Вкус соли на губах (СИ

– А еще я хочу быть в курсе того, что происходит у Блум и ее подруг. Моя младшая сестра и остальные девочки, они… Постоянно во что-то вляпываются. Я боюсь, как бы они однажды не наткнулись на то, что не по силам им окажется. Особенно, учитывая то, что сотворил с ними Беливикс, и сделал ты. Мне страшно за Блум, потому что… Помню ее еще маленькой девочкой у меня на руках, испуганной, плачущей, но в то же время жутко гордящейся за свою сестру, которая стала потом для нее путеводной нитью, опорой, поддержкой, пусть и с того света. А теперь? Вроде и есть связь между нами, а вроде и нет. Чувствую ее отголоски, но в то же время… Словно угасает что-то между нами, чужие друг другу стали.

– Поговори с ней, - Сиреникс серьезен.
– Расскажи правду. Доверься. Боишься, что не признает, так? Та-что-смогла-спастись, Аватара Дракона нуждается в тебе, в твоей подсказке, правде. Чем больше тянешь, тем больше отдаляешься. Расскажи ей, откройся. О последствиях не думай даже. Восстанови свою связь, которую сама же и разрушаешь. Ответ на поверхности, но вы не видите его, люди, - качает головой змей и смеется. Как всегда, впрочем.

Дафна растерянно молчит, румянец заливает ее щеки. Небольшим монологом Сиреникс выразил то, что тревожит душу ее, сжимает в тугих кольцах и не дает вздохнуть свободно. Почему же Дафна не сделала этого раньше? Боится, глупая, боится, что не примет ее сестра, отвернется, вскрикнет, что знать больше нимфу Домино не желает, неодобрительно покачает головой и побежит к подругам своим, чтобы выбили они всю дурь из головы Дафны. Боится карамельная девушка, но понимает, что дольше откладывать нельзя. Надо открыться, рассказать, признаться. Сиреникс дает дельные советы. И тут не поспоришь.

– Ты прав. Мне необходимо будет сделать это. Я становлюсь более мнительной, осмотрительной, учусь терпению, взвешиваю, теряю былую пылкость и хватку. Годы дают знать о себе, - смеется Дафна и уже хочет перевести странный и даже нелепый диалог окончательно в шутку, как Сиреникс вдруг говорит просто так, между делом:

– У меня есть пророчество.

– Какое? Относительно кого?
– моргает Дафна.

– Шесть дев возгордятся, их силы столкнутся с причудливой книгой, и в этом миге совершится проклятие, силы покинут, трансформация новая из искры зародится.

Дафна молчит. Дафна глотает воздух. Невыносимое солнце уже склонилось почти к соленой воде, ибо не видно на километры вокруг земли, разбросаны лишь по Бескрайнему Океану где-то небольшие островки, на одном из которых и примостились сейчас нимфа и змей. Винкс… Возгордятся. Если бы не знала Дафна василиска, то преположила бы, что вышел змей из ума, перепутал все, ибо имел в виду проклятие свое, что настигло бы их из-за того, что решились искать засекреченное волшебство. Но умен и мудр Сиреникс, о грядущих событиях глаголет он. Неужели… Совершится-таки проклятие? Постигнет Винкс та же участь что и ее, Дафну? Тоже лишатся тел или обратятся в морских драконов, подобно Политии?

– Не бойся и не гори, та-что-смогла-спастись.

– Зародится новая трансформация?
– как-то глупо переспрашивает Дафна.
– То есть, Винкс получат новое превращение, ты расстанешься с ними? Или… - девушка вздрагивает, и позолоченные невыносимым солнцем волосы взметываются вверх, - ты хочешь сказать, что родится совершенно новая, ранее не существовавшая трансформация?

Сиреникс неопределенно качает головой, и Дафна понимает, что больше ничего не добьется от змея. Его дело - сказать и предупредить. Сиреникс не вмешивается, наблюдает, смеется да бахвальство любит, хвалится превосходством своим и берет то, чем страстно обладать желает.

– Мне… Сказать им?
– тихо, почти неслышно спрашивает нимфа Домино.

– Как хочешь.

А кожа у Дафна карамельная, глаза - медово-жидкие, что так и хочется выдавить их, испить, осушить глазницы, волосы - золотистые, вьются пламенем - предвестником перемен. Нежится в сильных объятиях змея, не искусителя сегодня, а провидца-пророка, друга-союзника. Змей же внутри очищает взор и готовится повернуть голову в сторону нового направления ветра. Бриз колыхнется вдруг, задует неистово сильно, с юга на север, с запада на восток. Бриз перемен, несущий в себе новое, изменчивое. Трубят трубы, звенят колокола, нимфы водят хороводы, поют сирены, чаруют глупцов, Дракон разлепляет веки. Знаменуется великое рождение, приход новой сущности в этот мир, сущности новой, огненной, чистой такой же, как и Энчантикс, если не чище. И Винкс примут ее в себя.

