Властелин колец

Наконец наступил долгожданный вечер, когда смотревшие со стен жители Города увидели на поле палатки и шатры. Не было ни одного дома, где бы не горели в эту ночь огни. А когда наступило ясное, свежее утро и за восточными горами, очистившимися теперь от Тени, взошло солнце, в городе разом зазвонили все колокола, поднялись, плеща на ветру, все знамена, и над Белой Башней Цитадели в последний раз взвился стяг Наместников — серебряный, как снег на солнце, без знаков и гербов.

Короли Запада двинули свои полки к городским стенам. Все затаив дыхание смотрели, как ряд за рядом приближается войско, блестя и сверкая в лучах восхода, как ручьи живого серебра. Так подошли они к Воротам и остановились немного не доходя до них. Ворота еще не восстановили; вместо них вход в Город преграждал заслон, у которого несли караул гвардейцы в черно–серебряном, с длинными обнаженными мечами. Перед заслоном стояли Фарамир, Наместник Гондора, Хьюрин, Хранитель Ключей, и остальные гондорские князья, а с ними — Эовейн Роханская с маршалом Эльфхельмом и высокородными роханскими рыцарями. За ними и по обе стороны от ворот всеми цветами радуги пестрели толпы нарядных людей с гирляндами и венками.

Перед стеной Минас Тирита оставалось широкое пространство, окруженное воинами, роханскими и гондорскими, и простыми гондорцами — как горожанами, так и жителями дальних провинций. Толпа шумела и волновалась, но стоило выступить из рядов войска дунаданам, одетым в серебристо–серые одежды, как все стихло. Впереди медленно шел Владыка Арагорн. Он был облачен в черную кольчугу с серебряным поясом и длинную белую мантию, скрепленную у горла большим зеленым камнем, который сверкал так, что видно было издалека. Голова Арагорна оставалась непокрытой, если не считать тонкого серебряного обруча со звездой, охватившего ему волосы. Рядом с Арагорном шли Эомер Роханский, князь Имрахил и Гэндальф, облаченный в белое, а с ними — четыре маленьких человечка, которым многие весьма дивились.

– Нет, что ты, голубушка моя! Какие же это ребятишки? — объясняла Иорэт своей родственнице, прибывшей из Имлот Мелуи. — Это перианы из далекой Страны Невеличков, милочка, и все они великие и славные князья, вот как. Кому ж это и знать, как не мне, ведь один из них долго пробыл у нас в Обителях под моей опекой. С виду они крохи, зато в бою ужасть какие смелые! Да что там говорить, сестрица, ведь один из них пробрался в Страну Тьмы, взяв с собой только своего оруженосца, и что же? Дошел до самого Черного Властелина и сразился с ним, можешь себе представить, и поджег Черную Башню — хочешь верь, хочешь нет! Во всяком случае, в Городе про это все говорят! Это, наверное, тот, что идет рядом с Эльфийским Камнем. Они с ним, слыхала я, такие друзья, что водой не разольешь! А Эльфийский Камень — он и вообще чудо, таких нигде больше не сыщешь. Не податлив, милочка, это уж как положено, зато сердце у него, как говорится, золотое, а в руках благодать исцеления. «В руке Короля исцеленье найдешь!» — сказала я им. Через мои слова все наружу–то и выплыло. А Митрандир мне и говорит: «Иорэт, — говорит, — люди долго не забудут твоих слов». И тогда…

На этом наставление пришлось прервать, так как заиграла труба и на поле наступила мертвая тишина. Фарамир выступил вперед, сопровождаемый только Хьюрином, Хранителем Ключей, и четырьмя шедшими чуть позади гвардейцами в высоких шлемах Цитадели и черно–серебряных уборах. Они несли большой ларец из черного лебетрона, окованный серебром.

Фарамир встретил Арагорна посередине открытого пространства между рядами войск и Воротами, преклонил перед ним колено и произнес:

– Последний Наместник Гондора просит снять с него бремя власти.

И он протянул Королю белый наместнический жезл, но Арагорн отклонил его руку:

– Бремя власти останется на тебе до самой смерти и после нее перейдет к твоим детям. Так будет, пока не оборвется мой или же твой род. Исполни же, что должен исполнить!

Тогда Фарамир встал и воскликнул так, чтобы все слышали:

– Выслушайте, гондорцы, своего Наместника! Cе, в Город наш явился человек, который предъявил права на королевский трон. Этот человек перед вами. Имя его — Арагорн, сын Араторна, предводитель дунаданов Арнора, Вождь Западных Армий, обладатель Звезды Севера и Перекованного Меча, Победитель врагов Гондора, Исцеляющая Длань, Эльфийский Камень, Элессар, отрасль Валандила, сына Исилдура, сына Элендила из Нуменора. Признаете ли вы его своим Королем? Войдет ли он в этот Город, дабы остаться здесь навсегда?

Войско и горожане в один голос громко прокричали:

– Да!

