Властелин мургов

Ургит тем временем внимательно обследовал одну из массивных колонн.

– Здесь явно потрудились не мурги, - уверенно объявил он.
– Камни слишком хорошо подогнаны.

– Башня была построена еще до того, как мурги проникли в эту страну, - ответил Эрионд.

– Рабами?
– изумился Ургит.
– Да они умеют лепить лишь глиняные хатки!

– Они предпочитают, чтобы все именно так и думали. А между тем они строили башни и даже целые города еще в те времена, когда мурги жили в шатрах из козьих шкур.

– Может быть, кто-нибудь разведет огонь?
– сквозь стиснутые зубы процедила трепещущая Сенедра.

– Я замерзаю.

Гарион взглянул на нее - губы у маленькой королевы совсем посинели.

– Дрова вон там, - сказал Эрионд. Он исчез позади одной из колонн и возвратился с охапкой гладких белых прутьев.

– Мы с Зедаром собирали хворост на берегу - море часто выбрасывает ветки. Остался приличный запас.

Юноша подошел к очагу у задней стены, положил на пол охапку и склонился, заглядывая в трубу.

– Похоже, она не засорилась.

Дарник немедленно принялся за дело, вооружившись кремнем и трутом. Через считанные минуты маленький оранжевый язычок уже жадно лизал островерхую горку мелких щепочек. Все сгрудились вокруг огня, подкладывая палочки потолще, от всей души желая, чтобы огонек поскорее разгорелся.

– Так не годится, - сказал Дарник с несвойственной ему суровостью.
– Вы только мешаете огню, он может погаснуть.

И все неохотно отступили.

А Дарник принялся осторожно подбрасывать щепочки в пламя, потом в ход пошли маленькие прутики и лишь затем - более крупные. Языки пламени росли и крепли и скоро объяли сухие прутья. Вскоре на сводчатом потолке заплясали оранжевые сполохи, и Гарион ощутил слабое тепло.

– Ну, хорошо, - озабоченно сказала Польгара, - а как быть с пищей?

– Матросы уже ушли от корабля, - сказал Гарион, - сейчас как раз время отлива, так что все судно, разве что за исключением кормы, лежит на суше. Я возьму пару лошадей и спущусь туда - а вдруг повезет и удастся отыскать что-то из съестных припасов.

Огонь уже вовсю потрескивал. Дарник поднялся и поглядел на Эрионда.

– Ты справишься?

Эрионд кивнул и пошел за очередной порцией хвороста.

Кузнец поднял плащ.

– Мы с Тофом можем составить тебе компанию, Гарион, на случай, если матросы надумают вернуться. Но нам надо спешить. Совсем скоро начнет темнеть.

На вершине холма все еще свирепствовал ветер, смешанный с дождем и градом.

Гарион и двое его друзей осторожно пробирались по склону в сторону брошенного корабля, который, словно некое исполинское животное с переломанным хребтом, лежал на камнях, отнявших у него жизнь.

– Как ты думаешь, долго еще будет штормить?
– крикнул Гарион Дарнику, силясь перекричать вой ветра.

– Как знать, море может утихнуть и к вечеру, а может пробесноваться еще несколько дней.

– Я боялся, что ты именно так и скажешь.

Они спешились и вошли в тот самый пролом, которые сами же проделали, покидая корабль.

– Не думаю, что нам удастся чем-то поживиться, - сказал Дарник.
– Наши мешки с провизией насквозь вымокли и еда пришла в негодность, а матросы вряд ли держали в трюме что-нибудь съестное.

Гарион кивнул.

– Но хоть походную кухню тетушки Пол мы можем прихватить? Думаю, она ей понадобится.

Дарник смотрел на мокрые мешки и тюки, сваленные в кучу в кормовом отсеке, их заливали волны прибоя, хлещущие через пробоины в трюме.

– Думаю, ты прав, - вздохнул кузнец, - я поищу.

– Коль скоро мы уже здесь, то можем прихватить и оставшиеся в каютах пожитки, - сказал Гарион, - я схожу за ними, а вы с Тофом пока поглядите, не оставили ли нам матросы чего-нибудь путного.

Он осторожно поднялся по разбитым ступенькам на палубу и вскоре уже обходил каюты.

Ему потребовалось около четверти часа на то, чтобы собрать все вещи, которые они в спешке побросали, спасаясь с гибнущего корабля. Он завернул все в кусок парусины и возвратился на палубу, потом сошел на берег и положил свою ношу на мокрый песок.

Из кают-компании показалась голова Дарника.

– У нас не густо, Гарион. Матросы хорошенько тут похозяйничали.

– Придется пустить в дело все, что удалось найти, - ответил Гарион, сощурившись и глядя в хмурое небо, которое стремительно темнело.
– Нам надо поторапливаться.

На закате они достигли вершины холма и осторожно повели лошадей вдоль земляного вала ко входу в подвал. Как только они поравнялись с входом, стемнело окончательно. Внутри было уже тепло и достаточно-светло - пламя успело ярко разгореться. Между колоннами на веревках сохли одеяла и промокшая одежда. От влажной ткани поднимался густой пар.

– Ну как, удачно?
– спросил Шелк.

– Не очень, - признался Гарион.
– Матросы хорошенько поработали.

Дарник и Тоф ввели в поводу лошадей и принялись сгружать тюки.

– Мы нашли мешок фасоли, - объявил кузнец, - и горшок меда. В углу завалялся мешок муки да немного копченой свинины. Матросы бросили ее потому, что она заплесневела, но думаю, можно срезать испорченные края.

– И это все?
– спросила Польгара.

– Боюсь, что да, Польгара, - ответил Дарник.
– Еще мы принесли жаровню и несколько мешков угля - в этих местах, похоже, дрова отыскать нелегко.

Польгара нахмурилась, задумавшись.

– Конечно, это не так уж и много, Польгара, - извиняющимся тоном продолжал кузнец, - но мы сделали все, что могли.

– Мне и этого довольно, дорогой. Я что-нибудь придумаю, - улыбнулась ему Польгара.

– А я прошелся по каютам и собрал одежду, - сказал Гарион, расседлывая лошадь.
– Кое-что даже осталось сухим.

– Хорошо, - ответила Польгара.
– Теперь давайте переоденемся во все сухое, а я подумаю, что можно приготовить поесть.

Шелк с сомнением оглядывал припасы. Вид у него был самый что ни на есть разнесчастный.

– Может, фасолевую размазню?

– Нет, фасоль слишком долго варится, - ответила Польгара.
– А вот мучная похлебка с медом, да еще по ломтику свинины - это то, что надо.

Шелк тяжело вздохнул.

Наутро дождь и град прекратились, но ветер все еще буйствовал на вершине холма, словно силясь вырвать с корнем густую траву. Гарион, завернувшись в плащ, стоял у земляного вала прямо напротив входа в подвал и глядел на пенные гребни волн, лижущих берег. Далеко на юго-востоке небо понемногу светлело и прояснялось, но над заливом по-прежнему нависали тяжелые серые тучи. Ночью прилив еще раз атаковал брошенное судно и окончательно отломил корму, которую унесло в море. На волнах прибоя покачивались безжизненные тела - и Гарион старался не смотреть на бренные останки мургских моряков, которых смыло за борт при первом же ударе о риф.