Владетель Мессиака. Двоеженец

Виконт выступал следом за де Салье вполне довольный собой; ему казалось, что все им любуются. Маркиз раскланивался со своими друзьями, пожимая им руки. Геркулес тоже кланялся и старался придать развязность и элегантность своим движениям.

— Господа, — говорил он, — имею честь… удовольствие… Маркиз, — дернул он де Салье за рукав, — представьте же меня, ради Бога, этим господам, а то мне так неловко…

— Господа, — сказал де Салье, — позвольте представить вам виконта Геркулеса де Фан-Авена, представителя одной из древнейших бретонских фамилий… Он надеется поступить в гвардию его высочества…

— Да, господа, — прибавил виконт, — все, что сказал вам мой несравненный друг, верно. Меня обещали определить в гвардию… Думаю, что господин регент будет доволен мною.

Придворные шептались друг с другом и осыпали насмешками несчастного провинциала, который принимал все за чистую монету и поминутно раскланивался на все стороны.

— Пощадите его, прошу вас, — шептал маркиз придворным. — Он храбрый и простодушный малый, но никогда не выезжал из своей провинции; где же ему тягаться с вами?

— Мы наведем на него блеск, маркиз…

— Сегодня ровно неделя, — продолжал виконт, — как я оставил родное гнездо близ Конкорно… Меня давно привлекала к себе столица… Но в Париже не все идет по-моему, я недоволен некоторыми вещами… Надо будет поговорить об этом с регентом… Я дам ему несколько советов.

— Конечно, без всякого сомнения…

— А! — воскликнул виконт, пожимая руку одному из слушателей. — Вы понимаете меня, вы проницательный человек! Я вас уважаю за это… Как вас зовут?…

Глава XVII ФИЛИПП ОРЛЕАНСКИЙ

В то время, как виконт де Фан-Авен потешал своей болтовней придворных в большой галерее, в комнате, смежной со спальней Филиппа Орлеанского, собрались его приближенные, носившие самые громкие имена.

Между ними находились герцог Ришелье, де Косе-Бризак и другие.

Дверь комнаты отворилась, и капельдинер провозгласил:

«Его высочество регент Франции!»

Все встали со своих мест и приняли почтительные позы. Филипп Орлеанский вошел, держа под руку маркиза де Тианжа, капитана его гвардии и своего искреннего друга.

Филипп Орлеанский улыбался; видно было, что он находился в хорошем расположении духа. Все лица придворных приняли сияющие выражения. Регент сделал всем общий поклон, потом обратился к Ришелье и некоторым другим, не сопровождавшим его в Сен-Жермен:

— Ну что, господа, время долго длилось в наше отсутствие?

— Дни, проведенные без вас, ваше высочество, кажутся веками! — ответил Ришелье.

— Льстец!

— Вашему высочеству хорошо известно, что мы говорим только то, что думаем…

— Господа! — начал регент. — Я привез вам интересную новость. До сих пор предполагали, что на свете нет совершенства? Но все в этом жестоко ошиблись… Де Тианж и я вместе сделали открытие: мы нашли создание, обладающее всеми совершенствами земными, или, вернее сказать, небесными…

— Готов дать голову на отсечение, ваше высочество, — воскликнул Ришелье, — что дело идет о женщине…

— Вы не ошиблись, любезный герцог!

— Смею спросить, ваше высочество, — вставил смелый герцог, — уж не на большой ли дороге встретили вы это совершенство?

— Смейтесь, сколько хотите! — ответил Филипп. — Вы не можете судить, потому что не видали это чудо. Но я и Тианж счастливее вас! Представьте себе чудного божественного ребенка, в гнездышке зелени… белокурую головку молодой девушки, ангела во плоти!…

— Действительно, картина очаровательная! — прошептал Ришелье. — Короче говоря, вы вернулись сюда, ваше высочество, влюбленным по уши?…

— Я не знаю, как назвать это чувство, но знаю только, что оно вовсе не похоже на_то, что я испытывал прежде!… Этот светлый непорочный образ не выходит у меня из головы… Я, впрочем, чужд порочных желаний; да, господа, это новое чувство мне очень нравится…

— Платоническая любовь, — возразил Ришелье, — самый плохой вид любви, как говорят; мне она не знакома! Но она скоро изменится в другую, более естественную, ваше высочество; иначе вы не будете более Филиппом Орлеанским, регентом Франции!

— Успокойтесь, мой милый герцог! — продолжал регент со смехом. — Пока я все тот же и про меня еще не скоро придется сказать: «когда черт состарится…», остальное вы знаете…

— Да я в этом не сомневаюсь, ваше высочество… Позвольте спросить вас: где, в какой стороне встретили вы этот букет цветов с живущим в нем ангелом?

— Недалеко от Парижа… близ Сен-Жермена… Я охотился с де Тианжем в лесах Везине; мы ехали по узкой тропинке, как вдруг услышали чудное пение. Вы понимаете, господа, что я не мог устоять от любопытства, чтобы не взглянуть на певицу… Мы приблизились к опушке леса… Широкий ров преграждал путь… Наши лошади перескочили препятствие, и мы очутились в тенистой аллее меж высоких деревьев; минуты две спустя глазам нашим представился маленький домик, окруженный зеленью… У закрытого плющем окна сидела незнакомая певица, белокурое дитя, которое и похитило мое сердце…

— Вероятно, ваше высочество приступом взяли этот домик? — спросил Ришелье.

— Вообразите, подобная мысль мне и в голову не пришла! В продолжение нескольких минут я смотрел с немым восторгом на это неземное создание… Вдруг девушка вскрикнула, беспокойство и почти ужас выразились на ее личике. Она заметила нас. Я почтительно поклонился ей, повернул свою лошадь и ускакал, унося с собою этот милый образ, который никогда не изгладится из моей памяти. Ну, что скажете, герцог?

— Просто целый роман, — ответил Ришелье. — Нам остается только преклониться перед добродетелью вашего высочества! Уехать, не сказав даже слова этой несравненной девушке, это своего рода геройство!

— Но я ее увижу вновь, и, может быть, скоро… завтра же…

— И ваше высочество, увидав ее снова, вероятно, поймете, что при виде такой красоты уважение неуместно.

— Вы просто дьявол-искуситель, герцог!

— Я стараюсь лишь подражать вам, ваше высочество!… Вы мой учитель!…

— Однако же вы смелы! — сказал Филипп, нахмурив брови.

— Я имел несчастье обидеть вас, ваше высочество? — спросил Ришелье заискивающим тоном.

— Нет, герцог! — снисходительно махнул рукой герцог.