VLADI. Владимир Скулачев
Шрифт:
– Роза, пожалуйста, разрешите Ильичу искупать младенца, – попросила удивленную просьбой Розу находившаяся в гостях у Левитанов Крупская, – он страсть как любит купать маленьких детей. – Ленин и Крупская, как известно, собственных детей не имели. Видимо, поэтому с трепетом относились к чужим.
Однако Арон Левитан не только давал частные уроки и сотрудничал с русскоязычными газетами, что позволяло ему зарабатывать деньги и содержать семью, состоявшую уже из трех человек. В 1909-м он поступил в Льежский университет, где получил ученое звание кандидата математических наук. Затем в 1910-1911-м годах он обучался там же, в Льеже, в архитектурной школе. Из Бельгии молодая семья переехала на юг Франции, под Тулузу, где в 1912-1914-м годах Арон продолжил обучение, но уже в Тулузском политехническом институте.
Розалия и Арон Левитан. Фото из семейного архива
– …Электричество! Пожалуй, главное, что мне удалось сделать в жизни, так это найти электричество в митохондриях и доказать, что эти мельчайшие внутриклеточные тельца работают как тепловые электростанции. «Причудливо тасуется колода!» – через каких-нибудь сто лет вспомнит слова булгаковского Воланда Владимир Скулачев, сопоставив этот период жизни своего деда с научным итогом своей.
В октябре 1917-го года в России свершилась революция, свергнувшая строй, с которым боролась партия. Ее членом являлся и Арон Левитан, который с семьей незамедлительно возвратился в Россию. Молодая советская республика остро нуждалась в квалифицированных и, самое главное, идейно проверенных и преданных делу революции профессиональных кадрах. После вынужденного отъезда большой части российской интеллигенции, среди которой были так необходимые государству специалисты, посадок в тюрьмы и расстрела других, не успевших или не пожелавших уехать за границу, потребность в специалистах в разных областях знаний была острейшей. И Арон, будучи хорошим специалистом и добросовестным работником, был буквально нарасхват.
Сначала он работал в Харькове на различных административных должностях: был заведующим отдела статистики при Совете народного хозяйства Криворожско-Донбасской Республики, инженером «Технической конторы Шабадажа», заведовал мельничным подотделом «хлебно-фуражного отдела» Нар комп рода, являлся членом правления и производителем технических работ кооператива «Технострой». С двадцатого года работал сначала инженером, а затем директором Государственного завода художественной индустрии (свободные художественные мастерские); в начале двадцать первого он – в структуре Губсовнархоза и на курсах инструкторов «Трудовой армии». С мая 1921 года по август 1922 года являлся директором Харьковского художественного техникума (ХХТ), а также преподавателем математики, сопротивления материалов и графостатики на архитектурном отделении того же техникума, ставшего впоследствии институтом. По совместительству работал консультантом в Губтекстиле и заведовал текстильной фабрикой. На самом деле основной мечтой Арона Марковича было соединение творчества с инженерной мыслью, что он и пытался воплотить в жизнь во время руководства Харьковским техникумом.
В 1924-м году начался новый период в жизни Левитанов. В декабре Арон, как специалист в области электротехники, по поручению советского правительства был переведен на работу в Наркомторг для организации закупок оборудования по плану ГОЭЛРО, поэтому с семьей переехал в Москву, откуда был командирован в Швецию.
В тот период страна находилась в глубоком экономическом кризисе. Большинство предприятий не работало, а электричество подавалось только на особо важные объекты. Необходимо было предпринять срочные меры по восстановлению и индустриализации народного хозяйства, без чего новая власть могла бы просто не удержаться. Лучшие специалисты и умы, существовавшие в то время в стране, были привлечены для поиска выхода из сложившейся ситуации. И в декабре 1921-го года был принят закон об электрификации России, в основу которого был положен рассчитанный на 10–15 лет план ГОЭЛРО, в разработке которого принимали участие более двухсот крупнейших специалистов, не считая других, специалистов более низкого уровня. План этот предусматривал не просто развитие
энергетики, но и восстановление всей экономики страны. Арон Маркович Левитан считался в стране специалистом, наиболее осведомленным в электротехнике, и он был направлен в Германию для закупок оборудования, которое было так необходимо для реализации плана ГОЭЛРО, поэтому был отозван из Торгпредства СССР в Стокгольме, где заведовал экономической частью представительства.А в феврале 1927-го года Арон Левитан был командирован на работу в Торгпредство СССР в Берлине, где на протяжении семи лет являлся сначала старшим инженером отдела силовых установок и электротехники, затем – заведующим отделом моторов и электрооборудования; позже заведовал группой технической информации планово-экономического сектора, занимал и другие должности.
Движение Гитлера к власти в Германии сделало опасной жизнь А.М. Левитана в Берлине – столице нацистского государства, начавшего с уничтожения лиц еврейской национальности. В 1931 году он был отозван в Москву, где довольно быстро обнаружил, что друзья его, в большинстве своем, были либо не у дел, либо под следствием, либо уже умерли… Революционеры с мечтами о том коммунизме, служению которому он посвятил свою жизнь, стали чуть ли не более опасными для власти, чем при царском режиме. Их постепенно сменяли другие люди. В августе тридцать четвертого А.М. Левитан уволился в связи с уходом на пенсию.
Роза переживала за мужа, видя, как близко к сердцу принимает он все происходящее вокруг, как расстраивается по всякому поводу. Как-то Арон, никогда не являвшийся нытиком, пожаловался жене на сильную боль в груди. Роза усмотрела признаки сердечного приступа. Она немедленно уложила его; быстро, обеспечивая приток воздуха и избегая наступления приступа удушья, расстегнула на муже рубашку и вызвала скорую.
– Голубушка, вот что я могу вам сказать, – сообщил Розе врач после осмотра больного, – больше месяца муж ваш не протянет: у него инфаркт.
Но Роза слишком сильно любила супруга. Она уже однажды вырвала его из лап смерти в ссылке, и теперь просто так она его не отдаст! Железная воля жены вернула Арона Марковича к жизни. Роза выходила мужа, который прожил вместо обещанного врачом месяца еще целых пятнадцать лет. Она поставила близкому ей человеку безошибочный диагноз: он погибал потому, что у него на глазах погибало дело всей его жизни.
Арон Левитан был человеком сильным, но, как большинство сильных людей, он имел и свои маленькие слабости. Одной из них была безграничная любовь к жене, просьбы и требования которой он всегда выполнял.
– Аря, ты немедленно выходишь на пенсию, – железным тоном сказала Роза мужу, увидев, что тот пошел на поправку. – Чтобы ноги твоей на работе больше не было!
Так Арон Маркович Левитан стал пенсионером. Еще раньше он «выпал» из партии. В те годы одна за другой следовали «чистки» партийных рядов: сначала всех из партии исключали, а потом решали, кого в ряды «верных ленинцев» можно принять вновь. Таким вот образом его вместе со всеми другими партийцами исключили, а с заявлением с просьбой принять его обратно Арон Маркович обращаться не стал.
А судьба все испытывала и испытывала семью на прочность. Известные репрессии 1937-го года, начало которым положило издание приказа НКВД № 00447, чуть-чуть не коснулись и семьи Левитанов. На основании объявленной приказом чистки арестовывали как крестьян, священников, бывших дворян, военачальников и военнослужащих, так и других лиц, заподозренных в связях с оппозиционными политическими партиями. Людей отправляли в лагеря, обвиняя их в связях с врагами народа. Вместе с ними в лагеря следовали независимо от их возраста и «члены семей изменников Родины». Многие из арестованных затем были расстреляны.
– Жила тогда наша семья в Москве в доме № 5 по Каляевской улице. В доме жили в основном сотрудники Наркомата иностранных дел и Наркомата внешней торговли. В одну из недобрых ночей тридцать седьмого большинство наших соседей было арестовано. Дом был семиэтажный, на каждой площадке – по две квартиры, а всего в подъезде четырнадцать. В одну ночь в нашем подъезде двенадцать квартир из четырнадцати были опечатаны, – спустя много лет рассказывала Розалия Захаровна эту страшную быль своему старшему внуку Владику, который навсегда запомнил неописуемый, смертельный ужас в ее глазах.