Сиреникс смеется. Глупо так прощаться и отпускать шесть занимательных жертв, что пробыли с ним так недолго, но ничего не поделаешь. Сиреникс, конечно, жаден, но сейчас ему хочется свободы. Девы еще нагрянут, еще поиздевается-посмеется он над ними, расскажет всю правду-суть, сломает их, опустит на колени, услышит звук трескающихся губ и поселит странный зов моря-океана в свежие тела их. Из этих Сиреникс попил достаточно уже кровушки, вытянул соков, напитался молоком и впрыснул свой яд. Феям настала пора вспомнить свою истинную суть. Заигрались они, глупые и недалекие, позволили паразиту внутри запустить свои длинные корни, раскрылись ледяному змею, что смеется лишь да хохочет, теперь же пусть Дракон принимает заблудших детей. Энчантикс, конечно, простил бы их, но свершится проклятие, и лишь один будет выход. Сиреникс высовывает свой язык, с которого капают, шипя, на сливочный песок желтоватые капельки яда. Та, с волосами кислотно-розовыми, коротко остриженными, с механическим надрывным голосом и мятущейся душой, выход нашла правильный. Празднуй победу, фея, пусть и на твоем дворе засияет солнце.

Кожа у Дафна карамелится. Сиреникс вспоминает те сладкие моменты, когда являл он свою язвительно-холодную суть почти изъеденным девам и вытаскивал их из недр сознания.

========== Мадлен ==========

Кристальный лабиринт хохочет, с интересом наблюдает за своей жертвой. Мадлен бежит-торопится, надеется перегнать время. Бежит-спотыкается, запинается на гладко-скользком полу, что кругами, в глазах рябящими, расходится. Коснешься его случайно - побегут они, круги-то, чуть волнистые по краям, но с идеально ровным радиусом, что чуть ли не до сотых долей выверен. Побегут круги по полу, словно по водной глади, по поверхности озера, в которое бросили мелкую щепку. Побежала-запрыгала щепка по воде, пока не кончились силы, утонет тогда она, станет частью илистого дна. Мадлен не собирается сдаваться, не желает оседать, потому торопится, старается перегнать время.

Бесконечен Кристальный лабиринт, одинаковы в нем повороты, стены, полы, потолки, из воды состоящие, дрожащие под легким прикосновением, но моментально твердеющие. Стекло-время-вода - вот материал, из которого состоит лабиринт. Твердо-статичный и подвижно-изменчивый одновременно. Мадлен на собственном опыте знает остроту здешних углов - на коленке, бедре и локте заживают длинные порезы, корочкой уже покрывающиеся, кровь в них запекается верно, уверенно и ровно. Мадлен ничего не чувствует, лишь, вперед подгоняемая, бежит. Лабиринт тянется спереди, сзади, по бокам; с каждым поворотом что-то умирает в груди Мадлен, отлетает прочь, отскакивает, словно резиновый мячик, но тем сильнее становится девушка. Мадлен ведь не просто так ищет выход.

Мадлен исполняет свой долг перед королем. Мадлен - верная подданная Солярии, преданная своей планете телом и душой, ставящая государственные интересы выше собственно-личных. Поэтому Мадлен даже ценой своей жизни, но должна-обязана сообщить королю Радиусу, что на него готовится покушение, готовится оно одним из ближайших советников его, графом Арканом, и его людьми. В опасности король, предававшийся до принятия престола лишь светским балам, плотским утехам и будоражащим ароматам юных женских тел. Но умер во сне отец, умер легко, безболезненно, вошел неопытный принц на престол, не умеющий еще играть и не знающий всех правил, уточнений и нюансов жизни высших политиков, что вершат судьбы планет на международном уровне. Собрались вокруг советники “верные”, да вот только некоторые под запахом чайных роз маскируют запах крови, железа жженного.

И в ужасе Мадлен, когда случайно подслушивает разговор графа Аркана с ближайшими доверенными его, подслушивает и с каждым сказанным словом все больше ужасается. Узнает Мадлен, что отравлен был старый король, отравлен ядом бесцветным, ядом без вкуса и запаха. Умер король во сне, умер быстро и без боли. Теперь настала очередь юного королевича. Здесь готовят снайпера ответственного, меткого и бесчувственного. Много богачей и влиятельных фигур полегло от прицела его. Теперь пошлет снайпер тончайшую платиновую пулю точно в грудь Радиуса. Разорвется пуля - скончается король на месте. Крик ужаса подавляет в себе Мадлен, путается в тяжелых юбках платья, сползает вниз по стенке, закрывает лицо руками и думает, что делать ей. И решается Мадлен, на страшное решается - предупредить государя, предать отца своего, графа Аркана, но выполнить долг свой перед короной, не дать совершиться страшному. Румянец покрывает щеки девушки при мысли о светло-рыжих кудрях короля, взгляде его знойном. Волнует Радиус сердце ее не столь сильно: другие девушки с ума по нему сходят, но понимает Мадлен, что вряд ли король ей достанется, да и есть у нее жених - рыжегривый Танак, сын верного друга ее семьи. Не колеблется больше Мадлен - кричит слова трансформации, ощущает за спиной трепет тонких крыльев и вылетает прочь из огромного окна из дорогого стекла, вылетает в теплую и ясную ночь с волнующим запахом цветов, травы, листьев, пряностей и черным небом, усыпанным серебряными звездами. До королевского дворца путь неблизок, но знает фея, что доберется, доберется и предупредит короля об опасности.