчался обратно, дернул ручку. Открыто! Испарина градом. Я повертел головой, вошел. В приемной не было ничего интересного (в записке про приемную не говорилось). Дверь справа от стола секретаря – солидная, тяжелая. А ведь разбудили во мне авантюриста! Я потянул за ручку, дверь открылась. Кабинет был небольшой, но стильно обставлен. Тумбочка с аппаратурой, два плоских монитора на массивном бюро, серые шкафы из IKEA, занавеска между шкафами, несколько выбивающаяся из контекста. Из форточки доносился уличный гул. Отступать было поздно – я начал обшаривать помещение. Выдвинул ящики из бюро, проигнорировав не распечатанную бутылку французского коньяка, перебрал содержимое – в основном, канцелярскую продукцию. Распечатал несколько коробок с дисками, проверил дисководы у компьютеров. Пробежался по тумбочке – внешние накопители, мультимедийный плеер (у этих штук вообще никаких дисководов нет), принтер, сканер, LCD-телевизор. Кинулся к окну, снял экран, прикрывающий батарею, чертыхаясь, установил обратно. Метнулся к шкафам, начал выхватывать папки. Да здесь просто «прозрачный» человек работает! И похолодел… В приемной покашливали. Секретарша вернулась! Я схватился за голову – спалили, Дмитрий Сергеевич! И похолодел еще сильнее: скрипнула половица под дверью. Я не закрыл ее до конца. Инстинкты работали: я отпрянул от шкафа и метнулся за занавеску, запахнул половинки. Чуть не раздавил компактную раковину и вешалку, на которой висела легкая куртка. Застыл, уставившись в щель. У секретарши имелось чутье. Дверь приоткрылась, объявился настороженный лик. Она вошла, крадучись, потянула зачем-то носом. Такая и прибить может, – со страхом подумал я. Она скользнула цепким взглядом по предметам обстановки, шагнула влево, глянула за тумбу. Сместилась вправо, подошла к окну, посмотрела за штору, отогнула вторую… и что-то зацепила. Рассыпались листы, женщина, присев на корточки, стала их собирать. В это мгновение я выскользнул из закутка и скорчился слева от бюро. Она не слышала – заглушали звуки с улицы. Секретарша шагнула за занавеску – с таким лицом, словно уже хватала за шиворот злоумышленника. Пауза, возник озадаченный профиль. Она задумалась, потом пожала плечами, прошествовала к выходу. Постояла у порога, прежде чем выйти, скрипнула дверь.
Я обливался потом, ждал. Секретарша не возвращалась. Я вскинул руку с часами. Восемь минут прошло, осталось семь. Я на цыпочках подлетел к стеллажам, стал выхватывать скоросшиватели…
Через пять минут я понял, что осмотрел ВСЁ. Прощупал куртку за занавеской. Вот теперь точно ВСЁ. Встал посреди кабинета, заново огляделся. Доктор ошибся – других объяснений не было. Но раз уж взялся за эту сомнительную работу… И тут мой взгляд опять уперся в медиа-плеер. Аппарат не требовал внешних устройств, но к нему можно подключить что угодно. И внутри имеется полость для установки жесткого диска… Это было единственное, что я не проверил. Устройство отключили от всех разъемов. Им не пользовались. Манипуляция рычажком… и с колотящимся сердцем я уставился на серебристо-желтый диск в прозрачной упаковке, уютно обустроившийся в выемке…
Оставалась минута до окончания «сеанса», когда я завис у двери, не зная, что делать. Выйти, как ни в чем не бывало? С женщиной удар случится. А потом применит силовой прием и сдаст, куда положено. А посиделки под стражей меня не вдохновляли. Четвертый этаж, парашют отсутствовал. Я потянул дверь. Секретарша стояла у окна и поливала орхидею из плоской лейки. Я юркнул к выходу на цыпочках. Она услышала шум – но
я уже выскочил в коридор, перехватил ее ошарашенный взгляд…В крайнем возбуждении я скатился по лестнице, пролетел вахту, пока эта «добрая» женщина не догадалась оповестить охрану, и через несколько минут, сгорая от стыда, сидел в машине и окуривал салон.
Доктор Краузе объявился минут через восемь. Уселся, как ни в чем не бывало, мазнул меня взглядом и высказал никем не оспариваемое мнение:
– Ну, и вид у вас, Дмитрий Сергеевич.
– Во что вы меня втянули? – взорвался я.
– Не орите, – поморщился доктор, – Давайте к делу.
– Вот ваше дело! – я швырнул на панель добытый непосильным трудом диск.
– Ага! – вскричал Краузе и стал похож на великовозрастного ребенка, – Я не ошибся в вас, Дмитрий Сергеевич! Излагайте обстоятельства.
Я изложил – пыхтя от злости.
– И во что я ввязался по вашей милости? Завтра во всех криминальных новостях? Эта мымра меня видела! Там повсюду мои отпечатки!
