Властелин мургов

И тут он увидел несколько кораблей под красными парусами, идущих вдоль южного берега Моря Горанда прямо к остову погибшего корабля.

Бельгарат и Эрионд вышли, приподняв кусок парусины, который еще вечером приладил вместо двери хитроумный Дарник, и присоединились к Гариону.

– Дождь наконец кончился, - объявил Гарион, - да и ветер, похоже, стихает. Но вот новая напасть.
– Он указал на красные паруса, которые неотвратимо приближались.

Бельгарат насупился.

– Как только они увидят разбитый корабль, сразу же высадятся на берег. Думаю, пора нам трогаться.

А Эрионд озирался с тем же странным выражением на лице, что и накануне.

– Здесь мало что переменилось, - отметил он. Потом указал на низенькую, заросшую травой каменную скамью в дальнем конце земляного вала.
– Тут я играл, когда Зедар позволял мне выходить.

– А он часто разговаривал с тобой?
– спросил Бельгарат.

– Лишь изредка, - ответил Эрионд.
– Он вообще предпочитал держать язык за зубами. У него были кое-какие книги, и он почти все время читал.

– Наверное, ты чувствовал себя одиноким, ведь был совсем еще ребенком.

– Мне жилось здесь не так уж и плохо. Я подолгу наблюдал за облаками или за птицами. Весной птички устраивают гнезда прямо под обрывом. Если перегнуться через вал, можно было увидеть, как они снуют туда-сюда. Особенно я любил смотреть на птенчиков, когда они только начинают учиться летать.

– А далеко ли до дороги, ведущей в глубь континента? Ты знаешь ее?

– За день мы вполне можем до нее добраться. Конечно, тогда я был совсем мал и не мог ходить быстро, как взрослый.

Бельгарат кивнул, потом, заслонив глаза рукой, вгляделся в маллорейские суда, движущиеся к берегу.

– Думаю, пора обрадовать остальных. Мы немного выгадаем, пытаясь обороняться здесь от прорвы маллорейских матросов.

На то, чтобы упаковать еще не просохшую одежду и скудный запас провизии и погрузить все это на лошадей, у них ушел примерно час. Потом они один за другим покинули свое убежище и повели лошадей к подножию холма. Гарион заметил, что Эрионд оглянулся с выражением легкой грусти на лице, но тотчас же взял себя в руки и решительно продолжил путь.

– Я знаю дорогу, - сказал Эрионд, - позвольте мне ехать впереди.
– И, улыбнувшись, прибавил: - Мой конь хочет поразмяться.
– И пустил жеребца в галоп.

– Весьма странный мальчик, - заметил Ургит, садясь в седло.
– А что, он и вправду был знаком с Зедаром?

– О да, - ответил Шелк, - он знал даже Ктучика.
– И, бросив искоса взгляд на Польгару, добавил: - Он всю жизнь провел в обществе весьма странных людей, посему его необычность вполне понятна и объяснима.

Сквозь толщу туч кое-где уже проглядывало голубое небо и на землю струились потоки яркого утреннего солнца. Ветер присмирел, превратившись в почти ласковый бриз. Путники ехали крупной рысью вслед за Эриондом и его великолепным конем.

Сенедра, облаченная в одну из туник Эрионда и плотно облегающие теплые шерстяные рейтузы, пристроилась рядом с Гарионом.

– Мне очень нравится твой утренний туалет, моя королева, - усмехнулся он.

– Все мои платья совсем мокрые, - ответила она. Потом замолчала и личико ее посерьезнело.
– Все складывается далеко не лучшим образом, правда, Гарион?

Ведь мы возлагали столько надежд на этот корабль.

– Не знаю, не знаю. Мы сэкономили массу времени, к тому же миновали почти всю зону военных действий. А раз так, то возможно, нам удастся отыскать еще корабль. Думаю, мы ничего не потеряли.

– Но ничего и не выиграли.

– Пока трудно сказать.

Она вздохнула и замолчала.

Около полудня они доехали до дороги, повернули на восток и за остаток дня проделали немалый путь. Не похоже было, что по этой дороге кто-либо ездил - скорее всего ею уже долгое время никто не пользовался, но Шелк тем не менее ехал впереди в качестве разведчика. Заночевали они в густых зарослях ивняка при дороге - там легко было натянуть палатки. Ужин в тот вечер состоял из бобов и свинины, что весьма огорчило Ургита.

– Отдал бы все сейчас за ломоть говядины, - жалобно говорил он, - даже дурно приготовленной, вроде той, что подают во дворце Дроим.

– Не желаете ли тарелочку травяного бульона, ваше величество?
– дерзко оборвала его Прала.
– А может, предпочтете добрую порцию жареной ивовой коры?

Он бросил на девушку суровый взор, потом повернулся к Гариону.

– Скажи мне, долго ли вы с друзьями намереваетесь пробыть в Хтол-Мургосе?

– Да не очень. А что?

– Понимаешь, у западных дам есть преотвратная тяга к независимости и прискорбная привычка высказывать все напрямик и без обиняков. И я нахожу, что их влияние на неокрепшие души и умы особо впечатлительных юных дев может сильно повредить последним.
– И тут, вдруг осознав, что явно зарапортовался, он опасливо покосился в сторону Польгары.
– Я не имел намерения оскорбить кого бы то ни было, госпожа! Это просто старинный мургский предрассудок.

– Понимаю, - спокойно ответила Польгара.

Бельгарат отставил в сторону тарелку и поглядел на Шелка.

– Ты весь день ехал впереди нас. Не видел ли чего-нибудь подозрительного?

– Только стадо довольно крупных оленей, идущее на север, - ответил маленький человечек, - но слишком далеко, стрелою их было не достать.

– Что у тебя на уме, отец?
– спросила Польгара.

– Нам необходимо свежее мясо, - ответил Бельгарат, поднимаясь на ноги.
– На тухлой свинине и бобах мы далеко не уедем.
– Он выступил из ярко освещенного круга вокруг костра и, сощурившись, поглядел на посеребренные лунным светом облака, сквозь которые кое-где виднелись звезды.
– Прекрасная ночь для охоты! А ты как думаешь?

На губах Польгары заиграла таинственная усмешка. Она тоже встала.

– Думаешь, ты все еще способен на подвиги, Старый Волк?

– Думаю, вполне, - ласково ответил он.
– Пошли, Гарион. Нужно отойти подальше от лошадей.

– Что они собираются делать?
– спросил Ургит у Шелка.

– Но тебе ведь не так уж и хочется это знать, а, братец? Уверяю тебя, ты вовсе не хочешь этого знать.

Луна серебрила колышащуюся на ветру траву таинственным светом. Ноздри Гариона наполнили пряные запахи степи - обоняние его вдруг резко обострилось.

Он легко бежал крупной рысью рядом с огромным серебристым волком, а прямо над их головами парила, словно призрак, снежная сова. Как хорошо было бежать вот так - ветер ласкал пушистый мех, а острые когти вонзались в мягкую землю. Они бесшумно скользили по степной траве, совершая древнейший в мире Охотничий обряд.

Они спугнули стадо похожих на оленей животных, подняв их с травяных постелей, и погнали через холмы. И вот, когда перепуганные олени прыгали через полноводный после недавнего дождя ручей, старый самец, задохнувшийся от бешеной гонки, оступился и рухнул вниз. Брызги полетели во все стороны, но животное упало на береговую твердь, рога его глубоко вонзились в землю, а неестественно вывернутая шея явно сломалась при падении.