Власть крови

Я встал рядом, держа руку с заготовленным жестом.

— Мы считали код твоей крови, — после моих слов глаза усача в ужасе расширились. — И раз ты теперь в нашей власти, давай выкладывай, где моё серебро и кто за этим стоит.

Мужчина закрыл глаза и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Его губы немного вздыбились, словно он облизал зубы под ними.

— Ох, детки, — сказал он с улыбкой, открывая глаза. — Вы даже не представляете, во что ввязались.

— Во что мы ввязались? — прорычал я. — Вы меня первые ограбили!

Усач затрясся всем телом. Из его рта полезла противная белая пена.

— Я бы на вашем месте держался от столицы подальше, — прохрипел он.

Он вдруг перестал дрожать. Остекленевшие глаза уставились в потолок.

— Нет-нет-нет! — запричитал я, хватая его за грудки.

Но у меня в руках повис лишь труп. Не было смысла даже проверять пульс. Внутренним взором я прекрасно чувствовал, что его сердце остановилось.

— Он что, умер? — спросил Кортус тихим голосом.

Я бросил труп и привалился к стене, медленно сползая на пол.

— Да, — ответил я, закрывая лицо руками.

— И что нам теперь делать?

Глава 8

В дверь настойчиво постучались. Я резко оторвал голову от софы, изгибая пальцы в начальных жестах заклинания. Завис на секунду, собирая мысли в кучу. Встретился глазами с ошалевшим Кортусом, который тоже выставил руку в сторону двери. До этого он спал за столом лейтенанта.

Точно, мы ведь в полицейском участке. Я расслабился, восстанавливая дыхание. Вместе с тем в голову хлынули воспоминания о прошедшей ночи.

Мы с Кортусом решили, что не стоит пытаться ничего скрывать. Особенно с учётом того, что нас пытались убить оружием, аналогов которого до сих пор не было в этом мире.

Твою кровь, я уже начинаю рассуждать как Кортус.

Поэтому мы направились в деревню в поисках полиции. Оказалось, что её в Гордее нет, а её функции исполняет местный старшина. Нашли мы его спустя час в пьяном состоянии. Он заявил, что нам можно доверять, учитывая, что я аристократ и сам явился с повинной.

Посетовал над телом мёртвого Калима, несколько раз пнул ногой усача, на усах которого до сих пор была застывшая белая пена. Затем выбежал в огород, чтобы очистить желудок. От этих звуков мы с Кортусом едва сдержались, чтобы не последовать его же примеру.

После этого старшина вернулся в более вменяемом состоянии. Отрядил четырёх мужиков, чтобы помогли нам с трупами, и посадил на последний поезд до Кресты. Напоследок сунул мне записку на скомканном листе:

«Для полиции

Я, старшина деревни Гордеи, заявляю о двух убийствах, произошедших сегодня. Пострадал один местный и один приезжий. Сеньор ла Донжи мастерски справился с их убийцей и самостоятельно арестовал. Отправляю его вам вместе с трупами и арестованным».

Под «арестованным убийцей», по всей видимости, подразумевался Кортус. Я выбросил записку в окно при первой же возможности. Ещё не хватало, чтобы у нас из-за неё появились проблемы.

Проблем и так было сполна. Для начала нужно было доставить два трупа с вокзала до полицейского участка. Я от всей души надеялся, что нам не попадётся ни одного журналиста в столь поздний час. Даже думать не хотелось, что будет, если я попаду в газеты с трупами на руках.

Добравшись до полицейского участка, мы прождали ещё с час, пока вызовут лейтенанта ла Ром, который занимался моим делом. Ещё несколько часов ушло на то, чтобы объяснить ему произошедшее и выслушать нагоняи за то, что вообще ввязались в это дело.

По всем правилам мы стали главными подозреваемыми в двух убийствах. Лейтенант заверил меня, что это лишь формальность. Но нам всё же пришлось провести ночь в полицейском участке. Ладно хоть мой статус позволял это сделать не за решёткой, а в кабинете лейтенанта.

Но несколько часов на твёрдой софе всё равно дались мне с трудом. Ещё, к моему большому неудовольствию, пришлось отдать револьвер.

В двери повернулся ключ.

Я к этому времени уже успел сесть и растереть глаза. Недовольно посмотрел на свои светлые золотистые пряди, торчавшие прямо перед глазами. С таким безумным темпом надо начать носить с собой расчёску.

Дверь открылась.

— Сеньор ла Донжи, — раздался бесящий своей бодростью голос лейтенанта. — За вами пришли!

Радостно вскочив с софы, я уже был готов поприветствовать своего дворецкого. Однако вместо него в кабинет вслед за лейтенантом вошёл незнакомый мужчина. Он был невысокого роста, с большим носом и белоснежными седыми волосами. Идеально скроенный серый костюм-тройка, впрочем, не скрывал небольшого пузика.

Он с интересом оглядел нас с Кортусом и убранство кабинета. В его взгляде читалась какая-то ехидно-весёлая безуминка. Но куда больше удивляло и пугало другое.

С такими седыми волосами ему должно быть минимум лет 60–70. Однако его кожа была гладкой как у двадцатилетнего. Не считая, конечно, укоренившихся морщинок в уголках глаз и рта.

— Вы всё ещё значитесь главными подозреваемыми, — продолжал лейтенант ла Ром. — Однако ваших показаний и поручительства сеньора ла Ретордус будет достаточно, чтобы отпустить вас.

— О, прошу, не надо «сеньоров», — отозвался седой мужчина приятным голосом, который, опять же, мало подходил его подозрительно молодому лицу. — Просто «ректор».

Я удивлённо приподнял брови.

— Ректор Ретордус? — спросил я.

Неужели передо мной стоял человек, возглавлявший «Виору»? Да кровь с ней, с «Виорой». Неужели я воочию увидел одного из всего нескольких магов IV группы крови? Да уж, признаться, я ожидал, что он будет выглядеть иначе.

— Познакомимся поближе в карете, — подмигнул мне ректор. — А то вы и так уже опаздываете на занятия. Лейтенант, надеюсь, это всё?

— Да, вот только… — лейтенант серьёзно посмотрел сначала на Кортуса, затем на меня. — Оставьте это дело полиции. Не лезьте туда, куда не стоит.

— Слова моей подружки, — хохотнул ректор, выходя из кабинета.

Едва сдерживаясь от смешков, мы с Кортусом пошли следом за ним, оставив покрасневшего лейтенанта в одиночестве.

В карете мы уселись на сиденье напротив ректора. Он отдал команду кучеру, а затем вновь оглядел нас весёлым взглядом.

— Ну и ну, — хмыкнул он. — Мне уже доводилось вытаскивать своих студентов из-за решётки. Но чтобы первокурсников, да ещё всего лишь на третий день учебного года, это у меня впервые.