Иорэт поспешила растолковать своей родственнице, что происходит:

– Надо знать, дорогая, что это просто полагается так говорить, а на самом деле все известно заранее, ведь он уже был в Городе, понимаешь? Вот что он мне сказал…

Но тут ей опять поневоле пришлось прикусить язык, потому что Фарамир продолжал:

– Люди Гондора! Хранители Предания утверждают, что в древности Король получал корону от своего отца перед кончиной последнего, а если это было невозможно — наследник один, без сопровождающих, шел в Усыпальницы и брал символ власти из рук усопшего Короля. Но теперь обстоятельства вынудили нас поступить иначе, и я, пользуясь своей наместнической властью, сам принес сюда с улицы Рат Динен корону Эарнура, последнего Короля, почившего много веков назад, во времена наших далеких праотцев.

Стражи сделали шаг вперед. Фарамир открыл ларец из лебетрона и вынул из него древнюю корону. По виду она напоминала шлем гвардейцев Башни, но была выше и белого цвета; по бокам на ней блестели чаячьи крылья из серебра и перламутра, ибо таков был родовой герб Королей Из–за Моря. Семь бриллиантов сверкало на ободе короны, а на самой верхушке горел еще один, яркий как пламя.

Арагорн принял из рук Фарамира корону, поднял ее над головой и воскликнул:

– Эт Эарелло Эндоренна утуулиэн! Синомэ маруван ар Хилдиньньяр тенн' Амбар–метта! [635]

635

Арагорн произносит эти слова на Квэнии.

Эти самые слова произнес Элендил, когда прибыл в Средьземелье на крыльях ветра: «Из–за Великого Моря явился я в Средьземелье, и род мой пребудет здесь до скончания мира!»

Но, к немалому удивлению собравшихся, короны Арагорн не надел. Он возвратил ее Фарамиру и молвил:

– Многие помогали мне своею доблестью и трудами прежде, нежели я возвратил себе владения предков. В знак этого я хочу, чтобы корону мне подал Хранитель Кольца, а Митрандир, если будет на то его воля, водрузил мне ее на голову, ибо только благодаря ему все свершилось так, как свершилось, и победа, которую мы празднуем сегодня, — его победа.

Выйдя вперед, Фродо взял корону из рук Фарамира и подошел с нею к Гэндальфу, и Гэндальф возложил Белую Корону на голову коленопреклоненному Арагорну со словами:

– Сим полагается начало дням Короля земли сей, и да пребудет на них благословение, доколе незыблемы престолы Валаров!

Арагорн встал, и воцарилась тишина — ибо всем, кто был на поле, показалось, что они видят его впервые. Статный, как древние короли–мореходы, он возвышался надо всеми: отягченный бременем лет Властитель — и одновременно муж в зените зрелости. На челе его почила мудрость, длань его таила исцеляющую силу, и ореол света окружал его.

И Фарамир воскликнул:

– Се Король Гондора! [636]

Запели все трубы, и Король Элессар приблизился к Воротам. Хьюрин, Хранитель Ключей, отодвинул заграду — и, под звуки арф, скрипок, флейт и чистых, звонких голосов, поющих хвалу, Король вступил на выложенные цветами улицы, поднялся к Цитадели и вошел в ворота; в это же самое мгновение взвился к небу и заплескался на ветру новый флаг Цитадели, с Деревом и Звездами, и правление Короля Элессара, воспетое позже в стольких песнях, началось.

636

В письме к одному из читателей ВК Толкин пишет (1963 г., П, с.323–324): «Разумеется, я не вдаюсь в подробности того, как именно Арагорн, в роли Короля Гондора, будет править государством. Но в книге ясно дается понять, что сражений было еще много и в первые годы правления Арагорна на восток высылалась не одна военная экспедиция. Главными военачальниками после Арагорна были Фарамир и Имрахил, и один из них, естественно, становился военным главой государства на время отсутствия Короля. Нуменорский король был монархом и обладал властью принять окончательное и не подлежащее обсуждению решение в любом спорном случае; он правил государством в рамках древнего закона, осуществляя и интерпретируя этот закон, но не изменяя его. Между прочим, даже у Дэнетора имелся Совет, на котором в случае рассмотрения спорного вопроса внутригосударственной политики Дэнетор должен был по меньшей мере выслушивать то, что говорили князья провинций и военачальники. Арагорн восстановил Большой Совет Гондора, в котором Фарамир, остававшийся по праву наследования Наместником (т.е. представителем Короля во время его отлучек за пределы страны или во время болезни, а также в промежутках между смертью одного монарха и коронацией нового), стал Главным Советником Короля».

При Короле Город был отстроен заново, да так, что он сделался прекраснее, чем когда–либо, не исключая пору своего первого расцвета. На площадях забили новые фонтаны, вдоль улиц зазеленели деревья. Ворота для Столицы выковали из стали и мифрила, а мостовую устлали белым мрамором. Много потрудилось над украшением столицы Горное Племя; с радостью гостил здесь и Лесной Народ. Все было исцелено и отстроено, дома наполнились людьми и зазвенели от песен и детского смеха. В Городе не осталось ни единого пустого окна, ни одного мертвого и безмолвного двора, и память о славе последних лет Третьей Эпохи долго еще сохранялась в легендах эпох, пришедших на смену.