Владетель Мессиака. Двоеженец
Шрифт:
— Я тебя не понимаю… Она?… Да кто же?
— Диана де Сен-Жильда…
Приехавшая обернулась и с удивлением осмотрелась вокруг.
— Мне показалось, что произнесли мое имя… — подумала она.
Виола подбежала к ней с распростертыми объятиями и воскликнула:
— Диана… милая Диана… это ты!
— Я вас не знаю, сударыня! — сказала Диана, отступая назад.
— Взгляни… взгляни на меня… — ответила Хильда, срывая с себя вуаль и бросаясь в ее объятия.
— Хильда… Хильда… Моя дорогая сестра! Я не верю своему счастью…
— Как я рада!
— Двадцатый номер готов, — сказала вновь появившаяся Гимблета.
— Где находится эта комната? — спросила ее Виола.
— По ту сторону двора, во флигеле, в конце коридора…
— Приготовьте для этой барышни другую комнату, рядом с моей, и подайте ужинать ко мне… Милое дитя мое, нам нельзя говорить свободно в этой зале… А нам так много надо передать друг другу… Пойдем ко мне…
Проходя мимо Жерара, Хильда тихо сказала ему:
— Останься здесь… Быть может, ты понадобишься мне…
Обе молодые женщины пришли в седьмой номер. После первых порывов восторга Виола Рени спросила Диану.
— Теперь, моя дорогая, объясни, каким образом ты попала в Париж, и одна?…
— Разве ты не замечаешь, что я в трауре? — ответила сирота. — Моя матушка умерла…
Хотя Виола это уже знала, но тем не менее выразила большое удивление и горе.
— Умерла! — воскликнула она, с участием пожимая руку подруге, и на глазах ее показались неподдельные слезы. — Умерла!
— Я потеряла ее два месяца тому назад… — вздохнула Диана. — И теперь я одна на всем свете.
— Одна? — прошептала Виола. — Нет, ты не одна, потому что я с тобой… Я твой вечный друг!
— Ты все такая же добрая, милая Хильда, — ответила Диана, — но я никого не хочу обременять своей нищетой.
— Твоей нищетой! Ты меня пугаешь! Ты, вероятно, преувеличиваешь, не правда ли? Ты вовсе не так бедна…
Диана вынула из кармана маленький кошелек и открыла его. В нем была лишь одна золотая и несколько серебряных монет.
— Вот все мое богатство, — сказала она, грустно улыбаясь.
— Но как же это случилось?
— Очень просто… Хотя моя мать и слыла за богатую, хотя мы ни в чем не нуждались… и жили в довольстве, но это продолжалось недолго, потом мать принуждена была делать долги… Когда она умерла, у нее уже ничего не было… дом взяли в счет долга и сказали мне, что я не имею права оставаться в нем далее…
— Бедное дитя!… Бедное! — шептала Виола, целуя руки сводной сестры.
— Я принуждена была его оставить, покинуть жилище, где я была так счастлива… — Диана опустила глаза, покраснела и продолжала, понизив голос: — Он не найдет меня более там, если вернется туда…
— Он! Кто же это такой? — спросила Виола. — Про кого ты говоришь?
— Про одного господина, опасно раненного на дуэли неподалеку от нашего сада незадолго до смерти матушки. Я ходила за ним, приняла его к себе в дом… может быть, он обязан мне жизнью…
— И ты любишь его?
— Я сама не знаю этого, Хильда,
но боюсь, что это любовь. Я не могу забыть его… Я была уже счастлива, когда только смотрела на него, слышала его голос…— Да, ты любишь его!… Это и есть любовь!… Знает ли он об этом и любит ли он тебя?
— Я надеюсь… Он был так взволнован, когда прощался со мной.
— Обещал ли он тебе возвратиться?
— Нет, но я была уверена, что он вернется… и знаю наверное, что он был там… И, увы! Он нашел дом пустым…
— Тебе бы надо было написать ему перед отъездом…
— Я не могла этого сделать. Я не знаю, где он живет…
— Ты сказала, это молодой человек? Как его имя?
— Его зовут маркиз де Салье…
Хильда не могла удержаться, чтобы не вскрикнуть от удивления.
— Ты его знаешь? — спросила Диана.
— Да, немного. Это имя одно из тех, которых нельзя не знать!
— Увы! Он для меня потерян безвозвратно, — возразила сирота. — Я его больше никогда не увижу.
— Надейся, надейся, — сказала ей Хильда. — Вы оба в Париже, быть может, и встретитесь вскоре.
— Да, это правда.
— Но где же ты пробыла эти два месяца? Что ты делала?
— У моей матери был брат в Турене… Она мне посоветовала отправиться к нему, я и поехала в его маленькое поместье.
— Что же, он дурно тебя принял?
— Напротив, он такой добрый, великодушный человек… Он меня любил, как свою собственную дочь…
— Так зачем же ты его оставила?…
— Выслушай меня, и ты поймешь, как жестока ко мне судьба…
Диана рассказала все, что знала о драме, разыгравшейся в поместье дяди.
— Да, ты права, мое дитя, — сказала Виола, когда Диана окончила свой рассказ. — Судьба тебя преследует. Но теперь, с этого дня ты будешь счастлива, потому что мы опять соединились… и навечно… Я богата…
— Богата!… Ты, Хильда! Ты замужем?
— Я овдовела…
— Овдовела! В твои лета! Бедный друг!…
— Я также лишилась матери… Она умерла вскоре после нашего последнего свидания в Варене… Один молодой человек влюбился в меня…
— Тот самый, о котором ты мне тогда рассказывала?
— Нет, — ответила Хильда с горечью, — тот был другой. Мой муж не жил в Париже… Он увез меня далеко отсюда… Потому-то я не могла сама приехать к тебе и послала тебе долг… Мой муж много путешествовал. Я объехала с ним всю Европу… Потом он умер, оставив мне большое состояние, которое ты разделишь со мной.
Диана покачала головой.
— Как! — вскричала Виола. — Ты отказываешься?
— Да… И ты не можешь обижаться на меня. Ты знаешь, я гордая… это выше моих сил…
— Но, милое дитя мое, что же ты хочешь делать? Ведь у тебя ничего нет! Надо жить, а твои ручки не способны ни к какой работе.
— У меня еще есть надежда…
— На что же?
— Одно письмо… написанное моей матерью перед смертью… Она дала его мне, приказав воспользоваться им только в крайнем случае, когда у меня не будет ни пристанища, ни куска хлеба. Она сказала мне, что это письмо спасет меня…