– Спокойствие, только спокойствие, – заурчал Краузе, – Все в порядке. Взлома с проникновением не было. Небольшая халтурка по заказу руководства фирмы «Эпсико». Вкратце, кто-то сливал информацию конкурентам. Поняли давно, но не могли вычислить «крота», продающего секреты. Назначить виновного – не выход. Диск – приманка, идея службы безопасности, вернее, парочки ясных голов в этой службе. Информация на диске – ложная. Перезапись с него – невозможна. Распечатка на бумаге – много шума и макулатуры. Не буду посвящать вас в тонкости, но местные сыщики выяснили, что к «заимствованию» диска могут быть причастны трое из руководства фирмы. Вы их видели. Всё произошло вчера – из здания диск не выносили. Возникло предположение, что «крот» и не будет его выносить – по крайней мере, пока. Спрячет в здании. А вот в своем кабинете или где-то еще – этого не знали. Решили все сделать в «семейном кругу»… Да, я выявил виновного посредством динамического анализа, но анализ – это, извините, не доказательство. Я импровизировал. Подобрал вас, можно сказать, на улице…
– Вы за час посредством болтовни выявили похитителя? – не поверил я.
– Да, у меня есть способности, – не стал скромничать Краузе, – Наблюдаю, слушаю, слежу за лицами, странностями поведения.
– То есть один из присутствующих беспокоился больше прочих?
– Нет. Двое из присутствующих были злы, раздражены и не понимали, что происходит. Три минус два – остается один. Позвольте не озвучивать методику? Я наблюдатель. Руки фигуранта, особенно пальцы – отличный индикатор тревоги и защиты от тревоги. Несоответствие смысла речи и жеста, сосудистые реакции, распределение пятен на лице и шее, различные ошибочные действия, забытые слова, оговорки – можете считать это слабостью памяти. Уверяю вас, ничего случайного в психических реакциях нет. Каждая эмоция, любое настроение и состояние человека могут быть представлены в только ему присущей мимике, а также в позе, жестах. У прочих эмоций и настроений мимика с жестами другая. И даже каменные маски на лицах не могут скрыть эмоциональные проявления. Возьмите на заметку: если человеку страшно, он бледнеет, а не краснеет. А краснеет – если лжет. Активно поступает кровь и вызывает покраснение кожных покровов, в первую очередь ушей.
– И эта ваша записка… Вы были уверены в успехе?
– Не был, – фыркнул Краузе, – Могло закончиться ничем.
– Фигурантов не удивило, что я не вернулся с вашим плащом?
– Двое удивились. А третий забеспокоился.
– Кто же покусился на секреты вскормившей его фирмы? Кто этот ренегат? Подождите, сейчас догадаюсь. Это… женщина?
– Нет. Хотелось бы, но, увы…
– Тогда это нервный суетящийся тип.
– Снова промахнулись. Господин Ванин, самый невозмутимый и респектабельный в компании. Он чем-то похож на бульдога… Все в порядке, Дмитрий Сергеевич. Репрессий против вас не последует – их некому чинить. Руководство «Эпсико» разберется с предателем в своих рядах, они пришлют гонца за диском и объяснениями. Уголовного преследования не будет, разберутся по-семейному… Послушайте, Дмитрий Сергеевич, вы меня не отвезете…
– Нет! – вскричал я, – Многовато для одного дня, Александр Петрович.
– … Домой, – закончил Краузе.
– Нет, – отрезал я, – Не могу, неотложные дела, я давно должен быть в другом месте. Закажите такси по телефону.
– Понятно, – рассмеялся Краузе, – Кстати, еще возьмите на заметку: если человек лжет, его тянет потереть или потеребить свой нос. Ложь – это стресс, знаете ли. А стресс заставляет сердце работать активнее. Лицо снабжается кровью по малому кругу кровообращения, кровь к носу поступает быстрее, сдавливаются нервные окончания, что вызывает покалывание и зуд. Поэтому тянутся предательски руки… Ладно, – психоаналитик манерно вздохнул, – Буду заказывать такси в этом ужасном городе. Я вам что-нибудь должен?
– Сто тысяч, – буркнул я.
– Рублей? – густые брови психоаналитика поползли на лоб. Он растерялся. Это было лучшей наградой.
– Нервных клеток, Александр Петрович. И давайте сделаем так, чтобы наши пути больше не пересекались.
Пятая знаменательная встреча состоялась в середине мая. Фирма «Эпсико» в новостях не значилась. С гражданкой Шпагиной мы прекратили «противоестественные» отношения. Я отчитался по собранной информации, довел до ее сведения мнения медицинских светил, и мы расстались – весьма недовольные друг другом. Я обедал в ресторане «Анадель» в Скатертном переулке – зал был полупустой, бесшумно работали кондиционеры, всё было неплохо, пока за спиной не раздалось знакомое бурчание: