Власть книжного червя. Том 4

— Ты могла бы избежать столкновения, если бы рассказала об этом Лестилауту. Мне кажется, у него нет склонности к Тьме, — заметил Анастасий.

— Возможно, но это сведения, которые я узнала в ходе моего личного исследования после того, как сняла с них одежду. Я не хотела разглашать ничего, что библиотека похоже до того держала в секрете.

Я просто следовала золотому правилу не говорить ничего лишнего. Как дворянин, принц должен был понимать, какой информацией можно поделиться, а какую нужно держать в секрете.

— Кроме всего прочего, лорд Лестилоут не очень любит посещать библиотеку, так что он никогда не подойдет на роль хозяина Шварца и Вайса, — продолжила я. — Им нужно давать ману раз в три дня или около того, и никто, кто хочет ими владеть исключительно для престижа, не сможет их с таким постоянством снабжать маной.

— Ох, леди Розмайн, вы не должны нести это бремя в одиночку. Если есть еще один аристократ с подходящей маной, вам, конечно, будет легче, если он возьмет на себя часть бремени хозяина, — предложила Соланж, глядя на меня с беспокойством. — В прошлом Шварца и Вайса совместно управляли три высших аристократа. Я могу только представить, как тяжело вам, должно быть, содержать их в одиночку. Может быть, молодая женщина из Аренсбаха, о которой я уже упоминала, обладает подобающими качествами?

Но как по мне, не было ничего хуже и опаснее, чем кто-то из Аренсбаха, обладающий подходящей маной.

— Мне показалось необычным, как часто они нуждаются в зарядке маной… — прокомментировала я. — Предыдущие библиотекари, должно быть, наполняли Шварца и Вайса огромным количеством маны, чтобы они могли передвигаться самостоятельно в течение целого года. Вероятно, это был процесс, проделываемый в течение значительного промежутка времени, но все же объем, должно быть, был просто ошеломляющий.

Соланж грустно улыбнулась и опустила глаза.

— Этого смогли добиться только потому, что три библиотекаря поставили себя на грань смерти, наполнив их маной, прежде чем покинуть свои посты.

— На грани смерти..? — эхом повторила я, мои глаза расширились от того, как зловеще, не соответствующе для обстановки, в которой мы находились, это прозвучало.

Анастасий тяжело вздохнул.

— Библиотекари были связаны с аристократами, которые поддерживали первого и четвертого принцев. Вот почему они не могут вернуться.

Только тогда я поняла, что три библиотекаря, которые доверили Шварца и Вайса Соланж, чуть не убившие себя, чтобы наполнить Шварца и Вайса маной, навсегда прощаясь с библиотекой, не просто перевелись работать куда-то еще, а поднялись по самой высокой лестнице. Я с силой сжала губы.

Соланж кивнула:

— В ближайшее время мы вряд ли получим новых библиотекарей, так что нам остается полагаться на вашу добрую волю, чтобы Шварц и Вайс продолжали быть столь же подвижными как в данный момент, леди Розмайн.

— Но… Шварц и Вайс фамильные ценности королевской семьи. Разве это не достаточная причина, чтобы заручиться помощью? — спросила я. — Кроме своей высокой материальной стоимости, они, должно быть, весьма культурно значимы.

Анастасий вздернул подбородок, слегка склонив голову набок.

— После гражданской войны было лишено питания маной магических инструментов больше, чем я могу сосчитать.

Библиотека Королевской академии не единственное место, пострадавшее в результате этого, и есть более важные инструменты, которые имеют более высокий приоритет.

По моим грубым прикидкам, количество магических инструментов, которые перестали работать, было примерно равно тому, сколько дворян было казнено. Гражданская война произошла давным-давно, и шла далеко от Эренфеста, и все же я самолично ощущала её последствия.

— Я сомневаюсь, что у нас есть ресурсы, чтобы прислать людей, способных обеспечить работу магических инструментов библиотеки. Если ты хочешь, чтобы они продолжали работать, то тебе нужно будет продолжать наполнять их маной по доброте душевной и ничего не требуя в замен, — со вздохом объяснил Анастасий. — Все было бы гораздо проще, если бы ты не была кандидатом в эрцгерцоги.

Если бы я не была кандидатом в эрцгерцоги, то на третьем курсе стала бы чиновником-учеником, а затем перешла бы работать в Суверению в качестве ученика библиотекаря, полностью решив этот вопрос. Но все кандидаты в эрцгерцоги играли решающую роль в своих собственных герцогствах, поэтому, за исключением брака с членом королевской семьи, они никогда не становились дворянами Суверении. Это было правило, принятое давным-давно, чтобы предотвратить перетекание самых многообещающих кандидатов в Суверению.

— Поскольку ты кандидат в эрцгерцоги, мы не можем отдать их тебе, — уточнил Анастасий. Затем он объяснил, что назначение меня официальным опекуном Шварца и Вайса приведет к тому, что оба шмиля станут собственностью Эренфеста, что вызовет еще более яростные протесты со стороны других кандидатов в эрцгерцоги. — Ты просто помощник, оказывающий помощь библиотеке по своей собственной доброй воле. Это понятно?

— Да, мой господин. В таком случае я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь с управлением библиотекой, — я была более чем готова помочь со снабжением маной. Уж чего, а «доброй воли» по отношению к библиотеке у меня хватало.

Услышав мое обещание помочь, Соланж тепло улыбнулась.

— Большое вам спасибо, леди Розмайн.

— Соланж, ты можешь идти. Розмайн, ты пока останешься, — сказал Анастасий.

— Как пожелаете. Прошу меня извинить… — Соланж почтительно опустилась на колени, попрощалась и вышла из комнаты.

***

— В чем дело…? — спросила я.

— Одну минуту, — ответил Анастасий. Он замолчал, подыскивая слова, пока я пила чай и ела сладости. Его прежний образ принца, имеющего право приказывать всем вокруг него полностью исчез. Теперь он производил впечатление обычного человека, думающего о женщине, которая ему нравится.

Честно говоря, мне не хотелось говорить с Анастасием о романтике. Я уже доводила его до бешенства во время чаепития с профессорами музыки и, конечно, не хотела снова все испортить. Без сдерживающего, умиротворяющего присутствия Эглантины, одной ошибки с моей стороны будет достаточно, чтобы накликать на себя беду.

И да, чтобы он не хотел обсудить, это определенно касается леди Эглантины. Да отпусти ты уже меня…

Мои мысли, которые вполне возможно тянули на обозначение «предательские», были прерваны нерешительным голосом Анастасия.