Вкус вишнёвой лжи. Книга 2

Но парень не обращает на неё внимания.

— В магазин? — переспрашивает. — И сумочку не взяла? — возвращается в коридор, нагло расстёгивает чёрную сумочку, вытряхивая содержимое на пуфик.

— Знаешь, Кость, ты уже границы все переходишь, — причитает Карина. — Я на тебя Антону пожалуюсь. А ты чего припёрся? — смотрит на меня. — Мало Ирке от тебя проблем.

— Карин, пожалуйста, помолчите, — сдержанно тянет Назаров. — Давно она ушла?

Женщина фыркает, поджимает губы.

— Ну, час, два, три назад. Не знаю, — пожимает плечами. — Я спала после смены.

Костя роется в вещах Ольханской.

— Телефон здесь, кошелёк тоже. Ни в какой магазин она не ушла… — осекается.

— Уверен? — делаю пару шагов к нему навстречу. Костя выпрямляется, что-то держа в руках, и Карина вдруг неожиданно охает. — Что там?

Парень стоит ко мне спиной, но я не успеваю подойти ближе, чтобы рассмотреть находку. Костян оборачивается и что-то вкладывает мне в руку, в глаза не смотрит.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — наседает Карина. — Что вы вообще устроили? С Ирочкой что-то случилось? Костя, а ну посмотри на меня…

Но ни я, ни Назаров не обращаем на неё внимания, потому что чего-чего, а тест на беременность с положительным результатом никто из нас уж точно не ожидал найти в сумочке Ольханской. Нет. Она не может быть беременной. Это какая-то шутка…

— Стас, Ира от тебя… — Карина сглатывает, словно нужные слова е хотят покидать её рта.

Костя коротко смеётся.

— А может и нет, — холодно бросает Назаров.

Меня сжимает в тиски злость, а невидимый кукловод заставляет шагнуть в сторону парня, развернуть за плечо к себе лицом и со всей силы ударить в челюсть. Мы отлетаем к шкафу и скидываем с полок какие-то вещи. Карина вскрикивает, что-то вереща про «так же нельзя», «сейчас же прекратите», но я не обращаю на неё внимания и замахиваюсь второй раз. Снова в цель. Костяшки сбиваются, пачкаясь в крови Назарова.

Однако ещё одного удара парень не собирается дожидаться. Он ловко уклоняется в сторону, перехватывает мою руку и ударом по голени сбивает с ног. Я падаю на спину — решительный кулак летит мне в челюсть, и боль пронзает губу. Второй, третий.

Собрав все силы, я скидываю Назара с себя и поднимаюсь на ноги.

Костя бросает на меня испепеляющий взгляд, но наброситься снова не успевает, да и вряд ли хочет. Между нами появляется Карина.

— Вы что здесь устроили?! — почти кричит женщина. — Сейчас же объясните, что здесь происходит.

— Ничего, — скалится Костя, прожигая меня недобрым взглядом. — Мы уходим. Если Ира появится, наберите меня.

С этими словами Назаров разворачивается и уходит, тыльной стороны ладони размазывая по щеке кровь. Я только сейчас понимаю, что до сих пор стискиваю в кулаке тест на беременность. Решаю прихватить его с собой, и, попрощавшись с Кариной, поспешно следую за Костей.

Она беременна, но сейчас неважно, чей это ребёнок. Мой или Назарова. Самое главное вытащить Ольханскую из передряги, а потом уже думать о последствиях.

Ложь 75. Костя

«Но конец лжи ещё не означает начала правды». Фредерик Бегбедер

Северный Флот — Мёртвый изнутри

Ложь 75. Костя

Разбитая губа пульсирует болью, голова раскалывается, словно невидимые тиски сдавливают череп с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Я сижу в машине, упершись лбом в руль, и пытаюсь придумать свой следующий шаг. На ум ничего не приходит из-за мыслей о положительном тесте.

Какова вероятность, что я настолько «счастливчик», раз Ирка залетела после нашего единственного и, скорее всего, последнего раза? Со Стасом она была дольше, шансы, что это его ребёнок, выше. Вот только за все эти годы Скворецкий вдруг решил налажать именно во период моего возвращения? Странное совпадение.

Не могу перестать об этом думать. Ничего, кроме грёбанного теста в голову не лезет. Ира беременна, в её сумочке положительный тест, она вышла в магазин и не вернулась. Нужно идти по горячим следам, иначе можем опоздать. Однако я всё-таки надеюсь, что Рыков не настолько пришибленный, чтобы убивать Иру до того, как он получит компанию. Ольханская его заложница, козырь в рукаве, вряд ли Марк станет причинять ей вред. Пока мы не делаем глупостей, всё будет в порядке.

— Что будем делать? — после продолжительного молчания спрашивает Стас.

Он сидит на пассажирском справа от меня, злится. Нет, он не просто злится, он в ярости. Виду только не подаёт. А уж лучше бы мы продолжили наши разборки, выбили бы друг из друга дурь. Кулаки так и чешутся…

— Так и будем сидеть? — скалится.

— Помолчи, — тихо прошу я. — Мне нужно подумать.

— Подумать? — фыркает. — С каких пор ты начал думать? Это никогда не было твоей фишкой, — его голос добирается до меня словно из-под воды. Я тону в болоте своих мыслей, вот только захлёбываться пока не собираюсь.

Вчера я отвёз Иру домой к отцу, сам занялся работой. С тех пор девушка со мной не связывалась. По словам Карины, относительно недавно ушла в магазин, вот только сумочку не взяла, кошелёк с телефоном оставила.

Почему? Уходила в спешке?

Её забрали прямо из квартиры или всё-таки выманили? Если выманили, то чем? Или кем?

Возможно, Ольханская пошла вынести мусор, а там её кто-то поджидал. Или было нечто срочное и важное, раз Ирка выскочила из дома без вещей. В наши дни без связи и денег на улицу никто и не высунется.

Так же к ней мог кто-то прийти, она открыла дверь, а там люди Марка. Её забрали, пока Карина спала.

Вот только почему Карина сказала, что Ира ушла в магазин?

Бошка трещит.

— Когда ты собирался рассказать? — наседает Стас. — Ты её трахал до того, как мы с ней разошлись или после? — пауза. — Её из-за тебя похитили, зачем ты таскал её с собой? Сам твердил, что нельзя её втягивать, а в итоге… После встречи с Власовым мне пришли фотографии, как вы обнимаетесь, а потом она садится к тебе в машину.

Я медленно открываю глаза и выпрямляюсь, смотрю перед собой в пустоту. Встреча с Власовым, фотографии. Значит, за нами слежка. И, скорее всего, прямо сейчас поблизости караулит человек Рыкова.

Стас, я, Ира. Как давно за нами наблюдают?

Мы подобрались слишком близко, раз они решили больше не прятаться?

— Какая ирония, мне как-то давно тоже пришли фотки с тобой и с Ирой, — устало бормочу. — Ты мне тоже не стремился рассказывать о ваших отношениях.

Это заставляет Скворецкого на несколько секунд замолчать и сменить тон.